Он ожидал увидеть в коридорах Татьяну, однако девушки нигде не было. Возможно, сестры увели ее от греха подальше. Что ж, это правильно. Им предстоит крайне нелегкое и неопределенное время, за которое придется притворяться, что их связи конец. Приотворяться и ждать, что и на их улице когда-нибудь будет праздник.

На чаепитие к Ирэн я шла с приподнятым настроением: там я увижу царевен и получу очередное письмо от Никиты, по которому страшно скучала. Однако письма не оказалось, а все княжны, даже Мария, которая должна была в скором времени выйти замуж, пребывали в подавленном настроении.

— Что-то случилось? — осторожно спросила я Ольгу.

— Тебе разве брат не рассказывал о волнениях после завершения войны? — недовольно произнесла старшая княжна.

— Он мне мало чего рассказывает, — тихо заметила я. Для меня это было больной темой.

— Ему сейчас не до этого, — вздохнула Татьяна, которая была самой печальной из всех сестер.

— Почему? — спросила я, за что удостоилась неодобрительного взгляда Ольги. Она явно корила меня за мое неведение.

— Хоть его и оправдали, за ним все еще пристально наблюдают, — пробормотала Мария, сделав глоток чая. — И за Таней тоже…

— Оправдали? — снова удивилась я.

— Он был под следствием некоторое время, — подала голос вернувшаяся к нам Ирэн — она уходила успокоить плачущую дочь. — Но теперь с ним все хорошо. — Она повернулась к княжнам и пояснила: — Вика ничего не знала, потому что так решил Дима. Он не хотел волновать ее и Анну Николаевну.

— Не хотел волновать, — пробормотала я, растерянно глядя в свою чашку с чаем.

На этот раз Димкины тайны вызвали во мне лишь легкую грусть. Секреты, недосказанность, ложь, — ко всему этому я привыкла, и уже реагировала не так эмоционально, как раньше. Наверное, я смирилась стакимДимой. Димой, который ничего мне не рассказывает, вплоть до романа с великой княжной.

Я перевела взгляд на Татьяну. Вот почему она выглядит такой печальной — переживает за моего брата. Я же, его родная сестра, ничего не знала и все это время беспечно переписывалась с Никитой.

Чтобы сменить угнетающую тему, я обратилась к Ирэн:

— Так почему от Никиты нет письма? Ты не пояснила.

Подруга пожала плечами и потянулась к пирожному, которое уже было третьим по счету, учитывая то, что Ирэн еще даже не допила свою первую чашку чая. Кажется, кто-то подсел на сладости.

— Я несколько раз писала ему, но он не отвечал. Возможно, ему некогда, а возможно, нас раскусили, и теперь он больше не напишет.

Я тяжело вздохнула. Сегодня день плохих новостей.

Внезапно Татьяна приблизилась ко мне и порывисто сжала мои ладони. От неожиданности я чуть не вылила на нее свой чай.

— Вика, милая, помоги мне! — с мольбой в голосе и глазах произнесла она.

— Ч-чем? — пробормотала я, убрав от княжны чашку с чаем от греха подальше.

— Позволь обмениваться через тебя письмами с Димой, как ты обмениваешься с Никитой через Ирэн! Умоляю тебя! Я не смогу без общения с ним…

Я удивленно посмотрела на ее сестер.

— Батюшка с матушкой узнали об их романе и запретили им общаться, — вздохнула Мария.

— Им даже взглянуть друг на друга нельзя — везде за ними следят, — прошептала Анастасия, печально глядя на Татьяну.

— Прошу, Вика, — молила княжна. В ее красивых глаза стояли слезы.

Все знали об их романе, кроме меня. Я же только догадывалась, и никто не подтвердил моих догадок. Ни одна живая душа, ни один близкий мне человек. Все подтвердилось только сейчас, через разговор. Будто бы я не достойна всяких пояснений. Так с чего я должна помогать этим двоим?

— Конечно, я помогу, — кивнула я, вопреки своим мыслям. У нас с Татьяной были похожие ситуации, и мне было ее жаль. Обижалась я не на нее, а на брата.

Княжна расплылась в улыбке. Ее бледные щеки вдруг порозовели, она вытерла ладонью проступившие слезы, хохотнула и вернулась на свое место. Достала из ридикюля конверт и протянула мне.

Да у нее уже все готово!

