Встряхнув меня словно тряпичную куклу, рычащий Фюрер попытался попасть локтем в лицо. Но я каким-то чудом умудрился поднырнуть под удар и неловко пробил правой снизу.

В результате наши тела полетели на пол, и мне повезло оказаться сверху. А дальше мои кулаки обрушились на лицо Фюрера, выбивая из него кровавые брызги. При этом я вошёл в какой-то транс, превращая ненавистную рожу в отбивную.

И только ударив десяток раз, до меня дошло, что уже в момент падения Фюрер находился в нокауте. Как бы мне его не убить. Плевать, он сам напросился. Отрываю от комбеза скрюченные пальцы, подскакиваю к панели и бью по красной кнопке. Затем разворачиваюсь, готовясь встретить новых врагов, но их нет. А в бараке повисла тишина.

В этот момент сзади открылось окошко сканера, и я сунул под бегающий луч, клеймо каторжника. Прошло несколько очень долгих секунд. А потом в панели что-то тренькнуло, и красный луч сменил цвет на зелёный, дав понять, что ИскИн зоны принял запрос.

На информационном табло оставалось около минуты, однако моё ожидание так и не оправдалось. Пока щёлкали секунды, переборка оставалась неподвижной. А когда таймер обнулился, по позвоночнику прошлась волна электрошока, заставившая рухнуть на пол, и забиться в агонии.

Я не знаю, сколько времени прошло, но, когда открыл глаза, почувствовал, что меня куда-то тащат.

— Сержант, а это точно он? А то ведь их там с полудюжины у ворот валялось. Если не того тащим, капитан узнает, нам всем хреново будет, — гундосил неприятный голос.

— Да точно он. Видишь, на браслете индикация моргает? — ответил некто смутно знакомый.

Открыв глаза, вижу лицо того самого сержанта, собиравшегося отправить меня на проверку импланта.

— И вообще, не ссыте. Я капитану сообщение отправил. Пусть сам решает, что с дикарём делать.

— Сержант, смотри, кажись, зверёныш в себя пришёл.

— Ну, раз очухался, примагнитим пока здесь. Пусть повисит снаружи и немного охладится.

Моё тело грубо бросили, затем приподняли и прижали к стене. А через секунду ошейник громко щёлкнул, пристыковавшись к точке примагничивания. Она находилась высоковато, так что пришлось немного подтянуться вверх. При этом ручные браслеты были соединены за спиной, что делало позу крайне неудобной и мешало дышать.

Мгновенно потеряв ко мне интерес, четвёрка дружинников образовала кружок в нескольких метрах. И далее начала увлечённо просматривать запись информационного поля, используя ручной голограф.

Заглянуть за их плечи всё равно не получится. Поэтому надо занять себя чем-то другим. Оглядевшись, остановился на погрузочной зоне, освещённой многочисленными лампами. Транспортёры сейчас находятся в боксах, так что есть возможность изучить внешнюю часть барака. По рассказам деда, раньше к каждой переносной постройке стыковались шлюзы, генераторы и автономные гидропонные системы, фильтрующие и обогащающие кислородом, отработанную воздушную смесь.

Всё делалось основательно и предназначалось для развёртывания на планетах с непригодной средой обитания или агрессивной фауной. Либо на лунах и космических объектах, имеющих малое притяжение и без собственной атмосферы. Специальный композитный материал способствовал удержанию внутреннего давления, а гидропоника и генераторы, обеспечивали долгую автономность системы.

Когда-то почти все первые колонисты жили в подобных бараках, способных вместить до тысячи человек. Но после нескольких лет большой резни, последующих войн между городами и восстаниями рабочих, большинство строений были разрушены. А их остатки отправились на переработку.

Насколько я знал, сейчас в городах-полисах, для жилья рабочих используют капсульные казармы колониального типа. Они собираются из отдельных семейных блоков, произведённых на древних копирах имперского образца.

На плантациях ситуация чуть получше. Там строят пятиэтажки из железного дерева, которые почему-то называют «хрущёвками». Дед пытался рассказать, кем был на старушке Земле этот Хрущёв. Но я так и не понял, почему дома на Пандоре обозвали столь странным названием.

