***

Прошло чуть меньше двух лет с того дня, когда она уехала от Павла. Ее душа рвалась к нему, но каждый раз она останавливала себя. Она нужна своим детям, мужу. По вечерам, чтобы как можно дольше не возвращаться домой, она снова стала заходить во двор дома Паши и смотрела на окна его квартиры, в которой жили уже другие люди.

Однажды кто-то окликнул ее. Когда она повернула голову за голос, увидела бывшую жену Павла. Как ее зовут, Нина не помнила.

— Привет. Ты же Нина? — спросила бывшая жена. Вместо ответа Нина только кивнула головой. — А ты что здесь делаешь?

— Сижу.

— А Паша где? — спросила женщина.

— Паша далеко.

— А почему ты не с ним? Ведь он тебя так любил, что по ночам твое имя шептал. Даже во время секса меня твоим именем называл. Что же произошло? Или не сошлись? — ехидным тоном стала задавать свои вопросы женщина. — Ты дура, если от такого мужика ушла.

— Не твое дело, — резко ответила Нина. — Иди куда шла.

Потом сама поднялась и быстро пошла к себе домой, где ее снова встретил пьяный муж, свекровь, которая с порога стала пилить ее. Нина невидящим взглядом посмотрела на нее, ушла в комнату родителей, чтобы не общаться с мужем, закрылась на замок. Спасибо Виктору, который врезал его. Свекровь несколько раз пыталась зайти, стучала, звала ее. Успокоилась только поздно ночью.

После слов бывшей жены Павла Нина долго размышляла, но потом приняла решение. Она все сделает так, как велит ее сердце. Хватит, она вернется к Павлу и будет счастлива с ним.

На следующий день, никому не говоря, она взяла свои документы, сходила в ЗАГС, написала заявление на развод, потом встретилась со своей подругой, заняла у нее денег, купила билет на поезд.

Поезд прибывал в Рязань рано утром. Нина сошла на перрон, волнуясь как первоклашка. Как встретит ее Павел, ждет ли ее? Дома ли он? До их дома от вокзала было не далеко. Вещей с собой она взяла немного, всего один чемодан и сумка. Если что, Павел купит ей новые. Как он ее раньше одевал, как куколку! Она с нетерпением ждала их встречи. Подходя к дому, она невольно ускорила шаг. Недалеко от их калитки она встретила соседку бабу Веру, которая смотрела на нее широко раскрытыми глазами. Но Нина даже не обратила на нее внимание, только кивнула головой. Она спешила увидеть своего Павла, который так ждал ее. Хотя последний год он даже не звонил ей, но это ничего. Он все равно будет рад ее видеть.

Калитка оказалась закрытой. Она позвонила и нервно переступала с ноги на ногу, пока не открылась дверь дома и на крыльце не появился Павел. Она не видела его чуть больше двух лет. Он снова изменился. Нина любовалась им, пока он шел к калитке, красивый молодой мужчина, одетый в новые джинсы и красивую спортивную куртку. Увидев ее, Павел удивился, немного притормозил, потом открыл, кивнул головой, приглашая пройти в дом. Нина немного напряглась, когда он даже не поздоровался с ней, не обнял, не подхватил на руки, как обычно делал это, когда он встречались.

Нина прошла в дом. Обстановка неуловимо изменилась. Что-то новое появилось, даже запах был другой, какой-то домашний, уютный. Пахло выпечкой и кофе. Она прошла в кухню, поставила чемодан рядом с диванчиком, хотела пройти в их комнату. Паша прошел к кухонной тумбе, прислонился к ней бедром, сложил руки на груди, преграждая ей дорогу.

— Здравствуй, Паша. Я подумала и решила вернуться к тебе. Извини, что так долго не решалась приехать. Я потом все тебе расскажу, ты поймешь и простишь меня.

— Привет, Нина. — Наконец сказал он. — Ты зря приехала. Я больше не ждал тебя. Наши жизни изменились. У нас больше ничего не может быть. Прошу, уезжай.

— Паш, дай мне шанс, у нас все будет хорошо. Я обещаю! Я очень хочу быть с тобой, я поняла, что любила только тебя! Я написала заявление на развод, через месяц мы сможем пожениться. — Нина торопилась высказать ему все, что накопилось у нее, смотрела с жадностью в его лицо, стараясь найти отклик.

Но на ее слова он только грустно улыбнулся, покачал головой. В это время открылась дверь комнаты, которая раньше была комнатой, в которой жил Виктор. Из нее вышла молодая женщина 35–40 лет, подошла к Павлу, остановилась рядом с ним.

