Но спустя два года после продажи этой земли католикосу Аствацатуру поселяне, пожалев [о содеянном], приходят к католикосу и требуют землю обратно. Католикос им говорит: “Хорошо. Я вам заплатил 25 туманов и израсходовал на суде 15 тысяч динаров. Верните мне 26 1/2 тумана и берите себе свою землю”. У поселян денег не оказывается. Они бросаются туда и сюда, через посредников молят католикоса, чтобы он сжалился и часть денег простил. Наконец католикос прощает им 14 туманов, а на остальные 12 туманов берет с поселян при свидетельстве шейх-уль-ислама письменное обязательство, содержащее два условия: “Во-первых, вам предоставляется срок на столько-то дней, в продолжение которого вы должны заплатить 12 туманов и получить обратно свою землю; если же не заплатите, земля остается за Престолом. Во-вторых, получив эту землю обратно, вы не имеете права ее продать; если же захотите ее продать, то вы обязаны продать ее мне, и никому другому”. Поселяне не смогли заплатить 12 туманов, и их письменное обязательство хранится в бумагах св. Престола. Его найдешь по реестру.
После этого проходит 16 лет. При нашем католикосе Абрааме Кретаци поселяне этого же села Алибеклу, находясь в нужде, приходят к нему и говорят: “Из-за 12 туманов наша земля осталась за вами, ее цена теперь такая-то. Будь милостив, или прибавь что-нибудь, или верни нам нашу землю”. Католикос говорит: “Хорошо, принесите 12 туманов и берите вашу землю”. Но поселянам нечем заплатить. Наконец после их многих настойчивых просьб и домогательств католикос дает им еще 12 туманов и в 1148 году мусульманской и в 1185 (1736) году нашей эры вторично покупает у них эту землю. Купчую на турецком языке найдешь по реестру[363].
Спустя некоторое время, когда Персидское царство окончательно прекратило свое существование, нашу страну захватывают разные самозванцы-мусульмане и путем всяких ухищрений становятся владельцами мульков. Между прочим и село Алибеклу попало в руки двух мусульман, Гочи-хана и Абкеара. Вот эти-то мусульмане предъявляют католикосу Акопу Шемахеци иск относительно Хатунарха, говоря, что с наших посевов в Хатунархе мы должны платить им мульк, ибо это земля села Алибеклу, а это село принадлежит им. Католикос Акоп посылает на судебное разбирательство своего заместителя вардапета Гункианоса, который свидетельскими показаниями доказывает, что эта местность принадлежит Престолу, который никогда и никому не платил с нее мулька. Шейх-уль-ислам, согласно свидетельским показаниям, пишет удостоверение [худжет], а Хусейн-хан наверху худжета пишет, что эта местность принадлежит Престолу и никто не вправе требовать что-либо с этой местности. Это [решение] он заверяет своей печатью. Годом раньше от того же шейх-уль-ислама был получен еще один худжет, в котором он свидетельствовал, что эта местность принадлежит Эчмиадзину и свободна от уплаты мулька. Удостоверения написаны в 1211 (1762) и в 1212 (1763) годах нашей эры и в 1175 и 1176 мусульманской. Их найдешь по реестру.
В [1763] году умирает католикос Акоп и ему наследует наше смиренство. При нас эти мусульмане вновь предъявили свой злокозненный иск. Мы подали прошение тому же хану, и он в заголовке прошения написал постановление: “Ваш иск неправый: эта местность свободна от уплаты мулька”. Это постановление написано в 1176 мусульманской и в 1212 (1763) году нашей эры. В этом же году мы через шейх-уль-ислама взяли с самого Гочи-хана подписку в том, что его иск не имеет оснований. Найдешь по реестру.
После этого к нам поступило несколько бумаг от Гочи-хана и Абкеара, в которых они просят у нас участки в той местности для посева. Их найдешь по реестру. Эту местность мы иногда оставляем под покос или под пастбище, а иногда засеваем рисом и овощами.