С натянутой улыбкой я приняла письмо и убрала в свой ридикюль.

Вернувшись домой, я прождала брата до почти до рассвета. Волконские и слуги уже видели десятый сон, когда вернулся Дима. Уставший, грязный и помятый, он явно не был расположен к разговору, но я щадить его не стала.

— Привет, — произнесла, перегородив ему дорогу к спальне.

— Привет, — буркнул он, зевнув.

— Ты как волшебник Хаул, который возвращается под утро домой после тяжелых ночных рейдов, — вспомнила я героя из мультфильма «Ходячий замок».

Уставшее лицо Димы озарила легкая улыбка.

— Не спорю, я такой же красавчик, вот только не умею превращаться в птицу.

— И слава богу, потому что добром это не кончилось.

— Меня бы обязательно расколдовал поцелуй прекрасной девушки.

Мое настроение немного понизилось.

— Кстати об этом. — Я протянула брату письмо. — От твоей ненаглядной.

Брат взял письмо и удивленно воззрился на меня.

— Я давно уже знаю про вас с Татьяной. Вернее, я просто догадывалась, но Ирэн и княжны сегодня подтвердили мою догадку. Жаль, что о влюбленности своего брата я услышала от третьих лиц.

Я поджала губы и потупила взгляд, ожидая оправданий Димы, которые незамедлительно последовали:

— Прости, что не говорил. Сначала я полагал, что все это несерьезно, лишь легкое увлечение, а потом… Потом все стало так запутанно и сложно, что у меня просто не было времени поговорить с тобой.

— У тебя никогда нет времени поговорить, — с обидой заметила я.

— Просто я занят и…

— Просто я занят, — передразнила я брата.

— …спасаю страну.

— Спасаю страну.

— Что ты как попугай!

— Что ты как попугай!

— Вика! Тебе сколько лет?!

— Сколько?! — Я резко вскинула на брата взгляд.

Дима приоткрыл рот, нахмурился и после недолгого колебания выдал:

— Девятнадцать.

— Двадцать! В мае был юбилей! Волконские устроили большой праздник, но ты пришел только поздно вечером. Поцеловал меня и подарил деньги.

К моему удивлению Дима пристыженно закусил нижнюю губу.

— Прости…

— Ты только и можешь, что просить прощения.

— Лучше просить прощения, чем разрешения.

— Но не в такой ситуации!

Дима устало провел ладонью по лицу.

— Что ты от меня хочешь?

— Искренности и доверия! — громким шепотом, чтобы не будить домочадцев, произнесла я. — Мы ни раз обсуждали это, Дим. Мне надоели твои утайки. Я больше не чувствую себя твоей сестрой. Мы будто отделились друг от друга и стали совсем чужими.

— Может, это к лучшему? — едва слышно пробормотал Дима. Я даже попросила его повторить сказанное, потому что засомневалась, правильно ли я услышала. Оказалось, что правильно.

— Почему? — пролепетала я, ожидая ответа, который мне совсем не понравится. Который выжжет дыру в моей душе и уничтожит последнюю тонкую ниточку, что связывала нас с братом.

— Потому что я собираюсь здесь остаться… — В глазах Димы читалось сожаление.

— Ты не хочешь возвращаться домой? — прошептала я. — Но почему?

— Потому что здесь мой дом, — Дима развел руки в стороны. — У меня еще много дел впереди, и сомневаюсь, что они когда-то закончатся. А еще здесь…

— Нет, не говори! — умоляюще произнесла я, мотая головой. На глаза навернулись слезы.

Дима меня не послушал и договорил:

— Здесь та, кого я люблю больше жизни. Я не оставлю Татьяну. Даже если нам так и не разрешат общаться друг с другом, я просто буду у нее на виду.

Я попятилась назад, глядя на брата так, будто это был совершенно чужой мне человек. Даже хуже, не человек вовсе, а инопланетянин.

— Нет, ты на самом деле так не думаешь, — пробормотала я, отступая назад.

— Мне было очень тяжело принять это решение, пойми! — Брат сделал два шага ко мне. — А уж тем более говорить тебе об этом. У меня сердце кровью обливается…

— Не ври! — воскликнула я, уже не заботясь о сне домочадцев. — Если бы тебе было тяжело, ты бы не оставил меня! Вернулся бы со мной внашевремя, кнашимродителям!