– Кто? – не поняла я.

– Ну, этот Чарли, – пояснил Тед и, развернувшись, уставился на меня, скрестив на груди руки.

– Нет, а что? – с недоумением спросила я. Вероятно, мечта Чарли принять участие в передачах, посвященных правовым вопросам, на канале «Голд ньюс» была не так уж далека от действительности. – Если хочешь с ним поговорить, у меня есть номер его телефона.

– Я не собираюсь говорить с ним, – прорычал Тед, – я хочу выяснить, что происходит.

Возможно ли, что… неужели Тед и вправду ревнует? Я знала, что вчера вечером он разозлился, но поскольку Тед никак не мог решить, стоит ли со мной связываться, я и думать не смела, что он способен меня приревновать.

– Что происходит? – эхом отозвалась я и нервно про вела ладонью по волосам, убеждаясь, что они лежат гладко и у меня на макушке нет этих противных «петухов», которые появляются, когда завязываешь «конский хвост». Я искренне надеялась, что жирный блеск Тед примет за блеск здоровый. Ага! Я вдруг вспомнила, что у меня на кухне чудесным образом осталась непочатая бутылка мерло. – Хочешь вина? – предложила я.

Тед кивнул, и я пошла на кухню, чтобы принести бутылку и два бокала. Когда я вернулась, он сидел на дива не, что давало мне два варианта действий: присесть рядом с ним, рискуя выглядеть дурой, если он подумает, что я снова пытаюсь его соблазнить (учитывая трехдневную щетину на моих голенях, делать этого я определенно не собиралась), либо же сесть в кресло, рискуя показаться равнодушной, тогда как на самом деле я была очень даже неравнодушна. Я выбрала диван, но уселась на другой край, как можно дальше от Теда, чтобы ему в голову не пришло сравнить меня с миссис Робинсон, соблазняющей Дастина Хоффмана (с той разницей, что миссис Робинсон была намного моложе, а Дастин Хоффман – гораздо старше и по ошибке принял ее за потаскушку). Ладно, плевать. Я поставила бутылку на журнальный сто лик и занялась бокалами, а Тед тем временем взял штопор и уверенным движением вытащил пробку. Поскольку хозяйкой дома была я, меня, как феминистку, должно было оскорбить, что Тед взял откупоривание бутылки на себя, но, по правде говоря, я нашла это очень сексуальным. У Теда были изумительные руки – я с восхищением рассматривала их, когда он наливал вино: сильные, с широкими ладонями, красивыми пальцами и аккуратно подстриженными ногтями. Ничто так не отталкивает меня в мужчине, как уродливые руки. С одним из своих бывших парней, Питером, я порвала в основном из-за того, что у него были совершенно неприличные руки с ложкообразными пальцами – ну, знаете, когда кончики пальцев такие мясистые и скругленные, как барабанные палочки. Меня прямо с души воротило.

Мы с Тедом пригубили вино и несколько мгновений сидели молча, не решаясь заговорить. Во всяком случае, я не решалась заговорить. Я понятия не имела, что Тед делает у меня дома. Все еще нравлюсь ему? Вероятно, да. Эту мысль подтверждали не только его сегодняшний визит и ревность к Чарли, но и наш восхитительный поцелуй. С другой стороны, было ясно, что ничего не ясно: Тед сам не знал, чего хотел, и терзался сомнениями, стоит ли вступать в отношения с девушкой намного моложе его. В связи с этой дилеммой на ум сразу же приходили всяческие стереотипы о кризисе среднего возраста и муж чинах, разменивающих одну пятидесятилетнюю жену на двух двадцатипятилетних цыпочек. Я не знала, что сказать. Если Тед решил, что я героиня не его романа, мне вовсе не хотелось, чтобы он думал, будто я по нему сохну; и вообще, пусть знает, что есть и другие мужчины, которые добиваются моего расположения. Я, однако, так же не хотела, чтобы он посчитал меня легкомысленной девицей, готовой целоваться с каждым встречным-поперечным в «Старбаксе».

Наконец Тед опустил бокал и произнес:

– Прости, что не позвонил тебе раньше. Я не собирался лететь в Китай. Репортер, который должен был ехать, в последнюю минуту получил другое задание, и мне пришлось его заменить.

