Единственное светлое пятно – вечерние разговоры с Финкой и Стефани. Неделя высокой моды проходит отлично. Наши девочки всех поразили своим мастерством, это сенсация. Вечерами гуляем со Стефкой по Милану – очень милый город. А у тебя как дела, милый? Мы здесь смотрим в отеле CNN – репортажи отрывочные, не очень понятно, что у вас там происходит.
Краткое сообщение – господин Селим Карауста готов вас принять по интересующему вас вопросу в любое удобное для вас время.
– Поздравляю вас с получением гражданства Турецкой республики Северного Кипра! – посол протянул ему паспорт.
Его цветное фото. Надписи на английском и турецком языках. – Эльх… – он начал читать имя, написанное латиницей.
– Эльхареф Абдалла Байрактар. Ваше новое имя. Позвольте пояснить. Ваше родное имя – Джордж, от греческого имени Георгий, то есть в буквальном переводе – земледелец. По-арабски «земледелец» звучит как «эльхареф». Абдалла – «дар Аллаха». А «байрактар» – это в буквальном переводе знаменосец. Когда-то вы попытались принести в эту страну ценности демократии, выступили кем-то вроде знаменосца. Господин Байрактар, мы рады видеть вас в числе наших соотечественников. Я уверен, что Кипр вскоре станет вашим любимым местом на земле. И... Отдельная благодарность за позавчерашнее пополнение ваших счетов в наших банках. В высшей степени разумное решение.
Конечно, перевод денег провели грязновато, что уж говорить. Сумма с восемью нулями; переброшена в кипрские офшоры большими кусками и по упрощённой схеме. Но – не оставлять же нажитое непосильным трудом этому вечно бунтующему быдлу и засранцам вроде Эльцера, которых оно исправно выбирает себе в вожаки? Спасать ваши поганые шкуры я не подряжался. Два года тому назад наши интересы совпадали – мы шли вместе, одной дорогой, плечом к плечу. А сегодня вы захотели, чтобы я прикрывал ваши жопы от взбесившегося населения этой Папуасии? В обмен всего лишь на то, что вы и дальше будете делать вид, что ничего не знаете о казни «Омеги» и об операциях с нержавейкой?
Нет, чудаки, на х.й – это туда.
Вчера ночью он решил всё окончательно. Как всегда в последнее время – его рабочий день закончился в третьем часу ночи. Сил – только-только доехать до дома и рухнуть в постель. А сон почему-то не шёл. Усталость – вот она, пожалуйста, а заснуть не получается.
Он встал и долго ходил по квартире.
Это ведь было не так давно, каких-то три-четыре года назад.
После пожара, устроенного коммунальным забулдыгой, здесь остались одни стены. Толстые, крепкие кирпичные стены добротной постройки середины прошлого века. Всё остальное сгорело дотла. Поставить железные перекрытия. Подвести дом под крышу. Вырубить в стене первого этажа заезд для автомобилей и выгородить гаражное помещение. Штукатурные, покрасочные, ещё х.р знает какие работы. Финишная прямая: поставить дубовые комнатные двери, воплотить в жизнь идеи Тео по части ванной.
Он сам это всё делал.
А теперь – бросить это всё, чтобы досталось неизвестно кому?
А с другой стороны…
Странное чувство, которое не объяснишь словами. Чтобы ему хотелось просыпаться в этой спальне – крайне желательно, чтобы рядом спала Финка. Чтобы не казалось, что комнат слишком много – в последней из них должна жить Стефани. Без его любимых женщин это огромный, хотя и очень благоустроенный склеп.
Что же касается девчонок... Вот и дальше – всё то же самое? Круглосуточно обеспечивать им охрану от злобной биомассы вокруг, считающей его предателем, а их – соучастницами его якобы преступлений? В конце концов, не на такую уж широкую ногу они и живут; того, что сейчас лежит на Северном Кипре и в других местах им, всем троим, хватит на всю оставшуюся жизнь. А местные скоты пускай и дальше играются в революцию, у которой есть только начало, но совершенно отсутствует конец.
…Он глянул на икону в углу кабинета. Ну что, Чёрный Георгий? Ты мне по-прежнему хранитель или уже нет?
Mr. EL-KHAREF ABDALLAH BAYRAKTAR. Так написано в его новом паспорте. В буквальном переводе с арабского: «Земледелец-знаменосец, посланный Всевышним». Куда посланный? Или кому?
