— Это интересно… — Эразм прокрутил в голове сцену у монолита. — При чернорясниках не обнаружились какие-нибудь записи?

— Обшаривать поверженных оборванцев — недостойно принца и его верной гвардии.

— Прошу прощения, господин, — Ослябя не поднимал головы. Он и помыслить не мог, что когда-нибудь выпадет честь сидеть за одним столом с настоящим принцем. — Нашему другу нужна помощь. Его поразила внезапная хворь, может быть ваш лекарь сможет что-то сделать.

— Ни слова больше! — Али неожиданно вскочил на ноги. — Салман! Скорее, возьмите несчастного и отнесите к лекарю, — посланник, что привел Караванщиков к принцу, что-то скомандовал стражам, и те двинулись, но Джубал остановил их.

— Я пойду сам, — отрезал он и встал из-за стола.

— Тогда прошу за мной, — Салман указал направление.

Молодой Скорпион почувствовал вибрацию. Камень, что спас его от темного жреца, снова помогал. Благодаря ему к пареньку явилось сознание, и он понял в чем причина хвори. В складках одежды Джубал нащупал осколок монолита, завернутый в тряпку. Советник принца повел больного по лестнице. Скорпион заметил открытое окно и проворно швырнул в него проклятый осколок.

Практически сразу наступило облегчение. Боль стремительно уходила, а энергия вновь наполняла жилы. Свежая кровь ускорила восстановление. Пока лекарь готовился осмотреть пациента, Джубал захрапел на кушетке. Тогда врачеватель решил, что у парня обычное истощение, а потому оставил его отдыхать.

— Несравненная Шахриет поведала о подробностях происшествия в театре, — тем временем продолжал Али. — Я преклоняю колено перед вашей стойкостью и бесстрашием, — он поднял кубок. — Что есть храбрость, если не сила снести любое испытание? Поднимаю этот кубок за наихрабрейших людей, что встречались на моем пути. До дна! — тост понравился всем, даже Шалилун понял, что хвалят.

Когда осушенная посуда ударила по столу, Ослябя с неудовольствием заметил, что Шахриет не отставала от мужчин и подвинула пустой кубок одному из слуг с кувшином.

— Пока мы не потеряли высокую ноту комплиментарности из-за невежества некоторых моих компаньонов, разрешите-ка попросить о небольшой милости, — Эразм вспомнил о Нуруддине, который ожидал у входа в жилище принца.

— Конечно, о, наимудрейший, великий маг может просить у меня все, что угодно.

— Хе-хе, — Али успешно потешил самолюбие Брюзгливого, и тот заметно смягчился, — такие фразы вредны, Ваше Высочество, кто-нибудь возжелает невозможного.

— Может ли искусный заклинатель, триумфатор и беспощадный сокрушитель приспешников Шепчущего Палача просить то, чего я не смогу дать? — принц махнул рукой. — Даже помыслить подобное трудно.

— Вы мудры, юный принц, — старик улыбался. — Я прошу не о себе. За дверьми ожидает несчастный, которого мы вырвали из лап местных бандитов. Позволите ли вы и ему остаться здесь? Ибо его жизни все еще угрожает опасность, а я взял на себя обязательство защитить беднягу.

— Салман! Исполни просьбу дорогого гостя.

— Слушаюсь, господин, я отведу и его к лекарю.

— Нам приятно расположение и гостеприимство Вашего Высочества, — Эфит учтиво приложил руку к груди, — и мы будем рады, если сможем чем-то помочь блистательному принцу.

Ветеран, как и Эразм, понимал, что Али искал Караванщиков не для того, чтобы восхищаться подвигами. Ему требовалась какая-то услуга. Почему бы не оказать содействие. Кто знает, каких высот добьется принц Али-а-Халид. Полезно иметь в друзьях подобных людей.

— В таком случае, я не премину воспользоваться помощью славных героев. Известен ли вам принц Захир Алый?

Приключенцы покачали головами.

— Этот узурпатор, — Али продолжал, и лицо принца исказила ненависть, — занимает трон, что принадлежит мне по праву рождения. Он обманом отнял трон моего прадеда, царя Мередениса. Несчастный народ обманули, пообещав возвращение к древним традициям ашахитов Ошиосса, строителям пирамид и сфинксов. В итоге прадед был свергнут, а семья бежала в Султанат, где жила в изгнании больше ста лет.

