Всё равно я останусь с тобой.

Мне кажется, мы никогда не менялись; Мы все – не такие, как все.

Что люди? Жаль мыслей, что мёрзнуть остались На мокром, холодном шоссе.

Это произошло уже под утро. Их поездка заканчивалась, Санни сидела на коленях у Джорджа и тихо засыпала, автомобиль приближался к особняку на Николиной горе. Заехать, уложить Солнышко в постель – и в Лиандрополь, отсыпаться самому.

Внезапная остановка.

Какого хрена, а? Какой-нибудь дикий гаишник этот автомобиль со спецномерами и мигалкой остановить не рискнул бы.

– В чём дело? – Джордж потянулся, чтобы нажать кнопку, опускающую перегородку между салоном и кабиной водителя, и спросить у него. Не успел.

Открылась дверь с той стороны, на которую во время поездок обычно садился президент. Но сейчас там сидела Санни. Пока они катались, то успели и полюбоваться ночным городом; девушка долго сидела у Джорджа на коленях, а он обнимал её – пожалуй, самое дорогое ему существо в этот момент. Осторожно гладил её животик... Когда остановились, она слезла с колен и оказалась на том месте, куда обычно садился её любимый.

– Приехали! Добро пожаловать в Ад!

…Детали всплыли в памяти уже значительно позже – через несколько недель, в палате интенсивной терапии Центральной кремлёвской больницы. А тогда... Разве что инстинкт сработал. И то, неизвестно ещё – у кого: у него или у Солнышка.

В распахнувшейся двери автомобиля стоял его водитель с пистолетом в руке. Картина, примерно столь же ожидаемая, как налёт Земли на небесную ось. Этого человека отбирал к нему в сопровождение лично Агран – так что внезапное сумасшествие охранника или его тайная работа на зимбабвийскую разведку, давшую поручение устранить главу Северной Федерации, исключались примерно полностью. Или всё же не полностью?

Но было то, что было.

Дверь распахнулась, водитель сказал «добро пожаловать в Ад!» и…

Уже потом эти несколько секунд всплыли в памяти в каком-то замедленном режиме, с поразительной точностью – и заставили его в очередной раз вскочить посреди ночи с криком ужаса.

Санни не раздумывала. Выкрикнув какое-то очень грубое ругательство, она бросилась на человека с пистолетом, пытаясь вцепиться ему в морду. А тот начал стрелять.

Он был не единственным человеком, сопровождавшим маши ну главы государства. Несколько секунд, несколько оглушающих хлопков выстрелов – и всё было кончено. Несостоявшегося убийцу отоварили прикладом по темечку, кинули на землю и повязали. Джордж ощутил боль в правой ноге – кажется, какая-то из пуль в него всё-таки попала. Но самое ужасное…

Санни закрыла его собой. Несколько пулевых ранений в упор в груди и в животе; тёмно-красные пятна, расползающиеся по светлой блузке; струйка крови из уголка рта. Она ничего не успела сказать перед смертью.

Какие-то люди; переговоры по рации; мат охранников. Ему помогают выбраться из автомобиля; на дикой скорости несётся «скорая помощь».

Что это не сон, до него дошло, когда врач реанимационной бригады, поймав его взгляд, скорбно, но твёрдо произнёс: мы – не боги. Четыре ранения, из которых три – несовместимые с жизнью.

Носилки труповозки стояли прямо на асфальте. На носилках лежала Санни, накрытая белой простынёй. Местами на простыни уже проступали кровавые пятна. А лицо... Казалось, она заснула. Какое-то очень спокойное лицо. Только следы крови в уголке рта показывали, что этот сон – вечный.

В этот момент действие шока закончилось.

– Санни? – робко, неуверенно спросил он, обводя взглядом окружающих. – Санни, как это?

И дальше, уже не обращая внимания ни на кого:

– Нет! Солнышко! Не умирай!!! Я не хочу!!! Солнышко!

От труповозки, куда врачи засовывали носилки с телом, его оттаскивал невесть откуда появившийся Агран – остальные откровенно боялись подойти. Кажется, сейчас он свернул бы шею и Рудольфу, но... Чёрная пелена. Просто чёрная пелена.

Окончательно он пришёл в себя в реанимации Центральной кремлёвской больницы. Незначительная боль в ноге. И острая боль в сердце.

– Санни? Где она? Я хочу её видеть!

Он попытался приподняться с кровати. Острая боль в сердце.

Какой-то обжигающий укол, чуть не до потери сознания.