Я ожидал, что меня сразу переведут в другой барак, но время шло и ничего не происходило. Дружинники стояли, и раз за разом просматривали запись, при этом кидая на меня недобрые взгляды.

А через несколько минут произошло неожиданное. Сначала я услышал характерный звук турбин, а потом из-за угла барака вырулил глайдер, с закованным в броню капитаном за штурвалом.

Остановив аппарат метрах в десяти от стены барака, он соскочил с сидения и направился к вставшим смирно подчинённым.

— Сержант, у тебя опять проблемы? — раздражённо спросил офицер, даже не взглянув в мою сторону.

— Господин капитан, мы действовали строго по протоколу. От ИскИна каторги пришла директива на срочное изъятие заключённого из барака. Одобрен временный перевод в другой блок. Я взял смелость и вызвал вас из-за неординарной ситуации.

— Ничего не понимаю. Это обычный запрос и стандартный перевод заключённого. Такое происходит по два — три раза за приливной цикл. Может, объяснишь, чего здесь такого неординарного?

— Да вот посмотрите сами, тут у меня запись, — сержант нажал на гаджет, и в воздухе появилось голографическое изображение.

Четырёхмерная картинка воспроизвела мой прорыв к панели через группу тринадцатых.

— На сколько процентов ускорен ролик? — задал вопрос капитан, будто прочитав мои мысли.

Мне тоже показалось, что события происходили излишне быстро.

— Ничего не ускорено, — мигом ответил сержант.

— Раскидать шестерых номерных менее чем за полминуты? Как-то не верится. Надо проверить зека на предмет незаконных модификаций.

— Возможно, у него искусственная нервная система, — предположил говорливый сержант, — Я слышал, что в главном медицинском центре Новгорода, могут поставить дублирующую систему, намного повышающую реакцию человека.

— Сержант, ты опять за своё? Ты хоть понимаешь, сколько стоит подобный апгрейд? Это сотни тысяч!

— Но господин капитан, я ещё во время приёмки новичков, заподозрил именно этого дикаря в наличии незаконной модификации.

— А дайка, я на него ещё раз посмотрю.

Подойдя вплотную, офицер грубо приподнял мой подбородок и рассмотрел лицо.

— А ведь точно! Это тот самый дикарь. Его пригнали с фронтира по спец распоряжению. Значит, не зря в центр прислали сопроводительную директиву. Очень интересно. Похоже, придётся во всём разбираться самому.

— Господин капитан, так что с зеком делать? ИскИн уже несколько напоминаний скинул, с требованием соблюсти протокол.

— В жопу эту железяку и его протоколы! Дикаря перевезти в центр управления. Вызовем эскулапа и положим в капсулу для полного обследования. Если надо, вскроем и посмотрим, что с ним не так.

Пока шёл диалог, я с вожделением рассматривал взломанный глайдер. Близость высокоскоростного аппарата манила. Ведь стоит просто до него добраться, дотронуться до панели управления, а ключ переведёт его под мой контроль. И тогда можно заскочить на сидение и дать по глазам.

И только одно, кроме дружинников, мешало это сделать. До разблокировки грёбанного ошейника оставалось пять минут.

Хреново, что если меня заволокут в командный центр, то о побеге можно будет забыть. Вернее, тогда надо просто распрощаться с жизнью.

На мгновение я даже пожалел, что наехал на тринадцатых и сбежал из барака. Ведь с ними и в карьере можно было справиться.

— Так бойцы, что рты раззявили? Выполнять приказ! — рявкнул капитан и начал разворачиваться.

И в этот момент я плюнул ему на ботинок.

— Капитан, что бы ты ни выяснил, тебе это не поможет, — произношу с усмешкой.

— Не понял? Это существо ещё и разговаривать умеет! — обернулся офицер, а я услышал, как зажужжал сервопривод, сжимающий бронированный кулак.

— Могу, но с тобой в принципе разговаривать не о чем. Как только сигнал об инциденте пройдёт по системе, сюда примчится кто-нибудь из клана Смирнова. И уверяю, меня заберут ещё до рассвета.