– Нельзя бить беззащитного... Нельзя грабить нищего... Ах, да! Знаешь, почему я тебя потащила поговорить с глазу на глаз? Деньги. Позавчера комсорг передал мне пакет, в нём – три тысячи марок мелкими купюрами.

– Успел за три дня и три ночи? Надо же... Неужели я всё так точно угадал?

– А что ты угадал?

– Ну, поскольку ты всё равно об этом спросишь, то лучше сказать сразу. Ты всё равно начала бы допытываться с пристрастием – кто такой товарищ Блох, от упоминания которого обделался твой комсорг? Отвечаю: товарищ Блох – это такой боец невидимого фронта. Его служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна. Это гэбист, только он специализируется не на заезжих в наш городок иностранцах, а на местных ребятах, которым расстрел корячится за их дурное усердие в сфере торговли и производства ширпотреба. Ты сказала, что работаешь на ткацком комбинате, и комсорг оттуда же. То, что ткацкий комбинат работает не только на государство, но и на каких-то сильно богатеньких цеховиков – я уверен на 250 процентов. В официальную рабочую смену вы там шьёте всё, что велит государство согласно плану, а после смены – некоторые остаются, чтобы ещё немного пошить для себя всякого дефицитного ширпотреба. Понятное дело, что таких вот ударников надо отбирать специально и тщательно, чтобы не болтали лишнего. Наверняка занимаются этим естественным отбором и комсорг, и парторг – кто лучше них знает каждого в трудовом коллективе? Понятно, что они делают это не просто так. Исходя из этих догадок, я и подумал…

– Что же ты подумал?

– Номер раз. Товарищ Блох очень любит деньги. Особенно если это деньги всяких жуликов. Потому что, когда ты отбираешь наворованное у жуликов, ты вроде как Робин Гуд. Номер два. Сколько этих жульнических денег крутится около вашего комбината – един Аллах ведает. Но общий порядок цифр – как раз уровня товарища Блоха. Поэтому если взять за хрен не в меру сексуально озабоченного комсорга... Немного его помурыжить... То вскоре многие подпольные миллионеры города Варского станут данниками кого надо. А комсорга-крысу, спалившего всю контору, можно им вернуть ценной бандеролью – после чего его очень быстро уроют… в самом прямом смысле этого слова. Я выстроил такое предположение. Исходя из него, назначил твоему комсоргу на первый раз штраф в три тысячи. После чего, честно сказать, испугался за тебя.

– За меня?

– Могло ведь быть и так, что комсорг тут вообще не при делах. Или даже – что антинаучная фантастика, тем не менее – что Варский швейный комбинат честно трудится на благо родины, а всяких теневиков с цеховиками не подпускает к себе на три версты. И трёх тысяч у комсорга, сидящего на государственной подачке в 150 марок в месяц, нет по определению. И ему ничего не остаётся, как бежать в милицию с кляузой о вымогательстве у него денег швеёй Марией и её подельником. И вот это был бы пи.дец… извиняюсь. Но, слава Эволюции, всё оказалось именно так, как надо. Можешь швырнуть в меня стаканом с медовухой, обматерить и гордо уйти, я всё пойму.

– Почему я должна это делать?

– Потому что я реально переживал за исход этой историис деньгами. Я ведь честно хотел тебе помочь, а вышло бы…

– Вышло всё как надо. У меня дома лежат твои три тысячи,и я должна тебе их отдать.

– Не возьму. Они все твои. Ты их честно заслужила.

– И я не возьму. Если бы ты всё это не придумал... В детдоме меня за то, что я не поделилась с тобой, немедленно объявили бы крысой и побили. Я так не могу.

Бывший незнакомец вдруг поднял на неё глаза и внимательно посмотрел. Мария поёжилась. Так же он смотрел на ползающего у него в ногах комсюка.

– Мари, давай договоримся сразу. Есть какие-то вещи, в которых я не позволю спорить даже тебе. Это моё решение. Ты честно заслужила эти деньги, и они все твои. Делай с ними что хочешь. Лучше всего – истрать на какие-нибудь безделушки, делающие тебя счастливой. И второе – ты ничего не слышала ни про товарища Блоха, ни про всё прочее. Говорю тебе это, потому что если кто-то начнёт об этом болтать – то меня вскоре убьют хулиганы, пожелавшие завладеть моей печаткой. Но ещё раньше тебя случайно переедет в укромном переулке бухой лихач. Это серьёзно, Мари. Поэтому рассчитываю на твою сознательность.

– Я никому не скажу, честно.

– Ну и умница. Будь счастлива, ты это заслужила.

Как всё-таки меняется его лицо. Одна улыбка – и... Напротив Марии сидел весёлый, беззаботный юноша. Наверное, шутник и балагур. И совершенно искренне желал ей счастья.