– Нет-нет, все нормально. Понимаю. – Я надеялась, что голос мой прозвучал спокойно и ровно, хотя мне самой он показался подозрительно писклявым.

– Я не хотел, чтобы ты думала… ну… что я собрался оставить все так, как тогда, после… нашего последнего ужина.

– Угу, – неопределенно промычала я. Собрался оставить все так. Значит, он решил не развивать наших отношений, какими бы они ни были. «Он что, заявился ко мне чтобы сообщить об этом?» – чуть не плача подумала я, залпом допила вино и потянулась, чтобы поставить бокал на: столик.

Тед неожиданно подался вперед и взял меня за руку, а потом привлек к себе, так что я проехалась по дивану навстречу ему. Он обнял меня и поцеловал. Прикосновение его полуоткрытых губ было мягким и нежным. Поцелуй тоже был мягким и нежным. Левой рукой Тед поддерживал меня за голову, а правая скользнула к моему бедру, и, как и в прошлый раз, горячая волна желания прокатилась у меня внутри и запульсировала между ног.

Я ответила на его поцелуй – более пылко, чем он, хотя Тед быстро зажегся, и вскоре мы уже страстно целовались, исследуя рот друг друга танцующими движения ми языка. Рука Теда постепенно опустилась с моего затылка на плечо и ниже, пока не добралась до груди. У меня захватило дух – ощущения от его рук и губ были просто непередаваемые. Я буквально разрывалась на две части, мечтая скинуть всю одежду и одновременно вздрагивая от отвращения при мысли о своих небритых ногах и простецких белых трусиках. Первая близость с мужчиной – особенно с этим, перед которым я просто обязана была вы глядеть истинно сексуальной женщиной, – требовала гладкой кожи ног и соблазнительного белья из дорогого магазина.

Тед немного отстранился и посмотрел на меня. Гнев, поначалу сверкавший в его глазах, потух, но теперь они были полуприкрыты, и я не могла разобрать, о чем он думает.

– Элли, мне надо знать, что происходит, – сказал Тед. Он убрал ладонь с моей груди, и теперь обеими руками держал меня за бедра. Он откинулся на спинку дивана, а я сидела лицом к нему, подогнув одну ногу под себя, а другую вытянув под его коленями.

Я медленно покачала головой и сказала:

– Между мной и Чарли ничего нет. Мы встречались, но это было… – Я чуть не ляпнула «в школе», однако, спохватившись, вспомнила, как болезненно Тед воспринимает все, связанное с возрастом, поэтому вместо этого сказала: – Очень давно. Он просто приехал на один день, и мы вспоминали прежние времена, а потом вошел ты и увидел, как Чарли меня целует – не знаю, зачем он это сделал. – Тут я немножко слукавила. Правда, что мне оставалось – рассказать о нашей возне после свадьбы Бет? – Чарли неправильно все понял и поступил необдуманно. Прежде чем я успела его остановить, появился ты, и его ошибка обернулась неприятной историей. Только между нами действительно ничего нет, то есть между Чарли и мной, – закончила я.

Судя по взгляду Теда, он боролся с собой, пытаясь решить, верить мне или нет. Я опять помотала головой, желая уладить недоразумение и вернуться к поцелуям.

– Я не имел права злиться на тебя, – сказал Тед, отводя глаза.

О чем это он?

– Я не звонил тебе несколько дней и… не очень-то ясно выражал свои чувства… насчет отношений с тобой, – замялся он.

Он все еще не убирал рук с моих бедер, но меня начал сковывать страх: а что, если это некая извращенная форма разрыва, которая начинается с прощального, «предсмертного» поцелуя и заканчивается фразой «останемся друзья ми» – пошлой концовкой, которую я сама недавно пробовала прокрутить с Эриком? Никто не хочет «оставаться друзьями» с тем, кто его бросил. Как только ты порываешь с кем-то, ты не только не желаешь быть его другом, но мечтаешь вообще позабыть о том, что этот тип жил на планете Земля. Разумеется, я не имею в виду крайности типа кровавой мести О. Джей Симпсона.[13] Скорее, как в «Сумеречной зоне», тебе просто хочется нажать кнопку и стереть сам факт существования этого человека, ведь если его не было вообще, тебя не будет мучить ноющая боль в груди, такая сильная, что не дает вздохнуть, не то что ясно соображать.