— Я должна вам сообщить, что никто не знает о том, что у меня есть такой артефакт. Только члены нашей семьи. Ещё пришлось рассказать Александру Петровичу и вот теперь вам двоим. Я понимаю, Роман, что ты должен будешь рассказать обо всём бабушке, но я надеюсь, что этим круг лиц, знающих о моей семейной тайне, ограничится.

— Даю слово дворянина, что так и будет! — заверил я Анну Александровну.

— Клянусь честью, я скорее погибну, чем выдам кому-либо Вашу тайну! — негромко произнёс Тойво.

— Представляю, как трудно Вам было пойти на то, чтобы рассказать нам про Ваш уникальный артефакт, — сказал я. — И очень ценю это. Ни я, ни моя бабушка, ни весь наш род никогда этого не забудем.

— Не представляешь, — возразила мне Милютина и снова улыбнулась. — Многие люди, эльфы и орки пойдут на что угодно, чтобы завладеть таким ценным и сильным артефактом. Но я не могла поступить иначе, когда Иван Иванович рассказал мне о том, что тебе предстоит драться с Хосе. Ты помнишь, что я вам сказала, в ваш первый день в Кутузовской академии?

— Что будете нам помогать и защищать нас. И чтобы мы ничего не боялись.

— У тебя хорошая память, — похвалила меня ректор. — И ты ещё не забрал документы из академии. Значит, формально ты всё ещё мой студент. Возможно, самый способный за всё время моего руководства Кутузовкой. Поэтому я подготовлю тебя к поединку. Подготовлю так, что ты сотрёшь в порошок этого мексиканского выскочку! До завтра!

Сказав это, Милютина повернулась и пошла в сторону женских раздевалок. Однако сделав буквально пару шагов, она споткнулась на ровном месте и еле удержалась на ногах. Иван Иванович подхватил супругу под локоть, дальше она пошла уже с его помощью. И я понял, что Анна Алексеевна еле держится. Видимо, взрыв и большой выброс энергии ей тоже стоил очень многого, но ректор Кутузовской академии решила, что не должна показывать слабость перед студентом.

Милютины ушли, Тойво принялся активировать портал, чтобы мы могли отправиться домой, а я побрёл за своими вещами. Но переодеваться я не собирался, хоть тренировочный костюм на мне пообгорел. Сил не было. Да и тело всё ещё ныло, ведь Тойво подлечил меня, можно сказать, на скорую руку. По прибытии домой мне предстояла ещё долгая восстановительная процедура.

Я шёл в раздевалку и думал о том, что всю подготовку к поединку, по сути, надо начинать с нуля. Но меня это не пугало. Наоборот, это воодушевляло, ведь если подумать, без этих занятий, что мне предстояли, я бы гарантированно проиграл бой. Выступил бы для Хосе в роли мальчика для битья — растерялся, ощутив на себе влияние незнакомой прежде магии отражений, и не знал, как на это всё реагировать.

А теперь у меня появлялся шанс на победу. Его мне давала возможность использовать против Хосе его же оружие — неожиданность. Мексиканец хотел удивить меня магией отражений и, скорее всего, всю тактику боя планировал строить на этом. А теперь, в случае удачной подготовки, я мог сильно удивить его. Удивить тем, что знаю, как бороться с его уникальной магией.

Но для этого надо было хоть чему-то научиться за оставшиеся до поединка дни и при этом выжить на тренировках. А уж думать о том, что может произойти, когда Кусанаги-но цуруги обрушит всю свою магическую силу на другой Великий артефакт — зеркало Монтесумы, я вообще пока не решался.

Мы занимались с Анной Алексеевной каждый день: с шести вечера и иногда чуть ли не до полуночи. Я возвращался домой настолько обессиленным, что еле добирался до своей комнаты. Тойво приводил меня в порядок уже там — для этих целей прямо в комнате поставили кушетку.

Разумеется, в такой ситуации никакой речи о ранних утренних тренировках уже не шло. График занятий сильно подкорректировали: дома я изучал теперь лишь различные защиты с бабушкой, да тренировал ловкость и скорость с Дьянишем. Но основной упор теперь мы делали на тренировки в Кутузовке.

