Было хорошо и радостно. Искусственно менять тему, портя настроение залежалыми претензиями ни капли не хотелось.

Первоначальное волнение прошло, уверенность и тепло, исходящие от Давида расслабили, наполнили чувством защищённости. Ослабили привычную настороженность в общении с противоположным полом, сделав искренней и естественной.

Она веселилась, болтала и чуть ли не вприпрыжку вышагивала рядом со своим зрелым спутником.

Удивлённо осознала – мужчина испытывает такие же чувства.

Давид ребячился, жестикулировал, колоритно украшая рассказы и специально смешил Лерку.

Сиял, заглядывал в лицо, восторженно замирал, когда доводил до смеха. Вместе с ней звонко хохотал.

Он катался с ледяной горки, стоя на ногах, и хвастался этим.

У играющих детей выпросил нестандартно большие санки и уговорил съехать на них.

Поддразнивал и трепал по голове забавно переваливающегося пёсика, гуляющего с улыбчивым, таким же неторопливым, добродушным пожилым хозяином.

Возле пруда забежал в булочную, купил свежеиспечённый, ещё тёплый батон.

Хихикая, они некультурно грызли хрустящую корочку, а мякотью кормили плавающих уток.

В общем, вёл себя Давид ничуть не серьёзней её ровесников-мальчишек.

Как бы не было весело, в сердце периодическим напоминанием втыкался острый шип и отравлял свидание.

Лера чувствовала – в течение одной минуты рухнет и позорно умрёт от отчаяния, если окажется, что Марков встретился ради мести ветреной подруге, вызывая в той ревность.

Волнуясь, сжимала пальцы в кулаки, нервно царапая ладони, когда несколько раз переводила разговор на Татьяну.

– Давид, я не люблю врать. Поэтому сразу говорю: Таня – моя лучшая подруга. У нас нет секретов друг от друга. И я обязательно расскажу ей, что сегодня гуляла с вами.

Заметив, что Давид хохотнул в ответ на её предупреждение, пояснила:

– Все знают, как сильно мы сдружились. Даже заведующая идёт нам навстречу и составляет график так, чтобы работали в одну смену. Мы даже иногда ночуем друг у друга. Спим вместе на узкой кровати, представляете? Да-да! Не удивляйтесь. У Тани служебная квартира, там есть только такие койки. Знаете главное, нам нисколько не тесно вдвоём.

Утроив бдительность, тревожно наблюдала за реакцией мужчины при упоминании подруги.

И никак не могла понять, он настолько хороший актёр, или же та ему действительно безразлична?

Если Таня нужна, и ревнивец встретился со Светловой с целью досадить второй девушке, должен бы поддерживать и аккуратно развивать тему с подругой.

Задавать завуалированные вопросы, исподволь вытягивать информацию.

Разве не так?

Но Марков вёл себя совсем иначе. Не как ожидала Лера.

Слушал вполуха, часто отвлекался и перебивал. Когда она вспоминала о Мишкиной, переводил тему на другое. Рассеянно кивал, ничего не спрашивая.

Иногда задумчиво косился на неё. С ног до головы рассматривал Леру, неприлично долго задерживаясь на губах.

Похоже, думал о чём-то другом. Не относящемся к Тане.

После затянувшегося повествования об их дружбе, нахмурился и с небольшим раздражением поинтересовался, с особым нажимом выделив слово «очень»:

– А ещё какие-то подруги у тебя есть в Москве? Если честно, мне очень не нравится, что ты настолько близка с Татьяной. Ничему хорошему она тебя не научит.

Развернул удивлённо примолкшую девушку к себе, требовательно заглянул в глаза.

С серьёзным лицом властно заключил:

– Пока можешь дружить с ней. Потом – посмотрим.

Лера, судорожно проглотив слюну, вскинула брови. Беззвучно шевельнула губами. Ничего не ответила. Растерянно таращилась на строгую физиономию мужчины.

Задумалась, озадаченно переваривая услышанное. В голове закопошился миллион беспокойных вопросов.

Конечно, подругами за полгода она успела обзавестись.

В юности все более гибкие, коммуникабельные, лёгкие на подъём, открыты для проникновения всего внешнего. Молодые запросто заводят новые контакты, ищут единомышленников, объединяются по интересам, стремятся к достижению похожих целей.

С годами люди пресыщаются впечатлениями. Заслоняются от нескончаемого потока ненужной и беспорядочной информации о посторонних.

Преимущественно углубляются в себя, семью, детей. Становятся избирательными, ленивыми для переработки малоинтересных сведений. Больше дорожат временем, комфортом и уже не пускают в личное пространство всех подряд.

Но Светлова только-только перешагнула порог во взрослую жизнь и радовалась каждому знакомству.

На новом месте жительства достаточно быстро обросла такими же познающими мир подружками и не страдала от отсутствия общения.

Отповедь Давида показалась чрезвычайно странной. Всё-таки Мишкина не кто попало, а действительно самый близкий для Леры человек в столице.

А главное: ко всему вроде бы была ещё и его возлюбленной. Или же нет?

Настолько болезненный и скользкий момент. Хотелось определённости. Даже если Марков не врёт, и они с Таней не были любовниками, он всё же не отрицал, что поддерживал с ней приятельские отношения.

Почему тогда ему не нравилась их дружба?

Огорчилась: неужели всё-таки хитрит? Наверное, собрался ухлёстывать за обеими. Поэтому хотел, чтобы девушки не знали об этом и не делились информацией?

И обмерла от невероятной многозначительности последней фразы: «Пока можешь дружить. Потом – посмотрим».

От слов веяло льдом и посягательством на свободу, как от родительского диктата. Дома мама и папа, не учитывая её мнение, решали, с кем дочке можно общаться, а с кем прекратить все связи. Жёстко и безжалостно пресекая любую попытку воспротивиться вердикту.

С ними не поспоришь, это их законная привилегия.

Но Давид. Он-то почему считал, что у него есть право благословлять или запрещать дружить с кем-либо?

Об этой оригинальной и чрезвычайно загадочной фразе стоило подумать отдельно. Позже. Не сейчас, не сегодня. Обсуждать с Таней её не хотела, звучала она довольно обидно по отношению к подруге.

И в странных словах промелькнуло необычное обещание общего будущего.

Очень удивительный посул. Он полагает, их отношения не кратковременные?

При расставании Давид легонько прижал к себе мгновенно напрягшуюся Леру.

Она испуганно встретилась с его глазами, сглотнула и отвернулась. Паника пронзила насквозь.

«Ой, мамочка… Наверное, сейчас поцелует?» От волнения коленки подпрыгнули.

Тихо усмехнувшись, он смахнул снежинки с выбившихся волос, подул на ворсинки шапки, заправляя внутрь непокорные кудряшки.

Подмигнул, приподнял пальцами подбородок. Притянул дрогнувшую фигурку плотней, воткнулся носом куда-то в район Леркиного уха и, прикрыв веки, с чувственным полустоном втянул её аромат.

Боясь шелохнуться, девушка неестественно замерла.

Вздохнув, Давид по-отечески звонко чмокнул в прохладную щёку. Засмотрелся на залитое румянцем лицо, цокнул языком.

– Боже мой…– едва слышно прошептал себе под нос, сокрушённо качая головой. – Какой ты ещё ребёнок, Светлова!

На страничке из блокнота записал номер служебного телефона. Предупредил – трубку обычно берёт секретарь. Приглашать его лучше по имени-отчеству: Давид Георгиевич.

«Секретарь!» – похолодела Лера. Какая пропасть между ними.