И что же из этого вышло? — печальная улыбка продемонстрировала белые зубы. — Ха-ха-ха… ничего. Да, власть империи удалось сбросить, но вместо возрождения обычаев Захир объявил себя императором Южных земель и объявил войну бывшим союзникам — Сулифскому Халифату и Ашахитскому Султанату.

— Эт как же, господин принц? — Ослябя не мог сопоставить услышанное. — Захир этот… чего… не помер еще?

— Я похоронил многих родственников и друзей, но… он все еще живет, — Али бросил взгляд на Эразма. — Возможно какая-то магия поддерживает в нем жизнь.

— Может и так, — волшебник пожал плечами, — но чего вы хотите? Чтобы мы помогли вернуть трон?

— Да.

— Не наше это дело, — грубо вмешался Варвар, — охота за титулами — удел слабаков. Так трофеев не добыть.

— Прикуси язык! — сквозь зубы прошипел Эфит.

— Нет-нет, я все понимаю, — принц махнул рукой. — Вас ведет дорога приключений. Уверен, что у каждого была серьезная причина на нее ступить. Иначе зачем вы здесь?

Воцарилось молчание. Али прошелся по залу, держа руки за спиной.

— Я и не надеялся, что смогу обольстить вас следовать за мной в Ошиосскую Империю, что при правлении моих предков звалась Царством. Но… есть дело, которое могло бы заинтересовать авантюристов, которые не прочь заработать золото.

— Золото! — зеленоватый подпрыгнул и опрокинул чашу с вином. Алая жидкость тут же пропитала белоснежную скатерть. Прислуживающий у стола мальчишка-подросток немедленно принялся промакивать разрастающееся пятно полотенцем. — Шалилун нужно золото. Нужно помогать. Гасик знать и требовать.

— Что опять с этим гомункулом? — Брюзгливый оттолкнулся пятками и пробороздил стулом по полу. Раздался пронизывающий крип. Лорд, опираясь на посох, поднялся и пересел.

— В последнее время пустыню Мумит часто одолевают песчаные бури, — Али продолжал. — Но лично я вижу в этом добрый знак. До меня дошли слухи, что из песков показалась давно утерянная пирамида царя Имхотепа Блистательного, последнего из царей Ошиосса, держащего в руках Скипетр Могущества. Это древний артефакт, с утратой которого началось падение Царства и рода а-Халид.

— Я слышал эту легенду, — Эразм ухватил двурогой вилкой зеленую оливку, приправленную лимонным соком. — Блистательный не желал расставаться с магической игрушкой, а потому унес ее в могилу. Болтают, что, будучи на смертном одре, Имхотеп пронзил стилетом сердце старшего сына, который намеревался Скипетр изъять.

— Легенд много и все они правдивы. Как бы то ни было, я прошу вас отправиться в пустыню и отыскать реликвию моего рода. С ее помощью я верну утерянный трон, а вы возьмете любые сокровища, что найдете в гробнице. Это честная сделка.

— Шалилун идти в гробница, — орк ударил себя в грудь.

— Да-да, помолчи, — Эфит соглашаться не спешил. — Скажите, Ваше Высочество, а почему бы за этой магической вещью не отправить отряд фарисов?

— К сожалению, — Али тяжело вздохнул, — мои силы весьма ограничены. Эти люди, — принц развел руками, указывая на пятерых воинов, что молча стояли вдоль стен, — те, кому я могу довериться. Остальные же… приданы мне друзьями… Х-м-м… теми, кому моя семья обязана за гостеприимство и поддержку. Все, на что можно рассчитывать — это личная охрана. За нее заплачено. А вот иное…

— Нет нужды продолжать, — вмешался лорд Пифарей, решив избавить Али от унизительных объяснений.

Стало понятно, что красивые одежды и богатые доспехи с благороднейшим жеребцом, всего лишь напускной лоск. Принц являлся нищим, а все окружавшее его добро — подарки от покровителей, которые, судя по всему, не особенно верили в успех возвращения трона.

Так или иначе, но Караванщики согласились.

Эразм поймал себя на мысли, что становится излишне сентиментален. Кто знает, что стало этому причиной: Шахриет и Ослябя или неминуемое приближение смерти. Наверное, сыграл и тот факт, что Захир Алый чудесным образом поддерживал в себе жизнь. Он был куда старше лорда Пифарей, но при этом выглядел на пятьдесят.