— Добрый день, — поздоровалась она с Ниной. Потом обратилась к Павлу. — Паша, накрыть на стол? Гостья с дороги, устала.

— Не надо, она скорой уйдет. Валюшка, иди пока в комнату, дай нам поговорить с Ниной.

Женщина кивнула и повернулась, чтобы уйти. Тут Нина увидела ее немного выступающий животик. Она закрыла глаза, понимая, что свое счастье она упустила. Она тяжело осела на диванчик, опустив голову на руки. Потом она услышала тихий спокойный голос Павла:

— Знаешь, Нина, я любил тебя с самого того момента, как увидел возле качели. Решил, что мы будем вместе и всегда старался быть рядом, хотя не всегда удавалось. Но каждую свободную минуту я стремился к тебе. Ты всегда была в моем сердце. Я тебе говорил, что хочу жениться на тебе, но у нас не получилось и это не наша вина, я понимаю это. Ты вышла замуж, родила детей. Я принял этот факт и ждал, долго ждал, долгие годы, когда мы все равно сможем быть вместе. Хотя бы одно твое слово, даже намек и мы бы никогда не расставались. Но ты сама отказалась, когда я тебе первый раз предложил разойтись со своим нелюбимым мужем. Потом снова отказалась быть со мной, когда муж ушел от тебя. Я был готов признать твоих детей, как своих и так же любить, как тебя. Я готов был взять заботу о твоих родителях, но тебе этого не надо было. — Он тяжело вздохнул. Нина чувствовала, как ему трудно подбирать слова. — Потом ты все же согласилась на мое предложение уехать, когда осталась одна. Ты знаешь, когда ты согласилась уехать со мной, я был самым счастливым на свете. Наконец я был рядом со своей любимой женщиной. Я был для тебя готов на все. Я мечтал, как мы будем растить наших детей, как я буду любить тебя.

Неужели за те три года, которые мы были вместе ты так и не поняла, как ты мне была дорога? Как я любил тебя? Я каждый раз спешил из рейса к тебе, чтобы только увидеть тебя, прижать к своей груди. Я наслаждался каждым мгновением, что мы были вместе. Я любовался твоим лицом, пока ты спала, я гордился тобой, когда мы вместе шли по улице и нам все завидовали. Я был готов ради тебя на все, весь мир положить к твоим ногам. Неужели ты за все это время так и не поняла, как мы могли быть счастливы? Разве хоть раз ты пожалела за эти три недолгих года, что уехала со мной?

Я принял твоего сына, который оказался самым настоящим подонком. Не обижайся, но это так. Ни один уважающий себя мужчина не посмеет обижать свою мать, которая родила и вырастила его. А жить за ее счет и при этом постоянно оскорблять и унижать — это вообще верх подлости. Я неоднократно говорил тебе, что сын должен стать мужчиной и отвечать за свои поступки. Но ты не слышала меня. Он стал обкрадывать тебя. Я молчал, это твои украшения, тебе за них переживать. Но когда он обокрал меня и угрожал мне ножом, я не стерпел. Я такое не прощаю, поэтому выгнал твоего сына. Ты в этом случае заняла сторону сына, хотя могла остаться со мной. Он взрослый мужик, вырос в два раза больше тебя. Прокормить себя способен, не инвалид. Но тебе было его жалко. Ты наплевала на себя и помчалась следом за ним, чтобы снова посадить его себе на шею и терпеть его издевательства над собой. Ладно, это твоя жизнь.

Но еще одно твое вранье. Ты сказала, что поехала решать вопрос с разводом. Ты уехала на целых два года. Я ждал тебя до того момента, пока ты не сказала мне, что к тебе вернулся муж и вы снова решили жить семьей. Извини, но у меня после этого что-то сломалось в душе. Я продолжал любить тебя, но надежда на наше счастье умирала с каждым днем, пока ее совсем не осталось. Я еще после твоих слов полгода ждал, думал, что ты вернешься ко мне и мы снова будем счастливы. Но ты выбрала страдать. Что тебе дал твой муж и твои дети, когда ты вернулась к ним? Ты хоть день была счастлива там? Ну хотя бы один час? Кто-то из них хоть раз сказал: «Нина, мама, мы любим тебя?», хоть кто-то увидел, что тебе нужда новая обувь, нужно нормально питаться? Нет. Ты снова добровольно посадила себе на шею тех, кто тебя не ставил ни во что. Ты для них, как обычная ездовая лошадь, нужна только для того, чтобы содержать их и быть для них прислугой, безропотной и постоянно унижаемой.