Марлоу откусила еще кусочек плода и бросила остатки в подлесок. Она услышала короткое порхание и топот, когда что-то маленькое прыгнуло на неожиданно свалившуюся еду.

Она сняла кожаную куртку и брюки, чтобы не получить тепловой удар, но жара и влажность становились невыносимыми. Она была горячей и липкой. Тем не менее, она чувствовала себя лучше, чем за последние несколько недель. Давление беспокойства, которое преследовало ее весь последний месяц, казалось, спало. Она снова почувствовала себя сосредоточенной. Как будто она что-то искала и теперь, наконец, оказалась на правильном пути. Возможно, все, что ей было нужно, — это интересный случай.

Она взглянула на Адама, распростертого в тени на полу пещеры в нескольких футах (≈ 1 м) от нее. Он спал, и ему снился сон. Она сидела за пределами досягаемости самых сильных потоков его энергетического поля. Кроме того, она старалась как можно сильнее отключить свои чувства.

Ей никогда не нравилось находиться рядом со спящим. Все видели сны, и энергия, генерируемая во сне, была интенсивной и личной. Она была вынуждена держать свои чувства закрытыми, чтобы избежать энергии, которая всегда окружала спящего.

Сны были интимной и личной вещью, которой не стоило делиться. Прикасаться к свету сновидений другого человека всегда было крайне неприятно для того, кто имел такой талант.

Адам спал уже час, но она чувствовала, что этого времени отдыха ему очень мало, что он даже не начал снимать усталость. Двух часов тоже будет недостаточно. Он серьезно недосыпал. Тот сон, который он имел в последнее время, явно не был полноценным.

Тот факт, что он вообще мог функционировать, не говоря уже о том, чтобы взять под контроль печально известную коррумпированную Гильдию Фриквенси Сити, говорил о его силе и воле. Несмотря на это, было ясно, что он жил на пси-энергии, и никто, каким бы сильным он ни был, не мог выдерживать это долго.

— «Есть время искупаться», — решила она. Она скинула ботинки и начала расстегивать рубашку, когда первая слабая дрожь энергии кошмара пощекотала ее чувства.

Она вздрогнула. Ее собственные кошмары были достаточно ужасны. Ее инстинкт говорил увеличить расстояние между ней и пещерой, где спал Адам, чтобы уйти из досягаемости темных потоков, плещущихся в ее собственной ауре.

Но сам факт того, что она могла ощутить кошмар Адама на расстоянии нескольких футов (≈ 1 м), когда ее чувства были почти заблокированы, сказал ей, насколько ужасен был кошмар. Что-то поистине ужасное пробралось в его мир снов. Она не могла оставить его наедине с этими личными ужасами, особенно тогда, когда в ее силах было исправить ситуацию.

— «Вылезай из воды, Гибсон». — Она поднялась на ноги и стряхнула остатки листьев с попы. — «Нужно поработать».

Гибсон знал этот тон. У них была миссия. Он спрыгнул с доски для серфинга, подплыл к краю бассейна и взобрался на скалистый край. Ненадолго остановившись на камнях, он встряхнулся, чтобы распушить шерсть. Затем он собрал свой воротник с заклепками и поспешил к ней, готовый к работе.

— «У меня такое ощущение, что сны Босса Гильдии не из тех, которые можно было бы назвать сладкими», — сказала Марлоу. — «Оно и понятно. В конце концов, Боссы не считаются хорошими парнями. С другой стороны, хороший парень никогда не доберется до вершины Гильдии.

Вместе она и Гибсон пробирались через мини-джунгли экзотических зеленых пси-папоротников. К тому времени, когда они достигли пещеры, Адам стонал в ответ на сцены кошмара. Его мышцы были напряжены. Пот выступил у него на лбу и пропитал рубашку. Он выглядел как человек, охваченный лихорадкой.

Гибсон подлетел к одной из сжатых рук и издал низкий рокочущий звук. Марлоу взяла себя в руки и осторожно открыла свои чувства. Неистовая энергия кошмара обрушивалась на нее неумолимыми волнами, подпитываемая всей силой удивительно мощного таланта Адама. Теперь, когда он спал и полностью погрузился в кошмар, она могла видеть весь спектр света его сна. Он оказался даже сильнее, чем она думала.

