Следом за Алексеем Рудольфовичем в кабинет вошла Стефани. Джордж ставил бутылки в буфет, так что стоял ко входу спиной. Дочь, однако, поняла это по-своему: Его Величество в гневе.
Ткнулась ему головой между лопаток и тихо спросила:
– Папа, ты сильно на меня злишься? Я тебя очень обидела, да?– Почему ты так решила, Стеф? – он повернулся к ней лицом.
– Я опять поступила так, как тебе не нравится. Хотя я это не нарочно. Просто не нашлось лучшего места, куда отправить Элину, кроме монастыря. А монастырь… Я не знала, что это тот самый, где тётя Ева.
Отец вдруг рассмеялся.
– Пап, ты чего? – не поняла девочка.
– «Не нашлось лучшего места, куда отправить Элину, кроме монастыря». Ты гениально формулируешь, Стеф. Совсем как когда-то твоя мама... Когда мы познакомились и стали общаться, она взяла – и сформулировала: Джо, ты как будто с Марса ё.нулся.
– Что? – Стефани было одновременно и стрёмно, и дико смешно. Она взяла себе за правило никогда не ругаться матом, но действительно – надо же так сформулировать.
– С Марса ё.нулся! – повторил Джордж. – А ты вот – про монастырь... Дочь, это у тебя наследственное. И вообще…
Стеф стояла перед ним, опустив голову и немного покраснев. Джордж приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. Вполне ласково и доброжелательно.
– Я не могу на тебя злиться, Стеф. И знаешь почему?
Дочь отрицательно покачала головой.
– Когда ты пришла ко мне за подписью на указе о помиловании, выяснилось – внешне ты всё больше и больше похожа на Машу. Ну, немного постройнее, и рыжие волосы у тебя иногда попадаются. Это от меня. А вот по характеру ты – Лиандер. И ничего с этим не поделаешь. Генетика, улитка её забодай.
Он крепко обнял девочку. С минуту они просто прижимались друг к другу.
– Пап, я постараюсь больше тебя не расстраивать. Честно-честно! Просто с Элиной… я не знаю, почему, но я не могла поступить по-другому.
– Зато я знаю. Это у тебя от мамы, тоже родовое. Когда мы стали жить с Машей, я начал обустраивать её квартиру. И как-то спросил – чего ей не хватает на кухне? И твоя мама попросила хороший радиоприёмник, а то у неё уже старый и работает через раз. Ну, я ей добыл японскую машинку. Маша была в восторге. По какому поводу столько радости? – спросил я. И выяснилось, что Маша слушает по радио передачу «Ищу тебя». Где люди ищут своих пропавших родственников. Она почему-то продолжала верить, что однажды кто-то начнёт искать девочку Машу, которую в 1957 году подбросили к отделу милиции в городе Варском. Она заранее простила своих биологических родителей, хотя по мне – то, что они с ней сделали, было хуже предательства. Но она простила. Другой вопрос, что Маша была просто хорошей, доброй девушкой, а ты – ты ещё и Лиандер.
– Пап, я честно больше так не буду! Я не хочу быть твоим Политбюро. Просто Элина – это же не про законы какие-нибудь. Это личное.
– Ну, а я о чём? Ты всё равно в конце концов сделаешь по-своему да ещё и прибьёшь оппонента нержавеечной логикой. С особым цинизмом. Одно слово – Стефани Лиандер.
2
…Внезапное, мгновенное, но от этого только ещё более обжигающее воспоминание. Последнее свидание с матерью. Середина лета 1984 года. Аномально жаркое лето в тот год выдалось. Хотя… ему тогда казалось, что пришла вечная зима, которая уже никуда не уйдёт. Машу убили; Стеф неизвестно где; свёрнутую шею Машиного убийцы суд только что оценил ещё в семь лет Варского централа. А Гертруда Лиандер наконец-то прорвалась на свидание к сыну. Странно, но он не запомнил лица матери на том свидании. Хотя она тогда не выдержала – разрыдалась. Просила прощения и рассказывала, что уже которую ночь почти не спит – ей снится Маша. Даже после того, как Гертруда сходила на кладбище, на свежую могилку.
– Правильно снится! – бросил ей тогда Джордж. – Нечего Иуде на Голгофе делать!
Бывшая твердокаменная атеистка и член КПСС Гертруда всё поняла правильно. И про Иуду, и про Голгофу. Со свидания её увезла скорая, а затем... Она скончалась в сумасшедшем доме.
