Он застыл, держа палец на корешке толстого тома по демонологии. Затем отвернулся от полок и ответил:

– Конечно. Мы можем поговорить в Институте. И, если хочешь, можешь остаться на ужин.

– Спасибо.

Корделия смотрела вслед Джеймсу, который отошел, чтобы поговорить о чем-то с Кристофером и Мэтью. Она ощущала неуверенность, ей было почти невыносимо чувствовать себя неловко. Особенно при разговоре с Джеймсом.

Ее измученное, страдающее сердце по-прежнему было полно любви, упрямой любви, которую невозможно было стереть, изгнать, забыть. Ей не давала покоя мысль: если бы Джеймс не встретил на своем пути эту Грейс, полюбил бы он ее, Корделию? Может быть, они вместе нашли бы счастье: простое, обычное земное счастье, которое, казалось, навсегда ускользнуло от них… Никогда, даже в самых смелых мечтах, она не могла себе представить, как это будет – счастливая жизнь с ним. Возможно, ей давно следовало понять: если ты не можешь даже вообразить себе, что твоя мечта исполнилась, значит, этой мечте не суждено сбыться.

Пока они возвращались в квартиру, утопая по щиколотку в серой снежной каше, Анна внимательно наблюдала за Мэтью.

Он всегда был ее сообщником в разных проказах и спутником в приключениях. Она могла бы поклясться, что помнит их первую встречу: ей было два года, ей на колени положили хрюкающего младенца, и именно в тот момент она решила, что они станут лучшими друзьями.

Примерно пару лет назад Анна заметила в Мэтью перемену. Его взгляд погас, словно грозовая туча застлала солнце. Он не желал говорить об этом, и через некоторое время мрак рассеялся, сменившись отчаянной, неестественной веселостью и жаждой наслаждений. Она приписала это переходному возрасту, взрослению – в конце концов, именно тогда Джеймс тоже стал вести себя странно, сделался скрытным и отдалился от друзей.

Сегодня, в таверне «Дьявол», Анна снова увидела знакомую печаль в глазах Мэтью. Даже менее проницательный человек сообразил бы, что его дурное настроение связано с крайне неприятным положением, в которое угодили он, Корделия и Джеймс. Для Анны было очевидно, что Мэтью несчастен и пытается утопить свое горе в вине. Черные круги у него под глазами походили на синяки.

И поэтому она пригласила его к себе на чай. Анне показалось, что юноша немного воспрял духом, особенно после того как выяснилось, что Корделия возвращается в Институт с Джеймсом и Люси. По дороге к дому Анны на Перси-стрит Мэтью говорил мало; он шел без шляпы и перчаток, как будто испытывал извращенное удовольствие, подставляя лицо и шею декабрьскому ветру.

Когда они вошли в квартиру, Ариадна извинилась и ушла переодеваться: на Тоттенхем-Корт-роуд карета окатила их грязной жижей. Анна предложила Мэтью кое-какой еды, от которой он отказался, и чаю – на этот раз он согласился. Когда юноша подносил чашку ко рту, она увидела, что у него трясутся руки.

Анна уговорила Мэта снять насквозь промокшее пальто и принесла полотенце, чтобы высушить волосы. Потом налила вторую чашку и влила туда рюмку бренди. Ей показалось, что Мэтью собирается возразить – странно, прежде он никогда не отказывался от чая с бренди, – но друг промолчал. Пригладив высыхающие волосы, торчавшие во все стороны, он взял чашку и покосился на дверь спальни.

– Значит, теперь Ариадна живет у тебя?

О да, Мэтью обожал посплетничать, и никакие личные переживания и бедствия не могли этому помешать.

– Временно, – пожала плечами Анна. – По некоторым причинам ей сейчас неудобно оставаться у Бриджстоков.

– Допустим, я тебе поверил и это временно, – хмыкнул Мэтью. Несколько глотков чая с бренди, казалось, помогли, и его руки перестали дрожать. – Временно или постоянно, неважно. По-твоему, это хорошая идея?

