– Вас что-то не устраивает?

– Нет-нет, что вы, Алексей Рудольфович! Извините меня. Это я так, от неожиданности.

– Это ничего. Не вы один! – суровый посланник из Мошковца соизволили улыбнуться и посмотреть в сторону арестантки. Ничего особенного. Небольшое нервное потрясение. Пройдёт. Элина Грай сидела на диванчике, а рядом... Рядом сидела Стефани Джорджиевна и держала её за руку. При полном обалдении охранников – и тюремного, и тех, которые из СБП. Не оттаскивать же от зечки дочь Самого.

– Элина, это не сон! Я привезла указ о вашем помиловании.

Уже сегодня вы будете на свободе…

– Гм… – услышав последнюю реплику, начальник колонии поперхнулся. – Уважаемая Стефани Джорджиевна, у нас порядок... Нельзя вот прямо так взять и отпустить арестантку. Есть порядок освобождения. По закону процедура может занимать до четырнадцати дней.

От последующего вздрогнул даже младший Жмеровский. Девочка 15 лет от роду, которая ёжилась даже при виде серых тюремных зданий и заборов с колючей проволокой, решительно встала с дивана и посмотрела на товарища полковника. Ровно тем же взглядом, каким её папа смотрел на подчинённых на заседаниях. Суровый начальник при большой должности. Карать и миловать своих холопей мы вольны. Показала на гербовый лист, лежавший на столе полковника.

– Там ясно сказано – вступает в силу с момента подписания. Подпись есть. Или вы считаете, что подпись фальшивая? На что вам 14 дней?

– Слушаюсь…

– Стефани! Прости меня… прости, пожалуйста!

Арестантка, кажется, наконец-то поняла, что всё происходящее – не сон. И что та девочка, которую она когда-то тяжко обидела, даже не придав этому значения, приехала её освободить.

Поэтому сейчас кинулась и поцеловала ей руку.

– Элина, зачем вы так? Не надо! – Стефани смутилась.

Охранники подхватили арестантку под руки, намереваясь оттащить от дочери Первого Лица, но всех остановил Алексей Рудольфович.

– Элина, она вас уже простила. Идите вещи собирать.

И короткий жест охране – уведите! И в сторону товарища полковника – давайте, уважаемый, и в самом деле – подавайте обед. – А сейчас вы её куда?

То ли товарищ полковник ну очень хотел угодить высоким гостям, то ли все дико проголодались, но обед у начальника колонии показался таким же, как в лучших ресторанах Мошковца. Полный стол, три перемены блюд, местные напитки. Для полного счастья, господин Жмеровский оказался вполне лоялен по части чего покрепче; с большим удовольствием попробовал три вида настоек на местных травах; любезно согласился принять по бутылочке в подарок господину президенту и многоуважаемому Рудольфу Владиленовичу... И вообще – похоже, не такой он суровый начальник, как отец уважаемой Стефани Джорджиевны. Охотно поддерживает разговор на самые разные темы. Ну, полковник и спросил – а куда уважаемые гости собираются отправить бывшую арестантку Грай после освобождения.

Алексей Рудольфович в этом месте вопросительно воззрился на Стефани Джорджиевну. А та…

Чёрт, а действительно – куда девать помилованную бывшую зэчку? Вот сейчас её выпустят из колонии – и? Стефани так хотела поскорее её освободить, что совершенно об этом не подумала. Поэтому сейчас слегка покраснела и столь же вопросительно воззрилась на младшего Жмеровского – Алексей, помоги, пожалуйста! Посоветуй что-нибудь умное.

– Я правильно понимаю, что ей ещё надо будет приехать в колонию, чтобы расписаться в некоторых бумагах? – Жмеровский посмотрел на полковника.

– Так точно, Алексей Рудольфович. Вот, хотя бы – наш бухгалтер должен подсчитать её заработки и подготовить необходимую сумму к выдаче. А Элина должна расписаться в получении.

Жмеровский задумался. Задача вырисовывалась следующая. Бывшую арестантку пока надо поселить где-то недалеко от колонии, но не в публичном месте. Хостелы, общежития – всё исключается. Никакого лишнего шума – и так его уже понаделали сегодняшним приездом. А что, если…

– А монастырь какой-нибудь у вас тут неподалёку есть? Женский?

Полковник только улыбнулся.