Она приготовилась прикоснуться к нему. Физический контакт всегда усиливал связь между ней и сновидцем.

На самом деле она не могла видеть сны другого человека. Никто не мог, как и никто не мог читать чужие мысли. Но ее талант, напрямую связанный с интуицией, переводил энергию сна в образы, передававшие эмоциональную реальность сна. Результатом стало поразительно точное видение того, что переживал сновидец.

Она положила кончики пальцев на горячий лоб Адама. Полуночная молния пронзила ее чувства. Адам потерялся. .

. . потерялся в бесконечном лабиринте зеркал, его чувства были выбиты неистовой энергией, вспыхивающей и искрящейся на блестящих поверхностях. Он должен был добраться до нее. Он был единственным, кто мог ее спасти. Осознание того, что он обречен на неудачу, только еще сильнее подстегивало его. Он был ответственным, главным. Он не мог оставить/ бросить ее. .

— Вики, — пробормотал он.

— «Проще всего — просто разбудить его», — подумала Марлоу. Но она не была уверена, что это возможно в данных обстоятельствах. Он не просто спал; он был в бессознательном состоянии из-за ожога. Пройдет, по крайней мере, еще час, прежде чем его можно будет разбудить. Даже если бы ей удалось вытащить его на поверхность сейчас, он, скорее всего, очнулся бы от наркотического сна, дезориентированный. Люди, охваченные кошмаром, часто бурно реагировали, если их будили слишком быстро. Особенно это касалось тех, кто был обучен быстро реагировать на физические и психические угрозы. Члены Гильдии, например.

Лучшим вариантом, заключила она, было бы приглушить волны кошмара.

Она стиснула зубы, борясь с воющим порывом энергии кошмара, и приступила к работе, ослабляя его потоки.

Она больше не просто осознавала, что Адам пробивается сквозь сияние блестящей энергии, пытаясь спасти кого-то по имени Вики. Она была вместе с ним в этой буре.

Дезориентация и страх были ощутимы, но мрачная решимость Адама добраться до Вики была еще сильнее. Он найдет ее или умрет, пытаясь.

Марлоу осторожно искала баланс в потоках сносвета. Когда она нашла его, она не пыталась изменить его или подавить силой своего собственного таланта, как она сделала бы с более слабым сновидцем. Вместо этого она применила мягкий контрапункт.

Это заняло какое-то время, но через несколько секунд горячий, темный свет сна сменил образы, которые она научилась ассоциировать с нормальным сном. Адам перестал стонать. Его рука разжалась. Его пальцы погрузились в густую шерсть Гибсона.

Марлоу и Гибсон некоторое время сидели тихо и ждали. Когда Марлоу убедилась, что свет сна стабилен и спокоен, она забрала Гибсона и покинула пещеру.

— «Он проспит еще несколько часов», — сказала она Гибсону. — «Время купаться».

Он проснулся как от толчка быстро и полностью, так как, всегда было под землей. Все казалось нормальным. Но на этот раз что-то было иначе. Он открыл глаза и посмотрел на крышу кварцевой пещеры.

Что не так в этой картине?

Он чувствовал себя отдохнувшим. Призрачные образы кошмара витали на краю его сознания, но они уже таяли, как и суждено было исчезнуть снам, когда спящий просыпался. Реальные воспоминания о том, что произошло в лабиринте зеркал, никогда не исчезнут, но это был совсем другой вопрос.

Определенно что-то было не так.

Он сел и посмотрел на часы.

— «Проклятие.»

Прошло шесть часов с тех пор, как он впал в состояние глубокого послеожогового сна. Шесть часов.

Марлоу появилась у входа в пещеру. Он был зол, но это не помешало его чувствам пробудиться при виде нее. Она сняла всю кожаную одежду, которая была на ней раньше, и разделась до белой рубашки и джинсов. Ее волосы все еще были собраны в хвост, но были мокрыми. Он понял, что она искупалась в бассейне грота. — «Он многое бы отдал, чтобы увидеть как она плавает обнаженной», — подумал он. Движение ее груди под рубашкой давало понять, что после выхода из воды она так и не надела лифчик. Ему пришло в голову, что бюстгальтер, вероятно, будет неудобен во влажной жаре джунглей.