— Вообще ничего?

— Абсолютно. Она отражает любое магическое действие, направленное на мага, который её использует. Причём непропорционально! Чем сильнее артефакт, тем сильнее ответ на атаку. И неважно, какую магию использует атакующий — отражается всё. От простого фаербола до ментального давления.

— И как тогда с этим бороться? И почему она слабая, если против неё ничего не работает?

— Бороться трудно. Но можно! В уникальном свойстве артефакта магии отражения как его сила, так и его слабость.

— Слабость? — переспросил я.

— Да, слабость, — подтвердила Милютина. — Боец, использующий лишь магию отражения, по сути, бессилен, если ему нечего отражать. Как я уже сказала, сама по себе эта магия не предназначена для атаки. Это, скажем так, активная защита. Очень активная, но защита.

— Вы хотите сказать, что мне придётся побеждать Хосе Второго в рукопашном бою?

— Хосе незачем идти в рукопашную, его никто не ограничивает в использовании любой атакующей магии. Это тебе нельзя его атаковать при помощи заклинаний, а ему тебя можно.

— Отлично! — воскликнул я не удержавшись.

Видимо, при этом я состроил очень уж недовольную и расстроенную мину — Милютина даже рассмеялась.

— Не всё так плохо, — сказала она. — Ну, по крайней мере, я очень на это надеюсь.

— Я бы тоже хотел надеяться, но что-то последние новости не шибко обнадёживают. Выходить на поединок, зная, что не сможешь использовать магию — не очень-то радужная перспектива.

— Ты не сможешь использовать магию, да. Но ты ведь будешь не один.

— Что значит, не один?

— Я не просто так попросила тебя приехать с мечом. Ты ведь знаешь, что Кусанаги-но цуруги — артефакт уникальный, и он не просто даёт силу своему владельцу, но и может его защищать, что не дано ни одному другому Великому артефакту.

— Знаю.

— Он должен защитить тебя от Хосе. И не просто защитить, а нанести мексиканцу сильный урон. По крайней мере, я очень на это надеюсь, потому что других вариантов выиграть поединок у тебя нет. Думаю, ты это понимаешь.

— Вот сейчас понял, после того, как Вы мне рассказали про магию отражений. До этого надежды были, — признался я.

Милютина улыбнулась и сказала:

— Надеюсь, после нашей тренировки они у тебя снова появятся.

— Я тоже на это надеюсь, но немного не понимаю, как я буду побеждать Хосе. Зеркало Монтесумы отразит мои атаки, но не сможет отразить атаки меча?

— Оно отразит любое магическое воздействие. И воздействие твоего меча тоже. Но только есть один нюанс — Кусанаги-но цуруги тоже умеет отражать направленное на него магическое воздействие. И не исключаю, что тоже многократно.

— Вы хотите сказать, что я тоже могу изучить магию отражений?

— Нет, не можешь. Это свойство меча, и мага он этим свойством не наделяет, в отличие от зеркала Монтесумы или моего щита. Но магическую атаку, направленную на него или на его владельца, меч отразит.

— Это что же получится? Допустим, Хосе выпустит в меня фаербол, меч его вернёт, увеличив его силу в несколько раз, но зеркало перехватит его и направит ко мне, тоже усилив. И так меч и зеркало будут гонять туда-сюда огненный шар, с каждым разом его усиливая, пока зеркало не рассыплется или меч не расплавится?

— Думаю, до этого не дойдёт, но всё может быть. Более точно я смогу сказать после того, как мы кое-что проверим. Ты готов?

— Готов, — ответил я и начал доставать из ножен меч.

— Он пока нам не понадобится, — сказала Милютина, заметив мои действия. — Сначала ты должен ощутить, как работает магия отражений, привыкнуть к ней, а уже потом будешь пытаться с ней справиться.

Я вернул меч в ножны и отдал его Тойво. Анна Алексеевна тем временем вышла на середину Арены, прижала щит к груди и принялась негромко начитывать какое-то заклинание. Слов я не разобрал.

Буквально через полминуты щит ярко засиял, а на его поверхности проявились какие-то знаки: то ли руны, то ли иероглифы. Я таких никогда раньше не видел. Милютина закончила с заклинанием и махнула мне рукой, приглашая подойти; я тоже вышел на середину арены.

— Атакуй, — велела Анна Алексеевна. — Чем-нибудь простым.