– Лежать! – властный голос откуда-то сверху. – Если ещё раз попробуете встать – умрёте! Поэтому слушайтесь меня! Меня зовут профессор Линдси, и именно я сейчас должен буду вас спасать.

Над кроватью больного возвышался бородатый богатырь – косая сажень в плечах – в белом халате с бейджем ЦКБ. Когда он присел на стул рядом с пациентом, стало можно прочитать, что там написано. Доктор медицинских наук, заведующий кардиологической реанимацией Аполлон Григорьевич Линдси. Строго гля дел на пациента и говорил трубным гласом.

– Обширный инфаркт. Угроза жизни вполне реальна. Поэтому во всём строго слушаться меня. Никаких отступлений от того, что я скажу. Вы меня поняли, Джордж Джорджиевич? Я вам теперь и царь, и бог, и воинский начальник.

Пациент кивнул и тихо спросил:

– Санни?..

– Она спасла вам жизнь, – подумав, ответил доктор.

В первую же ночь к нему вернулся самый ужасный кошмар в его жизни. Удивительно чёткое, ясное и точное воспоминание о пережитом в Варском централе, когда Джордж узнал, что Маши больше нет. Два ощущения. Для первого есть даже медицинский термин – тифлосурдия. Слепоглухонемота. Объективная реальность кончилась и осталась где-то там, очень далеко, в прошлой жизни. И второе ощущение – падение в пропасть. Или полёт в открытом космосе. Космос – он же, в некотором роде, и есть пропасть. Чёрная глухая пропасть, расстояния в которой измеряются миллионами световых лет – падать в неё можно бесконечно. Бесконечное падение в чёрную пустоту…

У постели больного к тому времени дежурили уже два профессора – кардиолог Линдси и старик-психиатр Лазарь Майрановский. Психиатр внимательно выслушал рассказ давнего пациента о ночном кошмаре, посовещался с кардиологом. Вкололи какое-то снотворное. Пока так.

Следующие две недели остались в памяти какой-то сплошной серой пеленой без разбивки на отдельные дни и события. Более или менее сильные боли в области сердца во время бодрствования и кошмары во сне. Почему-то упорно вспоминалась первая встреча с Санни: девушка вздрагивает от неожиданности и проливает красное вино на белоснежное платье. И один и тот же сон, повторяющийся раз в две-три ночи.

Огромное пустое поле, зима, ветер, снег по колено. Ночь, только яркий свет полной луны. Блестит снег, змейкой серебрится полоска льда – видимо, какая-то замёрзшая речка. Вдалеке, за речкой, стоит Санни и улыбается. На ней лёгкое летнее платье и босоножки, но ей не холодно. В отличие от Джорджа – у него какие-то удивительно ясные ощущения холода и пронизывающего ветра. Он бежит навстречу девушке, иногда проваливаясь в снег; при переходе через речку ломается лёд, и Джордж умудряется ещё и воды зачерпнуть. И последняя картина – почти замёрзший, он наконец добирается до места, где стоит Солнышко; хочет её обнять... Но это не Солнышко. Это белый могильный обелиск с её фотографией. Посреди огромного зимнего поля.

Он просыпался в холодном поту и даже не пытался потом за снуть – бесполезно. Ждал, когда рассветёт, и…

Видеть никого не хотелось, разговаривать – тем более. Но лучше эти разговоры, чем продолжение странных видений. Поэтому…

Всё-таки не просто пациент – глава государства. Профессор Линдси, тяжко вздохнув, был вынужден выделить один час в день. Вернее, три периода по 20 минут или четыре – по 15, с обязательными перерывами, на общение больного с чиновниками и прокурорами.

Покушение случилось удивительно вовремя. Или удивительно не вовремя. Но, во всяком случае…

В апреле он принял отставку прежнего премьер-министра. Могучий старик, из советских хозяйственников, он вполне справился со своей задачей – удержать экономику страны от полного краха в эпоху диких перемен. А мимоходом – стал одним из трёх соучредителей газового концерна «Газонефтепром». Именно эта компания уже вскоре станет абсолютным лидером отечественной экономики и самой известной в мире компанией из Северной Федерации. Не до жиру – придётся ещё несколько лет заниматься в основном поставками углеводородов западным потребителям. Через неделю после того, как премьер отпраздновал своё 65-летие, глава государства отпустил его на заслуженный отдых. Вернее, теперь могучий старик вовсю займётся газовыми делами и окончит свои дни долларовым миллиардером, представителем бизнес-элиты мирового уровня. Ну, и дай ему Всевышний долгих лет и крепкого здоровья; заслужил. Расстались очень хорошо.