– Если бы знал, ты бы к Яге один не пошёл. Вот что! – выкрутился домовой, едва не выдав важные подробности.

Тихон грустно фыркнул и отвернулся. Платону была знакома эта модель поведения. Домового чуть молнией не прошибло. Не зная что сказать, Платон выпалил:

– Ой, как же красиво тебя подстригли.

Богатырь купился на лесть и улыбнулся. Голубые глаза снова загорелись.

– И как они тебя в цирюльню затащили? Кто тебя так окультурил? – рассматривая новую прическу богатыря спросил Платон. С одной стороны, он спрашивал, потому что было интересно. Однако с другой, доминирующей стороны для самого Тихона. Домовой хотел сделать юноше приятно. Ведь любому живому существу нравится, когда его нахваливают.

– Полина затащила меня и усадила в такое красное кресло. – воодушевлённо начал Тихон. – На шею что-то надела, укрыла синим полотном, а потом как затянула его на шее. Я думал меня это полотно удушит.

– Правильно говорить задушит. – поправил Платон с улыбкой.

Богатыря поправляли часто, и он уже не обижался. За полтора месяца жизни в новом времени богатырь подтянул разговорную речь на очень приличный уровень и уже приступил к изучению современного алфавита. На удивление Волослава у Тихона оказалась хорошая память и способность к обучению.

– Я уж хотел сорвать сию тряпку, как вдруг вышла баба такая суровая.

– Не баба, а женщина. – снова поправил Платон. Однако Тихон так увлёкся пересказом пережитого, что не обратил на это внимания.

– Полина через отражение на меня хитро смотрит, глаза так щурит и ей говорит: «Тёть Зин, сделай короткую». Эта тёть Зин посмотрела на меня так сурово. Я уж хотел вырваться. А тёть Зин руку на плечо положила и вдавила меня обратно стул. «Сидеть» – говорит.

– Не тёть Зин, а тётя Зина. – рассмеялся Платон.

– Потом этот, ну то, что Полина сначала на шею наклеила тёть Зин подвернула как маленький белый ворот. Достала штуковину такую непонятную, блестящую-красненькую и так по голове жжжжжжжжжж.... – распинался Богатырь.

Наконец-то у него кто-то поинтересовался. За одну лишь прогулку в торговый центр у него накопилось больше впечатлений, чем за всю осознанную жизнь. Однако Тихон дружил со здравым смыслом и понимал, как он будет выглядеть, если расскажет это Полине или Кириллу, для которых такие походы и стрижки с самого детства норма вещей. Оставались только те, кто бы мог его понять. Те, кто застали его век. Такими были Волослав и Платон. Волослава богатырь несмотря на перемирие и заботу по-прежнему недолюбливал. По любому поводу он рычал на бывшего врага. А Платон напротив, был как добрый дядюшка, который готов был выслушать и подсказать.

«Точно, как я сам не подумал, что машинкой подстричь можно? И Слава тоже не допетрил. Тьфу... деревенщины! Без ножниц могли подстричь» – подумал Платон.

– Я хотел посмотреть на приблуду. А она меня хлоп по щеке «А ну не вертись!» говорит. Я снова хотел посмотреть, а она так посмотрела сурово и говорит: «Не поняла, что буйных завезли?».

– И как ты до конца высидел. С твоей-то подозрительностью. Как Полька вообще усадила тебя в кресло?

– Я увидел, как спокойно Гердон в кресло сел. Его тоже обрезали. – признался богатырь.

После слова «обрезали» Платон не выдержал и захохотал. Но захохотал без зла – по-доброму. Тихон понял, что снова сморозил глупость и замолк.

– Нет-нет, не уходи в себя! – нахохотавшись опомнился Платон. – Ты это брось! Это до добра не доведёт. Однажды вспомнишь себя, поймёшь и сам посмеёшься.

Домовой ободряюще стукнул богатыря в пресс. И заметил, как Тихон отводит глаза.

– Что беспокоит тебя, мальчик мой? Скажи, не держи в себе!

Тихон замялся и что-то буркнул. Буркнул так тихо, что даже упырь бы не услышал.

– Да говори уже! – вспыхнул Платон.

– Я хотел бы отправиться на Буян. – выдавил богатырь.

– А что, отличная идея! Черномор нам не враг. Какая разница, где реабилитироваться? – поддержал Платон.

– Вы меня отпускаете? – недоверчиво переспросил Тихон.

Платон взял его руку и сказал:

– Слушай, ты не в плену. У тебя свой жизненный путь. Просто знай, что именно тут тебя любят и ждут. – сказал Платон и глаза его наполнились слезой. Домовой отвернулся.