Придумывать что-либо оригинальное я не стал и выпустил в ректора Кутузовской академии обычный фаербол. Приготовился смотреть, как он полетит к Милютиной и как будет возвращаться. Но не успел. Огненный шар ударил меня в грудь сразу же, как я закончил его генерировать — словно и не улетал никуда. От неожиданности я не удержался на ногах и упал.

Как-то совсем уж позорно упал — на пятую точку, растопырив руки. Было обидно, но лучше уж упасть на арене перед Милютиной, чем потом в Испании перед Хосе. Я встал на ноги и посмотрел на Анну Алексеевну, ожидая дальнейших указаний.

— Ещё что-нибудь попробуй, — сказала она.

Я призадумался. Выпускать что-либо ещё вот так, прямо в лоб — желания не было. Ладно, фаербол в грудь ударил — защита от магии огня спасла. А если бы я какой-нибудь ледяной кол выпустил? Скорее всего, Тойво бы меня откачал, но проверять не хотелось.

Надо было что-то другое. Я перебрал в голове разные варианты и остановился на огненной плети. Быстро начитал заклинание, и тут же в моей правой ладони появилась толстая тяжёлая раскалённая плеть длиною около трёх метров. Я отработанным движением взмахнул плетью, покрутил её над головой и попробовал обрушить на Милютину.

Не вышло. Щит отразил удар. Но в этот раз хотя бы не в меня. И я сразу же понял, в чём дело. Фаербол уже в момент своего создания был направлен на Анну Николаевну, потому даже отлететь от меня не успел, как щит его отзеркалил. А плеть я сначала просто создал, не атакуя Милютину. И пока держал её в руках и крутил над головой, щит никак на неё не реагировал. Попытался атаковать — щит включился в процесс.

— А теперь попробуй ментальное заклятие, — сказала Анна Алексеевна.

Я опять решил начать с простого — попытался внушить ректору Кутузовки ужас. И тут же почувствовал, что мне самому становится страшно. Это было странно, но эффект был потрясающий — я сам себя испугал.

— Ну что? — спросила Милютина. — Попробовал?

Тут до меня дошло: раз щит в полном объёме отражает мои ментальные атаки, то Анна Алексеевна их попросту не замечает. Это фаербол было видно невооружённым взглядом, но не ментальное воздействие.

— Да, попробовал, — ответил я. — Вернулось. Сейчас ещё что-нибудь проверю.

Было понятно, что боль, головокружение, слабость и что-то ещё в этом роде вызывать бесполезно — всё вернётся, как вернулся страх. Надо было пробовать что-то другое. И я решил проверить вариант с внушением и принуждением к действию. Собрался силами и попытался внушить Милютиной, что она должна выбросить щит. Я не представлял, как можно отзеркалить такое воздействие, и рассчитывал на определённый успех.

Примерно через минуту с начала моих попыток что-либо внушить Анне Алексеевне она спросила:

— Ну что, как успехи?

Стало понятно, что никак, о чём я ей и поведал.

— Я надеялся, что раз мне ничего не возвращается, то до Вас хоть что-то доходит, — сказал я и объяснил, что именно пытался сделать.

— Видимо, щит отражает всё, но не всё может перенаправить на тебя, — предположила Милютина. — Но думаю, мы уже можем сделать вывод, что ни стихийная, ни ментальная магия тебе против Хосе не помогут.

— Я это понял, как только Вы пре рассказали про магию отражений.

— Но ты должен был в этом убедиться. А теперь бери меч!

Я взял меч, достал его из ножен и застыл в ожидании новых указаний.

— Попробуй запустить в меня фаербол, — сказал Милютина.

Правой рукой я сжал покрепче рукоять меча и выставил клинок перед собой, направив остриё на Анну Алексеевну, а левой сгенерировал фаербол. А дальше произошло что-то странное: огненный шар, сформировавшись в нескольких сантиметрах от моей ладони, начал медленно двигаться в сторону Милютиной. Очень медленно и всё время увеличиваясь в размерах.

А когда до ректора Кутузовки осталось около метра, шар взорвался с оглушительным грохотом, ослепив всех присутствующих невероятно яркой вспышкой. Меч во время этого эксперимента светился чуть ли не ярче самого огненного шара. Лишь когда фаербол исчез, клинок потихоньку начал тускнеть. Однако полностью магического сияния он не утратил.