Они чокнулись. Мария посмотрела на пустой стакан. Медовуха и в самом деле была вкусная и пилась легко.

– Так больше одного стакана точно нельзя?

– Тогда мне придётся тебя провожать до дома. А у тебя наверняка есть, назовём его так, парень. Причём наверняка из самой мерзкой мужицкой породы.

– С чего ты так решил?

– Потому что, если бы у тебя был мужчина, ты бы никогда не сидела в кафе, дожидаясь ненавистного урода, которому надо дать. В лучшем случае, у тебя есть ё.арь... Впрочем, прости, это не моё дело.

– Возьми ещё по стакану. У меня уже год никого не было. Как раз потому, что вокруг много ёбарей, но мало мужчин. Ты, наверное, действительно юродивый. Юродивые умели предвидеть будущее и судьбу.

…Вот зачем она ему всё это говорит?!

– Ну, тогда – за твоё светлое будущее рядом с настоящим мужчиной.

Они чокнулись.

– Юродивый, ты думаешь, я его встречу?

– Обязательно. Иначе и быть не может.

– Почему?

– Подобное притягивает подобное. Ты – очень светлый человек.

И красавица для полного счастья.

Помолчали. Потом Мария брякнула:

– У тебя кто-нибудь есть?

– Я живу у Эльзы. Назовём это так.

– И кто такая Эльза?

– Порочная женщина.

– В смысле?

– Дорогая проститутка.

– Что?!.

Мария поперхнулась медовухой. Да… поворот, однако.

Впрочем, Джордж не смутился от слова совсем.

– Ну, вот смотри. Если сильно коротко. Из своей семьи я ушёл. Из родного села уехал. Жить где-то надо. Здесь, в Варском, я встретил Эльзу – дорогую, чистоплотную проститутку. Ну, поскольку организм требует. Эльза очень любит деньги. Поэтому мы прекрасно сошлись на том, что я ей плачу 50 марок в месяц за право у неё проживать плюс по её обычному тарифу – то есть минимум червонец – за каждую ночь. Обычно она старается на четвертак, поэтому в месяц я ей отдаю марок 150–200.

Да уж... Он умел поразить. Вот как это так – заниматься сексом за деньги? И как это – пользоваться подобными, с позволения сказать, услугами?! Но… не станешь же на него орать и возмущаться?

Не зная, что сказать, Мария сменила тему.

– Из родного села? Это шутка такая? Ты не похож на деревенского.

– Нет, не шутка. Ты, наверное, никогда не видела фильм «Председатель»? Про то, как городской мужик становится председателем нищего колхоза и делает колхоз миллионером…

– А вот и видела. В детдоме мы смотрели всё. Даже фильм «Коммунист». Нас ведь надо было воспитывать в коммунистическом духе…

– Ну, в таком разе сообщаю тебе: «Председатель» – это вольный перепев подлинной истории моего деда по матери. Если сильно коротко, то история такая. Ноябрь сорок первого. Немцы стоят в тридцати километрах от Мошковца. Практически последний рубеж обороны. Его, помимо прочих, удерживает ещё и комбат Феликс Тушер со своим батальоном. Батальон Феликса героически обороняет высоту над деревней Мышино… – Как-как? – Мария улыбнулась.

– Мышино. Впрочем, понимаю тебя... В этом месте все смеются. Ну, в общем, в деревне Мышино – фрицы, на высоте за лесочком – батальон майора Красной армии товарища Тушера. Пятого декабря сорок первого практически в этом самом месте и начинается то самое, что ты проходила в школе по истории как «контрнаступление советских войск под столицей, разрушившее миф о непобедимости вермахта». Батальон Тушера входит в деревню Мышино... И уж не знаю чем, но только она зацепила Феликса. Обыкновенная деревенька, разорённая войной. Сначала фрицы отстрелялись, потом наши... Фрицы ещё и пограбили, пока там стояли... Короче. В сорок пятом уже полковник Феликс Тушер, Герой Северного Союза Социалистических Республик, сорока шести лет от роду, дембельнувшись из армии, поступает в сельхозакадемию. Оканчивает её с отличием и добивается распределения в деревню Мышино, она же колхоз «Новый путь». Где полковника быстро избирают председателем. Дальше много подробностей, как Тушер восстанавливал разрушенную деревеньку, как поднимал тамошнее сельское хозяйство... Короче. В пятьдесят четвёртом, ввиду значительного прироста населения, Мышино официально делают селом, ещё через пять лет – посёлком сельского типа. Колхоз становится миллионером. Его бессменный председатель, в дополнение к Звезде Героя Союза, получает Звезду Героя Социалистического Труда. Ещё через год в посёлке сельского типа Мышино рождаюсь я.