– Я обязательно вернусь! – отреагировал Тихон на сантименты Платона.

– Я не сомневаюсь.

– Волослав… – неуверенно спросил богатырь, так как ему казалось, что Волослав в этом доме главней. Богатырь сам и не заметил, как несмотря на неприязнь, стал беспокоиться о его мнении, а вот Платон заметил. По мнению домового это было хорошо. Только преодолев неприязнь им получится прийти к взаимопониманию.

– Я замолвлю словцо. – убедил Платон и они вместе зашли в комнату, где Полина разговаривала по телефону.

Девушка оправдывалась перед кем-то:

– Да, я приболела... Нет-нет, пожалуйста не ставь пропуск, да кто их вообще проверяет? Ну Касиус, ну пожаааалуйста!

В трубке кто-то вздохнул и сказал то, что Полину вполне устроило.

– Спасибо, я знала, что на тебя можно положиться, Кас! Я твоя должница. – нежно сказала девушка и отключила вызов.

Девушка повернулась и посмотрела на богатыря с домовым. Кожа была болезненно бледная. Глаза красные, а веки слегка преопущены. Платон оказался прав. Ангина, хоть и вовремя замеченная, даёт берёт своё.

– Может мне в больницу? – жалобно спросила девушка.

– Считай, что ты в больнице. – тепло сказал домовой.

– Ну может мне антибиотик принять? – резонно спросила девушка.

– Ты его уже принимаешь. – заверил Платон.

Девушка обернулась на банку с грязно зелёной жидкостью.

– Нет. Это противная трава. – скривилась Полина.

– Это феш долгожителей. От любой простудной заразы лечит. На основе этой как ты выразилась противной травы делают самые дорогие в мире препараты. Ты получаешь отвар в чистом виде, доведённый до совершенства. Завтра уже будешь бодра как обычно.

Полина недоверчиво посмотрела на банку.

– А почему не использовать ту чёрную жижу, что Волослав дал Кириллу?

Домовой раздражённо мотнул головой.

– Слишком серьёзный препарат. Его используют при ранениях. Обычный мы истратили, а тот, что делает Волослав, он делает для себя. Очень концентрированный. Только такие как мы можем его использовать. Человеку нельзя, опухоль ещё вылезет. Лечи потом опухоль. Тьфу... – проворчал домовой, развернулся и собирался выйти из комнаты.

– А они разве лечатся? – спросила девушка слабым голосом.

– Всё лечится, вон деда твоего по кускам двадцать лет собирали и ничего, живёт, ещё и здоровое потомство дал. – высокомерно фыркнул домовой, давая понять, что он тут всезнающий профессионал.

– Двадцать лет? А сколько ему лет? – озадачилась Полина.

– Лет девяносто, наверное. – не подумав отмахнулся Платон, чем озадачил девушку ещё сильней. Только она хотела задать вопрос Платон вспыхнул, обращаясь к богатырю: – Кстати, я знаю кто сопроводит тебя до Буяна.

Домовой сунул руку в стену и достал оттуда смартфон. Платон набрал номер и позвонил:

– Костя, дело есть. Только ты справишься. Что значит «почему только я справлюсь?», потому что я тебя попросил! Жду к обеду! – голосом начальника скомандовал домовой.

Несмотря на возмущённые слова ничего не понимающего Кости доносящиеся из трубки домовой уверенно отбил звонок.

– Всё, завтра или после завтра будешь на Буяне. – вздохнул Платон, обращаясь к Тихону, опустил голову и зашёл в стену.

Спустя секунду высунул лицо и рявкнул на Полину:

– А ну допивай!

Девушка послушно схватилась за банку и плотно к ней присосалась.

Тихон злорадно улыбнулся. Вчера она его таскала, пихала, командовала, помыкала им как хотела, а сегодня командуют ею. Ухмылка богатыря не осталась незамеченной. Чёрные ресницы девушки сузились в хитром прищуре. Не допив глоток, не убрав банку от губ она вызывающе подмигнула богатырю. Нет она не симпатизировала богатырю, просто ей хотелось проверить его реакцию. Полина отлично читала людей, очень часто манипулировала ими в своих корыстных целях. Так в детстве она манипулировала Кириллом, чтобы отбирать у него конфеты. А в подростковом возрасте случилась обратная ситуация. Как-то Полина не влезла в джинсы и приняла волевое решение отказаться от конфет. Но так как запас конфет всегда пополнялся, искушение было слишком велико. Девушка начала скармливать брату всё что было.