А Джордж забыл. Какое-то необычное свойство памяти. Точно так же, как в случае с фабричным комсоргом, домогавшимся Маши. После того случая он вскоре уволился с фабрики и исчез из Варского. Не всплыл даже на суде 1982 года, где эпизод о трёх тысячах марок вообще не фигурировал в деле. И поэтому…
Это была какая-то рабочая поездка по стране. Дальний провинциальный регион. Типичная встреча господина президента хлебом-солью. Местный губернатор произносит полагающиеся случаю красивые слова, а в его свите... Было видно, что какой-то чинуша буквально дрожит от страха. Вот в самом что ни на есть прямом смысле этих слов. Мелко-мелко трясётся, а на белой рубашке видны следы пота. Рожа... Смазливая, ничем не приметная чиновничья рожа. Серенький пиджачок, довольно плохо скрывающий пузо.
Это у вас кто? – уже потом, на банкете в областной администрации поинтересовался высочайший гость. А это наш председатель общественной палаты.
А, ну да. Надо же было куда-то пристраивать всех этих болтунов, навесивших на себя яркие ярлычки: «интеллигенция», «творческие люди», «властители дум»... Ну, он и придумал. В довесок к региональным парламентам ввели ещё и общественные палаты – дискуссионные клубы, где лучшие люди города должны строить прожекты городского светлого будущего. Удивительное дело – иногда они даже выдавали какие-то приличные мысли. Но чаще – самозабвенно предавались моральной мастурбации на светлые образы себя любимых. Все их постановления и решения носили исключительно рекомендательный характер, но когда и где наша творческая интеллигенция занималась реальными делами? Собраться, поморщить лобики, покряхтеть о благе Отечества... А тут ещё всем выдали удостоверения с гербом и значки почти как у настоящих депутатов – член общественной палаты.
Много ли холопу для восторга надо?
А он у вас откуда такой замечательный? – поинтересовался высочайший гость. В минуту доставили краткую биографическую справку. Из комсомольских работников, первое образование – Высшая партийная школа, второе… карьеру начинал комсомольским организатором на Варском швейном комбинате, откуда в 1980 году переведён... Что?!
Он его забыл. От слова совсем. А чиновник… похоже, он тоже внимательно читал перестроечные газеты, описывавшие криминальные подвиги депутата Лиандра. И сейчас трясся от ужаса, ожидая расправы.
Живи, скотина. За одно преступление два раза не наказывают. Ты честно выплатил тогда три тысячи и отстал от Маши.
Точно так же он забыл и мать. Пока не... Да. Разумеется. Опять Стефани.
Он вернулся в реальность. Самый конец ХХ столетия. Город Мошковец. Семнадцатая квартира. Господин Президент Северной Федерации вернулся с работы домой, отужинал и сидит в домашнем кабинете, беседуя со старшей дочерью. Стефани сегодня вернулась из очередной поездки в Кириллов монастырь и рассказывает о том, что видела.
Она как-то удивительно быстро наладила отношения с тётушкой Евой, она же – матушка Евстолия, игуменья. В обитель ездила нечасто, но почти всякий раз оставалась ночевать. А потом охотно делилась впечатлениями. Монастырь – это же вообще какой-то свой, особый мир. Жизнь по своим правилам. Конечно, очень специфическая и тяжёлая для городского обывателя, но в ней есть и много хорошего. И Бог там какой-то свой, особенный. И Матушка Заступница – Пресвятая Богородица. И вообще... Папа, как ты отнесёшься, если я крещусь? Джордж тогда усмехнулся – это тебе надо с папой Давидом решать. Я-то сам крещёный, а вот еврей Мазалецкий – он, кажется, с каждым годом всё чаще ходит в питерскую синагогу. Но если ты хочешь – обратись хотя бы к отцу Феогносту; он плохого не посоветует. Нет, папа, я имела в виду – креститься в Нордландской православной церкви. Хотя папа Давид… это да. Стефани тогда вздохнула, и больше они о крещении не говорили. По крайней мере, до сего времени.
Сегодня тётя Ева показала племяннице тот участок монастыря, куда гостей не допускали. Особо выгороженное пространство прямо за покоями матушки игуменьи. Крохотный пятачок земли, а на нём – покаянный крест и три холмика земли. Марк Лиандер, Гертруда Лиандер и Джозеф Лиандер.
