Но разделились не только католикосаты, но и армянский народ разделился с тех пор на две части. Ибо, по определению мудрецов, насколько могущественно время, которое подчиняет себе [все] находящееся в нем, настолько же могущественно и место, [которое является опорой, средоточием власти] и насильственно изменяет [все], чему является опорой. Ибо, когда католикосский престол был переведен в Рум-Кале, и наш народ стал постепенно переселяться туда; духовенство и миряне даже на некоторое время основали там наше царство. Но так как земля была греческая и заселена греками, то наши [переселенцы] смешались с ними, переняли их обычаи, нравы, язык, одежду, пищу и прочее житейское в такой мере, что только именем “армянин” и григорианским вероисповеданием (и то не все) принадлежали нам, а всем остальным были отдалены и обособлены от армян, оставшихся на родине. Вследствие этого возникла большая отчужденность между армянами киликийскими и коренной Армении. Многое подверглось изменению среди духовенства и мирян и в таком виде продолжает существовать до сих пор.

Таким образом, Киликийский католикосат существовал 324 года, то есть столько, сколько и владычество Рубенидов. Но после этого мусульманская власть завоевала все земли греков, армян и персиян и распространилась там; власть армян и греков совершенно прекратилась; был уничтожен и Сисский католикосат, а католикос с приближенными был уведен в Египет, как об этом было сказано выше. Тогда милостью божьей был восстановлен исконный армянский престол — св. Эчмиадзин и в 890 (1441) году с согласия всех армян католикосат вернулся сюда. Но оставшиеся в Греции и в католикосате Сиса [армяне], примкнувшие к грекам и привыкшие к их делам, не вернулись в Армению и не повиновались эчмиадзинскому католикосу, упорствовали и посадили себе своего католикоса; вследствие этого образовалось еще три католикосата, помимо Агванского. Все эти четыре католикоса до настоящего времени садятся на престол с соизволения и по письменному разрешению мусульманских властителей. Но если бы сисские и ахтамарские вардапеты были учениками истины и следовали бы закону, то они при восстановлении Эчмиадзинского армянского престола должны были бы прекратить существование своих неправомочных новоиспеченных случайных католикосатов и подчиниться коренному, навечно основанному, исконному своему престолу и занимающему его католикосу, подобно тому как бывшее в Эчмиадзине духовенство столько лет без ропота следовало им [католикосам Сиса].

Но хотя армянский католикосат так раздробился, однако эчмиадзинский католикос как раньше, так и позже и до сих пор с божьей помощью является первым по почестям и по трону, [более] славным и именитым, чем другие [патриархи], любимым всем народом. Он обладает большой властью, имеет право отлучать всех католикосов от церкви и лишать сана, равно и их епископов и других лиц духовного звания, если будет законный повод и обстоятельства того потребуют, между тем как другие отнюдь не могут даже касаться ни эчмиадзинского католикоса, ни духовенства, ни мирян из его области. Так установлено не только в силу его исконной, природной, собственной духовной власти как [патриарха] первого престола, но и на основании постановлений армянских и иноземных обществ и приказов светских царей и других ишханов, чьи постановления и приказы сохраняются у нас в св. Престоле, как увидим далее, в своем месте.

О разных армянских католикосах достаточно этого. Относительно же патриархов[281] и епархиальных начальников армянского народа ведай, что когда отделились католикосы со своими епархиями, то большая часть епархий досталась св. Эчмиадзину, как мы указали выше в главах о нвиракских и епархиальных областях. В этих епархиях все монастыри, церкви и их начальники со всеми округами и населением, духовенством и мирянами подчинялись и подчиняются св. Эчмиадзинскому престолу, который назначал и сменял духовных начальников всех этих епархий, как было сказано выше.

Среди этих начальников первое место после католикоса по почету и значению занимали и занимают патриархи — начальники четырех святых и знаменитых монастырей, а именно: монастыря св. апостола Фаддея в округе Артаз, монастыря св. Статея в Сюнике, монастыря св. богоматери в Бджни и монастыря св. Креста в Ахпате. Они являются как бы местоблюстителями и заместителями католикоса, обязаны присутствовать при его избрании и во время его миропомазания первыми возлагают руки на голову католикоса. Сидящий же в Иерусалиме — не патриарх и не епархиальный начальник, ибо не имеет ни собственного престола, ни церкви, ни собственной паствы. И сам Иерусалим не есть земля армянская или местожительство армян, ибо он был греческой землей и греческим, городом, где сидел их патриарх во времена христианских царей, а когда турки завладели страной, там прекратилось и греческое патриаршество и всякая власть христиан. С тех пор Иерусалим стал обыкновенным местом паломничества для всех христиан, каждый [патриарх] заполучил для себя местечко, создал там монастырь и церковь, назначил служителей и блюстителей, чтобы они сидели там и охраняли свои места и принимали паломников своих. Таков и наш [патриарх]: он только служитель и блюститель святых мест, принадлежащих армянам. Посему он посылает своих представителей ко всем армянам, всюду, где бы они ни жили, приглашает их на богомолье и поклон святым местам, просит добровольных приношений для своих нужд и благолепия священных мест. Но в последнее время некоторые властолюбивые и порочные чернецы, пользуясь безначалием у нашего народа, провозгласили себя патриархами, а своих представителей — нвираками, и наш темный народ, не разбираясь, признал это и привык так называть их.