– Ты считаешь, что имеешь право рассуждать о мудрости решений, принимаемых другими? – усмехнулась Анна. – Твое последнее мудрое решение заключалось в том, чтобы неожиданно для всех уехать в Париж с женой Джеймса.

– Я – другое дело. Всем известно, что у меня появляются только неудачные идеи. Но тебя считают эталоном здравого смысла. Твои суждения всегда разумны.

– Вот тебе и ответ, – улыбнулась Анна. – Это хорошая идея. Если бы она была плохой, то не пришла бы мне в голову.

Мэтью собрался возразить, но Анна, подняв палец, велела ему замолчать; дверь спальни открылась, зашуршали юбки, и вошла Ариадна в дневном платье персикового цвета. Анна знала лишь нескольких женщин, которые могли носить такой оттенок, но Ариадна в этом платье была прекрасна – она словно светилась изнутри. Девушка распустила волосы, и тяжелая масса черных локонов, блестящих, как шелк, спадала ей на плечи.

Когда Ариадна взглянула на Мэтью, на ее лице отразилась озабоченность, но она мудро решила промолчать и устроилась рядом с ним на пурпурном стеганом диване.

«Превосходно, не следует показывать, что тебя тревожит его вид, – подумала Анна. – Он, как осел, лишь заупрямится еще сильнее».

Она беспокоилась напрасно: Ариадна выросла в доме женщины, помешанной на этикете. Наверное, девушка смогла бы вести беседу о погоде с человеком, у которого горят на голове волосы.

– Насколько я понимаю, Мэтью, – заговорила Ариадна, принимая от хозяйки чашку чая «Эрл Грей», – у тебя имеется собственная квартира. Я слышала, что ты, как и Анна, предпочитаешь жить один. Это верно?

– Не уверен, что дело в предпочтении, скорее, это была необходимость, – пробурчал Мэтью. – Но на самом деле мне нравится моя квартира, – добавил он, – да и тебе она тоже понравилась бы. Услуги горничной входят в стоимость, и я совершенно уверен, что могу хоть драться с демоном в холле, а швейцар и бровью не поведет. Он для этого слишком хорошо воспитан. – Он покосился на Анну. – Ты за этим пригласила меня в гости? Спросить у меня совета по поводу квартиры?

Анна ничего не ответила; мысль об отъезде Ариадны вызвала у нее смутное беспокойство, хотя она не могла понять, что было причиной. Это естественно, подумала она; Ариадна хочет снова иметь свое собственное жилье, убежище от внешнего мира, где можно уединиться, где ее никто не потревожит…

Ариадна поставила чашку на стол.

– Вовсе нет. Нам был нужен твой совет по поводу одной вещи, которую я случайно обнаружила.

Это сообщение вызвало слабый интерес. Ариадна поднялась, взяла письмо, лежавшее на каминной полке, и протянула его Мэтью. Тот развернул бумажку, быстро пробежал глазами, и брови у него поползли вверх.

– Где ты это нашла? – воскликнул он, оторвавшись от письма. Анна с удовлетворением отметила, что его взгляд стал острым, сонливость исчезла.

– В кабинете отца, – объяснила Ариадна. – Я уверена, что письмо написано им. Я узнала его почерк и подпись.

– Но он не отослал его адресату, – вслух размышлял Мэтью. – Следовательно, либо твой отец кого-то шантажирует, либо планировал шантажировать, но не успел довести дело до конца, поскольку ему пришлось уехать в Адамантовую Цитадель. Ему известно, что бумага исчезла?

Ариадна прикусила губу.

– Я… я не знаю. Думаю, он собирался все это сжечь – я нашла письмо в камине, так что вряд ли отец будет его искать. Но мы не разговаривали с тех пор, как он вернулся.

– Вопрос заключается в том, – вмешалась Анна, – кого именно может шантажировать Инквизитор и чем.