Нет, переправкой иконы на свою новую родину он обязательно озаботится. А вещички поменьше вывезет сам, лично. Столь дорогие Жозефине альбомы с фотографиями её родителей. Любимую игрушку Стефани, резинового котёнка. Свою золотую цепь и кольцо Маши с бриллиантиком-сердечком. И толстую платиновую цепь с крестом от Тео тоже надо захватить. Остальное – потом как-нибудь. И, конечно, оружие. Любимый британец – подогнанный ему ещё в девяностом через посольство США пистолет английских спецслужб, заряжаемый пулями со смещённым центром тяжести, его спаситель 19 августа 1991-го.
…Интересно, там, на новом месте, Финка его теперь Эльфом будет называть? Или как? «Мистер Эльхареф Абдалла Байрактар». Волосы, что ли, начать подкрашивать чёрным: и на турка больше похоже, и проседь на висках убрать.
Следующий день начался со срочного совещания у Эльцера.
Докладывал Эринг.
В Верховном Совете испугались назначения Лиандра
и. о. премье р-министра и тоже перешли к активным действиям. В помещение Совета уже прибыл и остаётся там (ему выделили отдельный кабинет со спальной комнатой) Генеральный прокурор Ильюшенко. При нём два чемодана документов – в том числе, видимо, и доклад об отрешении президента Эльцера от власти за попытку государственного переворота. Большинство депутатов из так называемых патриотических сил тоже уже в здании Совета, где провели всю ночь. Собственно, ночью большинство из них туда и прорвались через стоящие на подходах к Верховному Совету кордоны милиции. Похоже, они таки собрали депутатский кворум.
– Как всё это произошло? – трезвый Эльцер был грозен и особенно зол.
– Вчера вечером мы не смогли найти Джорджа Джорджиевича и получить от него необходимые санкции! – не моргнув глазом, выпалил министр внутренних дел. – Я не могу использовать специальные подразделения быстрого реагирования без санкции главы правительства.
Вот зря он это сказал. Не надо переходить красные линии.
Не дожидаясь, пока красный от ярости Эльцер начнёт задавать вопросы, Джордж криво усмехнулся и посмотрел на Эринга.
– Ты можешь только использовать моих «беркутов» для разгона демонстраций, да, засранец? Может, мне теперь, для полного счастья, ещё съездить в Генштаб, переговорить с армейской верхушкой? Пока наш дорогой и любимый Верховный Говнокомандующий (он специально исковеркал это слово) у себя в кабинете квасить будет?
– Эээ… – у президента отвалилась челюсть.
– Знаете что, мудаки?
Вот уж чего сам от себя не ожидал – так не ожидал, так это вот этой борзоты. Как там, в частушке? «В мире нет бойца смелей, чем напуганный еврей». А с точки зрения окопавшегося в Верховном Совете коммуно-фашистского быдла, Джордж – стопроцентный еврей. Даже, можно сказать, эталонный жид. Поэтому…
В секунду вдруг выяснилось, что они все, включая и сидящего во главе стола президента, – самые обычные люди. И жутко боятся за свои шкуры. А бояться есть чего, потому что вот Кремль, вот река Мошкова, а в аккурат напротив Кремля, через речку – здание Верховного Совета, оно же Белый дом. И там уже собралось достаточное количество депутатов, чтобы законно отрешить Эльцера от власти – и, по всей видимости, достаточное количество всякого вооружённого агрессивного сброда, чтобы исполнить это депутатское решение. И до кучи – Генеральный прокурор, который всё это узаконит окончательно. И поэтому…
Краснота и ярость лица Эльцера вдруг сменились бледностью и дрожащими губами. Эринг... Судя по его роже, у него сейчас было единственное желание – немедленно превратиться в таракана и заползти под самый дальний плинтус. Ещё какие-то генералы, заместители министров, руководители комитетов... С большинства рож можно снимать образец – вот так выглядит эталонный белый цвет.
– Знаете что, мудаки? – Джордж смотрел прежде всего на Эльцера и Эринга. – Когда вы назначили меня и. о. премьера, чтобы я кинулся спасать ваши жопы, вы, как всегда, малость недодумали. Надо было ещё одновременно снять меня с поста руководителя Службы безопасности президента. Поэтому вот здесь и сейчас – вся охрана подчиняется мне и исполняет мои приказы. И поэтому я отсюда уйду быстро и свободно. А вы... Впрочем, вас тоже никто задерживать не станет. Разве что боевики Хруцкого и Мак-Алестера.