То же самое нужно сказать и о Константинополе: это не армянская страна или город, а греческая; там сидел греческий патриарх и теперь также сидит. Но в последнее время, когда армянский народ стал рассеиваться по всей земле, некоторые купцы стали посещать этот город и обосновались там; число их множилось, они приобрели церкви для армян, а затем понадобилось иметь и духовного начальника, которого они; и получили с соизволения католикоса. Но когда усилилась турецкая власть и постепенно в Константинополе стало увеличиваться число переселенцев-армян (а среди них было много вельмож), сидевшие там начальники возгордились и подняли голову, пренебрегли церковным правилом, честью и саном католикоса, стали занимать свои должности по приказам чужих государей самостоятельно, причем постановили платить казне ежегодный налог. Турецкие власти стали называть их патриками; на основании этого и армянское общество[282] стало называть их патриархами. Хотя таким образом сидевшие в Константинополе [иерархи] сильно возгордились, тем не менее духовные начальники армян, жившие в других городах и епархиях той страны, как правило, назначались из св. Эчмиадзина сидевшим здесь католикосом. Однако константинопольские патрики возгордились еще более и дошли до того, что совершили поступок Абессалома — взошли на родительское ложе и присвоили себе власть отца. Ибо, когда они, уклонившись от истинного пути, пренебрегая честью католикоса, с разрешения турецких властей сели в Константинополе духовными начальниками, то стали притязать и на другие епархии, [находившиеся под властью турок], чтобы отторгнуть их из-под власти католикоса. Для [достижения] этой цели они постановили ежегодно платить казне налог, называемый муката, за епархии, [список] которых дали на утверждение турецким властям. [Далее] на основе царского указа они сами стали назначать начальников этих епархий и, [таким образом], отняли у католикоса почти все епархии, находившиеся под турецким владычеством, включив их, кроме некоторых, в утвержденный властями список. Об этом мы напишем особо. Вследствие этого там ослабла вера, участились переходы армян в католичество, были и другие нарушения и чем дальше, тем более частыми становятся такие явления. Это происходит потому, что начальники этих епархий занимают должность по приказу турецких властей и заботятся только о том, чтобы платить казне налог и содержать себя. А католикос, находясь под персидским владычеством, не может распространить на них свою власть, преследовать, штрафовать или подвергать телесным наказаниям; [он] может только отлучать их от церкви, но это не помогает, ибо турецкая власть опасна и такая мера скорей принесла бы вред, чем пользу, особенно когда моль точит изнутри. О, лучше об этом писать меньше! Но нельзя оставить без порицания и тех, кто остался здесь под владычеством персов. Ибо с прекращением армянской государственной власти усилилось Персидское государство, по разрешению и письменному указу [правителей] которого католикосы занимали престол и беспрепятственно осуществляли свою власть среди армянского народа. Если некоторые строптивые не исправлялись после духовных наказаний — их подвергали телесным наказаниям. На это католикосы получали право от персидских царей, их указы католикосам хранятся поныне в св. Престоле. Но после прекращения в 1197 (1748) году власти шахов, сидевших в Исфагане, трудно себе представить бедствия [людей], оставшихся под властью персов. Ибо с прекращением единодержавного царства ханы каждого города стали самостоятельными и никого больше не боялись; они нападали друг на друга, разрушали и грабили чужие земли и совершенно опустошили Персию и Армению. Дошло до того, что стало затруднительно или просто невозможно из страны или округи, находящейся под властью какого-нибудь хана, переходить в другую страну или округу, находящуюся под властью другого хана. Из-за этого мусульмане или армяне, живущие под властью какого-нибудь хана, поддерживая его и повинуясь его воле, стали сторониться чужих и враждовать с ними. Сильные мусульманские аги[283] стали вербовать армян, переселяли их в свои села, заставляли работать на себя, и если кто-нибудь из этих армян бесчинствовал и католикос желал оштрафовать его, то его хозяин-мусульманин заступался за него и не допускал [этого, тем самым подрывая авторитет католикоса]. Следует оплакивать судьбу католикоса, который живет в подобное время; таким являюсь и я, влачащий несчастную жизнь и пишущий эти строки с возмущенной душой. Но оставим это и перейдем к главному предмету, то есть к епархиальным начальникам.