На место главы правительства был назначен 35-летний выпускник Гарвардского университета, доктор экономики – один из первых граждан Северной Федерации, получивших полноценное западное образование. Вернее, пока он был всего лишь и. о. – утвердить кандидатуру премьера должно было Законодательное Собрание. А там случились разброд и шатание.

Товарищи депутаты и раньше нередко охреневали от законопроектов, которые им спускали на обсуждение из Администрации Президента – без предварительных консультаций, просто потому, что Первое Лицо подумало и решило – пожалуй, пора. И потом довольно долго те вопросы дебатили – как, например, идею о легализации проституции. Иное дело, что тут можно и подождать – пускай поиграются в общественное мнение; откроем первый легальный бордель в Мошковце годом попозже. Опять же, ширнармассы пускай привыкнут, что теперь будет вот так.

Но вот по поводу нового премьера они забузили. Старикашки явно увидели в этом знак скорой и неизбежной смены поколений правящей элиты; совковые недобитки завыли про «иностранного агента, получившего образование на Западе»... В общем, процедура утверждения затягивалась.

А назначенец отнёсся спокойно. И. о. – ну, пусть пока будет

и. о. И в качестве временно исполняющего обязанности главы правительства отправился на очередной международный экономический форум – договариваться о новых кредитах. Вот прямо утром того дня, который закончился последней поездкой с Санни…

И поэтому уже через пару часов после того, как Джордж пришёл в себя в реанимации и получил строгое указание от профессора ничего не делать без разрешения доктора, в палату пробились министр юстиции и министр внутренних дел. Хотя бы одно слово скажите, Джордж Джорджиевич: дальше что? И кто? По конституции временным и. о. президента на время болезни главы государства становится премьер-министр, но у нас – только не утверждённый и. о., да и тот ещё не прибыл домой. Форум-то международный не абы где, а в Австралии – даже самолётом сутки добираться.

Что вообще происходит? – спросил визитёров Джордж. В Мошковце – чрезвычайное положение, – отвечал министр внутренних дел. Подсуетился начальник городской милиции Пузыревич, ввёл на территории города своей властью сразу же, как только получил известие о покушении. Полагаю эту меру излишней, к вечеру отменим. Ни в коем случае! – прошипел Джордж и некоторое время затем лежал, ни на что не реагируя – очередной приступ острой боли. Пузыревич, Пузыревич... Да, фирменный стиль его работы. В августе девяносто первого тоже именно он первым прислал ментов – спасать квартиру Джорджа и её обитателей от налёта гэбистов.

– Джордж Джорджиевич, так что? – министр юстиции заглянул прямо ему в глаза. Взгляд растерянный – похоже, он реально в шоке от произошедшего сегодня под утро.

– Подготовьте указ. На время моей болезни я назначаю и. о. премьер-министра… Герхарда Антоновича Шпеера. Побыстрее напечатайте, чтобы подписать…

– Всё, достаточно! – трубный глас откуда-то сверху. В дверях палаты стоял профессор Линдси с твёрдым намерением лично выкинуть посетителей, если они сами сейчас же не уйдут и не оставят пациента в покое.

Отпечатанный указ президента ему принесли часа через три. Под присмотром профессора – никаких лишних движений, в особенности резких! – поставил свою подпись под бумагой. После чего на пару дней наступила серая пелена. Боли в сердце днём, кошмары ночью; в перерывах – короткие свидания с ближайшими родственниками и общение с Линдси и Майрановским. Им важно знать всё, чтобы правильно лечить пациента.

А потом появился прокурор Заречный. День на третий или на четвёртый.

После провала августовского путча он сам написал заявление об отставке с поста прокурора. Сражение проиграно; страна, по сути, уже уничтожена; исполнительный директор «Беркута» возглавил Службу безопасности президента и разгромил Комитет госбезопасности Союза. Самое время подать рапорт, и... Лиандер ведь не щадит никого.

Тем вечером он планировал застрелиться. Но прежде – надо сделать последнее дело в жизни. Останутся жена и двое детей. Надо договориться с Лиандром об их участи. Я уйду сам, не буду тебе мешать. Но – их не трогай.

