Сейчас холодало, а потому жители деревень надевали грубую обувь на деревянной подошве, состоящую или из низкокачественной кожи или войлока. Хотя некоторые все еще мелькали босыми, черными от грязи и пыли ногам. Штанов у крестьян, за редким исключением, не водилось. Их заменяли чулками. Женщины короткими, редко поднимающимися выше колен, а вот мужчины, наоборот, длинными, чтобы закрывали ноги вместе с бедрами.

— Что-такое? — староста семенил худыми, как палки, ногами. — Неужели волки?! Иль пожарище где?!

— Слушайте, жители… — Эва запнулась, позабыв название деревеньки, — Славные подданные дома де Брезе, — крестьяне недоумевающе загалдели. — Сегодня мы в смертельной опасности. Подлые захватчики убили лорда де Брезе, моего отца, и пытаются отнять земли, принадлежащие мне по праву рождения, — девушка подняла перед собой руку, демонстрирую фамильный перстень. — Я, леди Эва де Брезе, ваша законная госпожа, призываю всех, кто может держать в руках оружие, последовать за мной и исполнить долг верности.

Глаза девушки пылали праведным гневом. Она воодушевилась собственной речью и, с чувством превосходства, гордо взирала на основу будущего войска освобождения.

Крестьяне же не особо спешили поддержать ее возгласами полными восторга и решительности биться с какими-то там захватчиками. Люди продолжали галдеть, совершенно не обращая внимания на предводительницу.

— А эт, — один из бородатых босых мужиков выступил вперед, — ваша милость, нам бы узнать, что за безе такое? Мы слыхать не слыхивали, — он пожал плечами и обернулся на земляков, ища поддержки. Толпа оживленно подтвердила, что такие названия им не знакомы, да и вообще их господин сир Луи, а у того на флаге какой-то зверь диковинный.

— Да вы… — девушка растерялась, такого глупого и очевидного вопроса она и представить не могла. — Ваш господин — вассал моего отца, а значит — я ваша госпожа.

— Так эт чаво, получается, нам надо на войну идти? — мужик не унимался.

— О, Эсмей! — Эва всплеснула руками. — Да! Вы что не слушали?!

— Ты, пигалица, чаво тута раскомандовалась? — вступила в разговор бойкая бабенка с объемной грудью. — Хватит горлопанить. Война-война, захватчики. Куда эт ты решила наших мужиков свести?!

Женщины тут же запричитали, наперебой охаживая леди пронзительными голосами.

— Думаешь, колечко нацепила и мужей наших сразу в оборот возьмешь?!

— А кто будет урожай собирать, а? Умница-разумница.

— Нашлась тут воительница. Молоко на губах не обсохло, а ужо и на битвы собралась.

— Гнать ее с помоста, девки!

Толпа начала волноваться и опасно напирать. Кто-то швырнул камень, но взял выше и снаряд пролетел высоко над головой Эвы. Рыцарь продирался через возмущенных крестьян, работая локтями. Добравшись до помоста, он подтянулся на руках и закрыл леди собственной спиной. Это нисколько не остановило деревенских. Только удары по металлическому диску немного отрезвили людей. Никто не заметил, как в суматохе староста смог подняться и теперь работал молотком.

— Тихо вы, окаянные, — начал он, когда шум улегся. — Зашибете-то дочку лордовскую, а какая нам с того польза?

Люди нахмурились, но согласились. Не хорошо господскую девку камнями забивать, а то потом ее родственнички нагрянуть могут.

— Вы, токмо не серчайте, — староста заискивающе улыбался гостям. Эва все еще пребывала в шоке от произошедшего. Девушка прильнула к груди защитника и ошалело смотрела на главу деревни. — Нравы у нас тута тяжелые, но на то мы и в глуши живем. Людям надобно растолковать, разжевать, как дитю малому, а вы сразу обухом.

— Что тут еще разжевывать? — Эва отстранилась от рыцаря и выпрямила спину. — Вы вступите в мое войско!

— Како-тако войско? — крикнул кто-то из толпы.

— Ну, — девушка замялась и умоляюще посмотрела на Готье, но рыцарь поднял перед собой руки и отошел в сторону. — Пока его нет… только сир Одрик Готье и я…

— Стало быть, солдат тута нема?

— Так вы ж и пойдете в солдаты…

— А урожай с полей кто убирать будет? — раздались возмущенные крики. — А дрова на зиму?

