Джордж пришёл позднее обычного. Поэтому не удивился волнению Марии. Обнял, поцеловал. Не переживай, я уже дома. Пойдём ужинать, или ты уже поела, и мне ужинать одному?

– Джо, я беременна! – выпалила Мария.

Нет, ну вот дура – так уж дура и есть! Он задержался, голодный, устал, наверное... А тут ещё ты!

Джордж присел на табуретку в углу прихожей. Молчал с полминуты.

– Джо... Я всё понимаю... Ты к этому не готов... Я и сама, честно говоря, боюсь... Но.

Голос девушки вдруг как-то сам собой стал твёрдым. По-прежнему тихий, но твёрдый и решительный.

– Джо, я не могу себе представить, чтобы... Он там живой. Я его оставлю в любом случае. Даже если... Если что – я не могу тебя осуждать. Только скажи сразу, хорошо? Чтобы всё по-честному.

– Нет, ну надо же… – он рассеянно смотрел на пол. – Бывает же…

– Ну да, бывает. От секса бывают дети. И я... Я не откажусь от моего малыша. Я помню, как меня когда-то бросили.

Мария тоже всё ему рассказала. Когда Джорджа и на свете не было, к райотделу милиции подкинули младенца, завёрнутого в одеяло. К одеялу была приколота записка: «Мария Красс. 20 марта 1957 года». С тех пор... Наверное, ей очень повезло. В том детдоме, куда она попала, был очень порядочный и честный директор. Рейнольд Александрович. Некоторым своим подопечным он даже давал своё отчество. Чем ему приглянулась полненькая, немножко смуглая девочка Маша – неизвестно, но и её он тоже записал по документам Рейнольдовной. Он был одним из немногих людей, кто за все годы жизни в детдоме никогда не обидел Марию. И даже... Впрочем, не надо преувеличивать. Таких мальчишек и девчонок у него в подопечных было несколько десятков; дома – своя семья... Каждому сироте вторым папой не станешь просто потому, что времени на всех не хватит.

…В своё время Джордж попросил... Довольно типичная просьба для человека, ё.нувшегося с Марса.

– Мари, можно, я тебе не буду говорить всякие затасканные слова, в особенности словечко «люблю»? А то все только тем и заняты, что любят. На партсобрании – коммунизм любят, в армии – родину-мать, в телевизоре – певицу Соню Ротару и её песенку про горную лаванду... Колбасу любят, мебель, обувь… – Ну хорошо, не говори.

– Я думаю, вот так лучше будет?

Он прижал её к себе. Они долго сидели, обнявшись. И Марии это дико нравилось.

Но это было тогда. А сейчас Джордж сидел на табуретке рядом с входной дверью и рассеянно смотрел в пол.

– Бывает же… – повторил он. Потом поднял глаза на Марию. – Я сегодня задержался, поскольку наконец-то достал... Я всё понимаю. Ты всё равно хочешь чувствовать себя законной женой. Я не могу дать тебе штамп в паспорте, но, по крайней мере... И вот именно сегодня... Я прихожу – и ты мне говоришь, что у нас будет ребёнок... Кстати, с чего ты решила, что это твой малыш?

От тебя в нём только половина. Вторая половина – моя.

– Джо, то есть... ты не против?

– Мари, дай руку. Нет, правую.

Он вытащил из внутреннего кармана маленькую бархатную коробочку. Это было кольцо. Не очень похоже на обычное обручальное, зато... Там был небольшой, но оригинальный бриллиант.

Камушек в форме сердечка.

Ночью она, как всегда, положила свою голову ему на плечо. И наконец-то услышала то, о чём давно мечтала... Нельзя же, в самом деле, всегда быть королевой?

– Я люблю тебя, Машка

АЛЕСЬ ГОРДЕНКО

ВЕРВОЛЬФ

Заметки на полях

«Новейшей истории»

Текст в авторской редакции.

Много лет подряд я писал научные и околонаучные работы по истории богохранимой державы нашей. А однажды решил пофантазировать – а что было бы, если бы... История не знает сослагательного наклонения, но этот текст не из истории. А что это и о чём – пускай судит мой драгоценнейший читатель.

С наилучшими пожеланиями

Алесь Горденко

ИЗВЕЩЕНИЕ

Возрастная категория произведения – 18+.