В наше время ереванский хан Хусейн-Али присвоил себе вышеупомянутые села, построенные вдоль каналов [Хатунарх и Сефиабад], а также их мульки; вместе с ними он захватил и эту нашу местность. Мы спорили из-за нее, заявляя, что она принадлежит нам, долго сопротивлялись, но тщетно. Тогда мы сказали ему: “Так как ты отнял у нашего скота пастбище, так возьми и скот”. И много еще было таких разговоров. В конце концов взамен этой местности он уступил нам большую часть обширного покоса с юго-восточной стороны нашего села, который называется Ханским покосом, и эта часть теперь принадлежит нам. Это место ближе к нам и трава здесь лучшего качества, чем на старом [пастбище]. Бумагу хана относительно этого покоса (написанную на турецком языке) найдешь в реестре. В настоящее время этот покос находится в нашем владении, а наша местность под названием Хатунарх — во владении хана. Будущее известно одному богу. Мы это написали к вашему сведению.
Следует знать и то, что на краю этого покоса, со стороны нашего села, находятся развалины домов, ибо в прежнее время, когда табунщики гнали сюда зимой на подножный корм ханские табуны (жеребцов и маток), они здесь построили укрытие для себя, лошадей и для сена. От этого и местность получила название Илхичикенд, т. е. Село табунщиков. Теперь постройки разрушены. Лишь кое-где заметны остатки стен. И вот в наше время мусульманское племя кёлани захотело с разрешения Хусейн-Али, хана ереванского, основать здесь деревню и поселиться. Они даже завели плуг и стали спешно распахивать принадлежащую нам местность, что находится между покосом и нашим селом. Но так как вода была далеко, то они перестали обрабатывать [землю], ибо здесь нет другой воды, кроме нашей. Если бы эти мусульмане обосновались там, они обязательно провели бы для поливки своих посевов воду из нашего канала. Много нам стоило хлопот добиться письменного приказа вышеназванного хана, в силу которого мы разрушили их логовище и удалили их оттуда, не оставив и следа. Этот приказ найдешь по реестру. Его надо беречь, как важный документ. Это произошло в 1217 (1768) году.
В селе Батриндж св. Престол владеет покосами и пастбищами. О них смотри в истории села Батриндж.
Дальше. Поселяне села Куль-тапа, расположенного к югу от [нашего] села, за небольшим бугром, всегда спорили с поселянами нашего села и с Престолом из-за воды, земли и пастбищ для скота. Так как у них нет воды и собственного арыка, то, когда они намеревались сеять что-нибудь, Престол и наши сельчане препятствовали, ибо знали, что тогда они будут брать для поливки посевов нашу воду, как сказано в главе о водах. В дни католикоса Нахапета и при [Фарзали], хане[364] Еревана, жители этого села подают хану прошение, в котором написано: “80 лет мы живем в этом селе и постоянно мы сеяли хлеб [на своих полях]; теперь же жители Эчмиадзина препятствуют нам”. Хан назначает некоего Наджаф-Али-бека по прозвищу Ешик-агаси[365] и отправляет его туда для расследования на месте. Он приходит, осматривает местность и границу между этой местностью и нашим селом и решает дело следующим образом.
На восточной стороне Куль-тапы есть арык, по которому стекают излишки воды нашего села. Он идет на юг через местность, называемую Тураби-хасаром, а отсюда далее через местность Нур-Мухаммади-хасар. Эчмиадзинцам под пастбище для их скота отводят [следующие] участки: [земли] с востока от этого арыка, включая и местность под названием Шахрибанлу; [земли] к западу от арыка, начиная от нижнего угла вышеназванного Тураби-хасара до нижнего угла Нур-Мухаммади-хасара; [земли] к югу [от арыка], вниз [по течению реки] до так называемого [Еакри]-гёла[366], глубокого омута в нашей реке. Участок же земли к западу от арыка, принадлежащий Куль-тапе, и остальные участки между вышеназванными хасарами до упомянутого глубокого водоема, отводят жителям Куль-тапы под пастбище для их скота, но не под пашню и посевы. Кроме того, жители Куль-тапы должны провести с верхней стороны Тураби-хасара дорогу шириною 20 гязов, по которой скот эчмиадзинцев будет ходить на водопой на Еакри-гёл.