— Кто баб от волков защитит?!

— Оброк еще собирать!

— Дед Богдан, — староста вмешался, выискивая глазами ветерана. — Скажи-ка нам мысли про войско. Ты человек бывалый, сраженья видывал.

Жители почтенно расступились. Скрюченный старичок, опираясь на палку, тяжело шагал к помосту. Его колотило, будто на улице стоял трескучий мороз, но Богдан твердо отказывался от помощи.

— Наши войны, — медленно начал он, вспоминая каждое слово, — они тут… в поле. Помещики дерутся, а простому человеку пользы мало. Поля потопчут. Припасы отберут. Скотину угонят. Девок попортят. А мужицкие головы погубят. Не наше это дело. Пущай господа друг дружке кровищу пускают. А мы тут сами…

— Молодец, старый, — поддержали односельчане. — Дело говорит!

— Сама воюй, раз делать неча! Земли все равно не дадут.

— Ну ее к Асмодею, братцы, работать надобно, — крестьяне расходились, продолжая обсуждать насущные проблемы.

— Ну, вы это… — староста снисходительно улыбнулся. — Мы тута люди далекие до ваших помещичьих дело́в. У нас собственных пруд пруди, — он спустился с помоста, намереваясь догнать жену, но резко остановился. — Еще б вам тута не задерживаться… силы-то небось поднабрали…

— Не переживай, отец, утром мы уйдем, — твердо ответил рыцарь.

— И то хорошо, — глава деревни, довольный ответом, качнул головой и весело засеменил прочь.

Эва молча смотрела на привязанного бычка, продолжая стоять на помосте. Она не верила собственным глазам. Смерды посмели грубо и нагло отвергнуть ее призыв. Ни один лорд ни за что не потерпел бы такое. А тут еще и единственный защитник, рыцарь, простодушно усмехается, будто она какой-то глупый ребенок.

— Как они посмели? — выдавила из себя девушка.

— Что именно? Назвать вас пигалицей или предпочесть бесполезной войне выживание деревни в грядущей зиме?

— Бесполезной?! — Эва вскипела и сжала кулаки. Если бы ее жизнь не зависела от Одрика, то она наверняка бросилась бы в драку. — Да как вы смеете! Как они смеют не повиноваться моей воле?!

— Спуститесь с небес на землю, миледи. Если вы наслушались рассказов отца о том, как ваш дед поднял народ на борьбу с Тамором, то боюсь, что вам не упоминали о вооруженных отрядах, — девушка нахмурилась. — Да-да. Вы правильно поняли. Практически всех крестьян под знамена загоняют силой.

— Но, как же…

— Никаких «но» тут быть не может. Эти люди целиком и полностью зависят от земли. Не забывайте об оброках и тягловых сборах. Крестьяне вынуждены работать от рассвета до зари. Круглый год. И при этом они все равно нищие и часто голодают. А вы предлагаете им вооружиться дубинами, бросить семьи и хозяйство, идти неведомо куда, чтобы сражаться за интересы неизвестных лордов. Увы, но даже клятый сир Луи не сможет поднять их на войну без угрозы плетей и казней, — Готье заметил, как у леди навернулись слезы. — Ладно, — он немного смягчился, — нам нужно решить, что делать дальше. А сейчас лучше всего отдохнуть. Кто знает, когда это удастся в следующий раз.

Остаток дня беглецы провели в доме старосты. Хозяева занимались делами и не мешали. Работы перед наступлением зимы хватало. Мужчина и девушка, погруженные в собственные переживания, не разговаривали, и в конце концов задремали. Эва на кровати, обняв большую слежавшуюся подушку, а Одрик, сидя за столом, сложив голову на руки.

Солнце склонилось к закату, но крестьяне еще не вернулись с полей. В Подлесье, деревне, название которой забыла леди де Брезе, стояла гнетущая тишина. Даже дворовые собаки безразлично молчали. Внезапный стук в дверь заставил рыцаря подскочить. Избу поглотил мрак. Готье непонимающе щурился. Решив, что ему показалось, мужчина зевнул и принялся разминать затекшие плечи.

Кто-то еще раз постучал. Пришлось выйти в сени и отворить уличную дверь. Рыцаря встретила черная птица, нагло сидевшая на крыльце.

— Что еще за явление? — Готье поднял брови и собирался вернуться обратно, чтобы удобно устроиться на хозяйской кровати, но ворон внезапно вспорхнул.