В тексте присутствует ненормативная лексика, сцены насилия и сексуального характера.

Все описанные события, персоналии, учреждения, организации и географические объекты являются вымышленными и не имеют прообразов в реальности. Любые совпадения с реальными событиями, людьми, учреждениями, организациями и географическими объектами – случайность.

Данное произведение явно затрагивает религиозные и иные чувства, поэтому уважаемого читателя настоятельно просят немедленно прекратить чтение, как только ему покажется, что его оскорбляют.

Автор, создавая данный текст, ставил перед собой какие-то цели, но только не образовательные, воспитательные и цели политической, религиозной и иной пропаганды. Проще говоря, я не собираюсь никого ничему учить, рассказывать, что такое хорошо и что такое плохо, и ни к чему не призываю.

Уважаемого читателя просят помнить: лично я лично Вам ничего не должен и ничем не обязан.

С наилучшими пожеланиями

Алесь Горденко

1991, 21 февраля

Курьер должен был подойти через час. Поэтому Генрих Григорьевич поудобнее устроился в кресле и углубился в чтение «Огонька».

Последние годы он с опаской читал этот журнал. По стране шагала Перестройка; на дворе царила Гласность. Под это дело уже успели по полной программе разоблачить бывшего «отца и гения» товарища Стального, но на этом не остановились – вовсю грызли самого товарища Мавзолейного. Отставному полковнику это категорически не нравилось. Неужели не понимают, что если разоблачить и выставить полным дегенератом и моральным уродом основателя советского государства – то это государство скоропостижно помрёт? Столько лет верили в «самого человечного человека», и вдруг – нате вам. Садист, сифилитик и моральный урод.

Страна действительно трещала по всем швам. До чего довели, дерьмократы х.ровы: уже, оказывается, есть необходимость проводить всенародный референдум о целесообразности сохранения СССР! На март назначили. Сомнения у них, понимаешь – нужна Страна Советов или не нужна? С едой, вон, тоже, до чего дошло – самые элементарные продукты по талонам и карточкам…

Впрочем, главным образом отставной офицер боялся за другое. На волне срывания покровов с проклятого прошлого такие вот «огоньки» до самых косточек обглодали органы. Наша служба и опасна, и трудна? Бойцы невидимого фронта? А вот хренушки. Лубянские палачи, каратели, подлинные враги народа… и далее по списку. Пока что, правда, глодали косточки в основном тех, старых, из тридцатых-сороковых годов. Но что если доберутся и до тех, кто поновее? До отставного начальника Варского централа полковника Генриха Григорьевича Мезера, например? Тоже ведь та ещё тюрьма-то, с отдельным корпусом для политических.

Пока ещё не добрались. В этом номере «Огонька», видимо, в преддверии весны и предстоящей посевной, был большой материал о жертвах коллективизации села в двадцать девятом; обстоятельный рассказ о парочке «бериевских убийц», расстрелянных в пятьдесят третьем за компанию с шефом; очередной реабилитированный участник «съезда победителей» тридцать четвёртого. А до Варского централа семидесятых-восьмидесятых руки у ретивых писак пока не дошли. Ну и слава Богу, которого нет.

Отставной краснопогонник Мезер жил неплохо. Пока дерьмократы заламывали ручонки и громко дискутировали, как спасать страну, силовики сколотили свой Союз ветеранов. Достаточно влиятельный, чтобы добывать для своих членов и хорошие лекарства, и качественное питание, и вообще, по необходимости оказывать любую помощь. Через час… нет, уже через полчаса должен прийти курьер и принести традиционную материальную помощь к предстоящему Дню советской армии. Жена Мезера умерла несколько лет назад; взрослая дочь с мужем жила далеко, в другом городе... Одинокому отставному полковнику внутренних войск вполне хватало на приличную жизнь.

В дверь позвонили. Всё точно. Молодой человек азиатской внешности. Новенький. Как пояснила звонившая Мезеру накануне секретарша местного отделения Союза ветеранов – прибыл недавно из Казахстана. У них там очередные волнения – пришлось уезжать от греха подальше. Да уж, довели страну. Какие-то сраные чуркобесы вдруг ощутили в себе национальное чувство – и вышвыривают из своих республик мошковецких «оккупантов» и их «прислужников из местных». Вот и этот, который сейчас курьером, был вынужден уехать.