И надо признать, мы с Анной Алексеевной продвинулись достаточно далеко. Конечно, никто не мог сказать, хватит ли мне полученных за эти дни знаний и навыков в бою, но чувствовать я себя стал однозначно увереннее. Я уже примерно понимал, как работает магия отражений и что ожидать от мага, владеющего ей.

Но «понимал» не означало, что научился с ней справляться. С этим были проблемы. Хотя и успехи тоже имелись. Магия отражений отзеркаливала всё, поэтому мы довольно быстро отказались от попыток её обмануть или «пробить» при помощи стихийной магии. Я, конечно, научился использовать в процессе поединка заклятия, которые не отражались на меня — например, мог наложить на площадь кислотный туман или создать над головой Милютиной бетонную плиту и «уронить» её. Но это не работало.

Точнее, работало, но очень плохо. Защиты Анны Алексеевны справлялись с таким физическим уроном на раз. А усилить этот урон магией я не мог — в этом случае щит «включался», и всё летело в того, что применил усиление — то есть, в меня.

Поэтому мы сконцентрировали наши усилия на мече, что было логично — глупо пытаться победить противника стихийной магией, имея на руках Великий артефакт, да ещё и самый сильный из пятёрки.

И можно сказать, я добился значительного прогресса. Во-первых, научился ещё лучше чувствовать меч, и мне больше не приходилось разрубать фаерболы, чтобы клинок «просыпался» — я научился «будить» его сам; во-вторых, я уже на интуитивном уровне чувствовал, когда меч только лишь защищает меня, отбивая чужие атаки и не вызывая таким образом отражения своей магии щитом, а когда он атакует, и мне следует ждать отдачи.

Но это были мелочи по сравнению с нашим главным «открытием». Путём проб и ошибок мы с Анной Алексеевной выяснили, что щит защищает владелицу, но не себя. Точнее, себя он защищал, но именно защищал — держал удар, по возможности рассеивая его. Но не отражал и не усиливал этот удар. И совсем другое дело, когда атаке подвергалась хозяйка щита — в этом случае он выполнял свои обязанности. И выполнял их отлично

.

Поскольку я теперь в процессе тренировок атаковал именно щит, мы избегали повторения той ситуации, что случилась в первый вечер — когда я попытался ударить мечом Анну Алексеевну, и мощный взрыв и выброс энергии разбросали нас по арене и отняли почти все силы. Правда, два раза у меня случались осечки, и я умудрялся перенаправлять силу меча с щита на Анну Алексеевну, и оба раза это заканчивалось взрывом. Но теперь это было не столь опасно, так как мы обвешивались перед занятиями дополнительными защитными амулетами, сильно уменьшающими урон от форс-мажорных ситуаций.

Но эти осечки случились в первые три дня, позже я уже научился контролировать себя и клинок, и атаковал уже только щит. И к заключительному дню тренировок я научился довольно быстро подавлять все его защиты. Один раз чуть не переборщил и не разрушил его.

Исходя из полученного опыта, мы сделали вполне логичный вывод: если зеркало Ментесумы работает по тому же принципу, что и щит, то мне не стоит атаковать Хосе, чтобы не вызывать обратной реакции зеркала, многократно увеличенной. Мне имело смысл сначала уничтожить вражеский артефакт и уже потом, когда его владелец останется без такой суперзащиты, приняться за Хосе. Но вот только ни я, ни Анна Алексеевна не знали, насколько зеркало Монтесумы мощнее щита, с которым я тренировался. Оставалось надеяться, что не сильно.

И ещё одна проблема заключалась в том, что всё это время я учился справляться с магией отражений и подавлять мощь щита, а Анна Алексеевна меня практически не атаковала, чтобы я не отвлекался на её выпады и все силы тратил на обуздание сильного артефакта. Но Хосе Второй, в отличие от ректора Кутузовки, должен был использовать собственную магию по полной. И какую именно, я не знал. Но явно ту, в которой он максимально силён.

Поэтому чересчур я себя не обнадёживал, но всё равно уверенности прибавилось. Теперь у меня хотя бы был план на бой — надо было уничтожить зеркало, и тогда стало бы проще. Анна Алексеевна была уверена, что мне это по силам, потому что Кусанаги-но цуруги сильнее зеркала Монтесумы. И мне очень хотелось, чтобы она оказалась права.