Лиандер принимал его в бывшем кабинете председателя КГБ СССР. И не стал затягивать – протянул Заречному его недавнее заявление с отказной резолюцией прокурора республики. Отставку не принимать, назначить Заречного И. Г. заместителем прокурора города Мошковца.

– Неожиданно… – произнёс прокурор и посмотрел на хозяина кабинета. Ещё каких-то полгода назад он открыто говорил тогда ещё всего лишь исполнительному директору ЧОП «Беркут», что видит своей главной задачей пресечь деятельность его банды и что самое время депутату Лиандру вернуться туда, откуда он и попал в Верховный Совет, – в тюрьму.

– Привыкайте, Игорь Германович! – вообще-то они, как два непримиримых, но более-менее равных друг другу врага, давно разговаривали на «ты». Но сейчас Лиандер был официален. – Вам ещё предстоит многое понять и усвоить.

– Новые порядки наводить будете?

– Обязательно. Но есть ещё пара истин, которые вам неплохо бы усвоить.

– Например?

– Человек, облечённый властью, принимая государственные решения, не должен руководствоваться личными чувствами. Ни завистью, ни ревностью, ни местью… ничем. Вы – слуга Закона. Причём идейный. Закон, которому вы будете служить, мы перепишем. А вот таких служителей – ещё поискать. Поэтому идите и приступайте к своим новым обязанностям.

– Но вы хоть понимаете, что я не прекращу своей работы по расследованию вашей деятельности, Ли… Джордж Джорджиевич?

– И не надо. Доведите эту работу до конца. К тому времени, как вы закончите, в Северной Федерации уже будет новое законодательство, и вы лично подпишете постановление прокуратуры о прекращении всяческих действий против «Беркута» и его руководства. Причём не из страха, не из корысти, а именно ради соблюдения законодательных норм. Идите уже, Игорь Германович, и больше ко мне со спектаклем «а что мне будет, если я застрелюсь?» не ходите. Не в такие времена живём, чтобы валять дурака. Новую страну строить надо.

В этом месте Заречный вздрогнул.

– Как вы догадались?

– Тоже мне бином Ньютона! – махнул рукой новый хозяин кабинета главы КГБ. – Я слишком долго с вами общался, чтобы оценить, насколько вы идейный. Такие люди, однажды дав клятву верности Северному Союзу Социалистических Республик, потом способны на что-нибудь такое… эффектное. Например, застрелиться, сидя под красным знаменем уже несуществующего государства. Проблема есть, но мелкая – таких людей ничтожно мало, так что красоту жеста не заметит никто. Так что не надо валять дурака.

– Позавчера застрелился мой хороший друг, майор советской армии. Он не считал, что сохранить верность присяге, которую он приносил перед лицом товарищей, это валять дурака.

– Его право. А мне сегодня довелось сопровождать Бария Никалозовича на военный полигон. Дивизия, больше пяти тысяч человек, как один переприсягала на верность Северной Федерации. Приказ о вашем назначении заместителем городского прокурора получите в прокуратуре Мошковца. Не смею более задерживать, Игорь Германович.

Семь лет спустя он уже возглавлял главк в Генеральной прокуратуре. Именно ему поручили расследование покушения на главу государства.

Именно этому человеку Джордж теперь будет вынужден рассказывать всё. Отношения с Санни. Ночные поездки на автомобиле. Та самая ночь. Заречный задавал удивительно точные и от этого особенно мучительные вопросы. Придётся вспомнить всё. Не помогут ни адвокат Ройзман-младший, племянник защитника на суде 82-го года, ни профессор Линдси. Они оба в обязательном порядке присутствуют при беседах с Заречным и довольно решительно защищают Джорджа. Адвокат протестует против неудобных вопросов, профессор – решительно ограничивает время общения. У него пациент в реанимации с обширным инфарктом – никаких лишних волнений.

Но куда убежишь от себя? От своих воспоминаний? Прокурор уходит, остаются только постоянные сердечные боли и мрачные ночные сновидения. Жозефина приходит и уже не спрашивает, как Гео себя чувствует. Сердечные боли. Только обнять и плакать. Хотя держится героически и даже пытается улыбаться и рассказывать какие-то смешные истории – что в мире делается.