– Так точно, Алексей Рудольфович, есть! И именно что женский. Километров тридцать отсюда, довольно глухое место. Кириллов монастырь, настоятельница там мать Евстолия. Та самая… ой!

Он уставился на Стефани. Это же их семейная история.

Газеты в своё время, конечно, разболтали и её. Но, как всегда, больше напутали, чем прояснили.

До пострига, в миру, игуменью Евстолию звали Ева Марковна Лиандер. Единственная из семьи Лиандров, кому удалось остаться живой после... Родная сестра Джорджа Джорджиевича, но какие там отношения – точно никто не знает. Брат и сестра не виделись уже много лет; Джордж не пожелал с ней встретиться даже у нотариуса, когда Ева оформляла дарственную на их бывший общий дом в посёлке Мышино. Формально, конечно, ввиду крайней занятости; прислал принять дар человека с доверенностью. А с другой стороны – всех, кого господин президент считал причастными к трагической истории с Марией Красс, – уже нет в живых. А мать Евстолия жива и здорова, потихоньку отстраивает обитель, когда-то люто разорённую большевиками. И многие богатеи деньги дают на благое дело – а стали бы они это делать, если бы брат Джордж так уж не любил свою сестру Еву?

– Паломников там много бывает? – осведомился Жмеровский.

– Нет. Место достаточно глухое, вдали от больших дорог. Так, заезжают, конечно, группы на автобусах иногда.

– Отлично. Пока Элина поживёт там. Полагаю, мать Евстолия не откажет.

…Они вернулись на следующий день ближе к полудню. Была суббота, так что Первое Лицо встречало их в Лиандрополе. Алексей тяжело вздохнул и шагнул в кабинет Шефа первым.

Действительно как-то скверно вышло.

Стефани настояла – помилованную бывшую инспекторшу они увозили с собой, чтобы временно оставить в Кирилловом монастыре – у них ведь там не только монахини. Ещё есть мирянки, приезжающие в обитель потрудиться во славу Божию – называются, кажется, трудницы. Элине Грай придётся пока побыть одной из них.

Главная проблема была в том, что до этого Стефани никогда не видела свою тётушку Еву, она же игуменья Евстолия, а папа Стефани не выказывал ни малейшего намерения их знакомить. Да и сам с сестрой не общался. И теперь вот так взять – и без его ведома?.. Ему вся эта история с Элиной и так не шибко по душе.

А Стефани... Она почему-то вдохновилась. Алексей, видимо, это знак Судьбы! – так и заявила. Пришло время пообщаться ещё с одной родственницей. Причём ладно бы просто пообщаться.

В монастырь они приехали ближе к вечеру. Коротко переговорить с игуменьей, сдать ей Элину на временное проживание – и обратно в Мошковец. К ночи должны доехать. Но…

Всё закончилось тем, что дочь позвонила папе по спецсвязи, извинилась и попросила – папа, пожалуйста, позволь остаться ночевать в монастыре у тёти Евы; сил никаких нет сейчас ехать домой. Да-да, у них как-то сразу установился контакт. Тётушка и племянница нашли друг друга. Особенно после того, как выяснилось, при каких обстоятельствах Стефани попала в эти края. Истинно христианский поступок, что уж говорить.

Хотя устали действительно сильно. Девочка мгновенно заснула самым сладким сном в монастырской гостинице для трудников. Маленькая комнатка с кроватью и тумбочкой – а ей больше ничего и не надо. В соседнюю такую же комнатку отправился ночевать младший Жмеровский, а в комнатку на противоположной стороне коридора – Элина Грай. Гостиница маленькая, ничего не поделаешь.

Получается, мы с ней ночевали под одним кровом? – это Стефани спросила уже сегодня, когда подъезжали к Мошковцу. Ну да, получается. А что? – не понял младший Жмеровский. А сама не знаю, Алексей. Но, кажется, я вчера сделала что-то хорошее.

Ага. Хорошее. Только папу, кажется, несколько огорчила – уже в третий раз за несколько дней. Тяжело вздохнув, Алексей шагнул в кабинет Шефа.

Джордж выслушал его с каким-то неопределённым выражением на лице. Слушал внимательно, но понравился ему отчёт младшего Жмеровского или нет – поди догадайся. Под конец, впрочем, улыбнулся, подошёл и обнял. Спасибо тебе, Алёша, ты всё сделал правильно. Иди отдыхай, не смею задерживать. За настойку из колонии спасибо – пускай стоит в буфете, красоту создаёт.