Корделия приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Джеймс приподнял бровь.

– И это все? – спросил он. – А я думал, что произнес прочувствованную романтическую речь. Я ожидал более бурной реакции… Ты могла бы, например, выложить мое имя из маргариток здесь, на берегу озера…

– Это была романтическая речь, – улыбнулась Корделия, – и, поверь мне, позднее я продемонстрирую тебе, как сильно она меня взволновала. – Она улыбнулась ему той особенной улыбкой, от которой в глазах Джеймса вспыхивало пламя. – Но приехали наши родители, так что, если ты, конечно, не желаешь страстных объятий на глазах у всех, придется подождать с этим до вечера, когда мы вернемся домой.

Взрослые приветственно махали им с Корделией. Уилл и Тесса смеялись какой-то остроте Магнуса Бейна; Сона везла в коляске Закари Араша и болтала с Флорой Бриджсток; Габриэль и Сесили вели за руки Александра; Гидеон и Софи остановились, чтобы поговорить с Шарлоттой, Генри и Мэтью. Томас, Люси и Алистер уже спешили по лужайке к своим родителям. Джесс задержался, чтобы помочь Грейс собрать останки рухнувшей крокетной башни. Анна и Ари согнулись пополам от смеха и не в силах были двинуться с места. Шары раскатились во всех направлениях и исчезли в траве.

– Когда мы вернемся домой? – тихо переспросил Джеймс. – Мы уже здесь, в окружении своих близких и любимых людей. Мы уже дома.

Алистер вытащил младшего брата из коляски и, держа его на руках, помахал Корделии. Мэтью, занятый разговором с Евгенией, улыбнулся; Люси поманила к себе брата и невестку, словно говоря: «Ну, чего же вы ждете? Идите к нам».

Сердце Корделии переполняло счастье. Она не могла говорить и лишь молча сжала пальцы мужа.

Не отпуская руки Джеймса, Корделия бросилась бежать.

Как всегда, Лондон Сумеречных охотников – это смесь реального и фантастического. Большинство улиц, площадей и зданий, названия которых упоминаются в книге, существуют в действительности, их можно увидеть и сегодня. Ворота Йорк-Уотергейт были построены в семнадцатом веке и служили в качестве выхода к воде в особняке герцога Бэкингема; их легко найти, если идти от вокзала Чаринг-Кросс по направлению к Темзе. Средневековая церковь Святого Петра в Вестчипе находилась на углу Чипсайда и Вуд-стрит и была уничтожена Великим пожаром в 1666 году. Крошечный дворик сохранился до сих пор, как и старая шелковица, рядом с которой Анна и Ари обнаружили вход в Безмолвный город.

Статуя сэра Джона Малкольма и барельеф со статуей Британии установлены в северном трансепте Вестминстерского аббатства. Саймон де Лангем был архиепископом Кентерберийским с 1366 по 1368 год; поскольку он оставил аббатству большую часть своего огромного состояния, он является единственным архиепископом Кентерберийским, похороненным в самом соборе. Его могила – старейшее захоронение духовного лица в Вестминстерском аббатстве.

Полперро – очаровательная рыбацкая деревушка на юге Корнуолла, а каменный коттедж, послуживший прообразом дома Малкольма, стоит на мысу, который образует естественную гавань.

Персидское любовное стихотворение, которое Алистер читает Томасу, взято из книги поэта XIII века Шамса Кайси Рази, который цитирует эти строки как принадлежащие другому поэту, Натанзи.

Теплый солнечный день был бы идеальным для церемонии, подумала Корделия. Но весна совсем недавно пришла в Лондон, и на улице, как это и полагалось в столице в это время года, было сыро и пасмурно. Она шла по дорожкам Хайгейтского кладбища, осторожно отодвигая низко висевшие ветки, и размышляла о той ночи, когда в последний раз была здесь. Почти год назад. Она последовала за Джеймсом в серое царство и нанесла Велиалу первую рану. Несмотря на спокойствие и тишину, царившие на кладбище в это утро, она невольно содрогнулась.

Когда Корделия вышла на поляну, в центре которой находилась статуя ангела, служившая входом в Безмолвный город, в облаках образовался просвет, и луч солнца позолотил кроны деревьев. На ветках уже появились зеленые почки, предвестники настоящей весны и цветения. Корделии показалось, что каменный меч ангела светится. Она прочла про себя слова, вырезанные на клинке: «Quis ut Deus?» – «Кто может уподобиться Богу?»

– Никто, – негромко произнесла Корделия. – Никто не может уподобиться Богу.

Статуя ангела отъехала в сторону, открылся вход в Безмолвный город. Девушка начала спускаться по лестнице. Звук ее шагов разносился по темному каменному коридору. Она вытащила колдовской огонь, и тусклый белый свет озарил ступени.

В Безмолвном городе, как и наверху, на кладбище, было спокойно и тихо, как будто сюда никогда не вторгались враги, как будто армия жутких Стражей не наводняла его коридоры. Корделия знала, что потомки будут читать об этом эпизоде в пыльных книгах, но он не покажется им ни выдающимся, ни особенно страшным. Всего лишь небольшая глава в долгой кровавой истории народа Сумеречных охотников.

Люси хотела провести церемонию в каком-нибудь другом месте, имевшем для нее символическое значение. У нее было множество идей: Маунт-стрит Гарденс, Риджентс-парк, середина Тауэрского моста. Но Брат Захария вежливо заметил, что всем, включая Люси и Корделию, будет полезно вернуться к традициям, а Брат Иеремия менее вежливо напомнил ей, что Закон есть Закон и люди не могут просто взять и проводить церемонии парабатаев, где им вздумается.

Корделия знала, почему Люси против Безмолвного города. Ее терзали тревога и страх. Она боялась, что Велиал даже после смерти может каким-то образом напомнить о себе. Корделия уже несколько недель уговаривала ее не волноваться, повторяла, что будет рядом каждую минуту.

Возможно, Люси имела основания для беспокойства. Корделия не могла этого знать. В принципе, любой Сумеречный охотник имел право присутствовать на церемонии, и она немного волновалась насчет зрителей. Джеймс рассказывал ей, что, когда они с Мэтью давали друг другу клятвы верности, пришел чуть ли не весь лондонский Анклав. Как сказал Джеймс, большинство зевак просто хотели посмотреть, как его, сына чародейки, охватит пламя в тот момент, когда он будет произносить священные слова.

Джеймс и Алистер должны были выступать в роли свидетелей Люси и Корделии. Девушка подозревала, что они намекнули Анклаву, что присутствие посторонних нежелательно. К ее удивлению, люди прислушались к этой просьбе. Когда Корделия приблизилась к массивным дверям, ведущим в зал для церемоний, – Город Костей освещали яркие факелы – никакой толпы в коридоре не было.

Джеймс и Алистер пришли раньше, чтобы получить инструкции от Брата Захарии. На церемонии также должны были присутствовать Сона, Джесс, Уилл и Тесса. Корделия могла бы пойти с ними, но ей хотелось проделать этот путь в одиночестве. Она считала его частью церемонии. Сегодня утром девушка проснулась в ожидании чуда, чего-то нового, удивительного – пожалуй, почти так же она чувствовала себя накануне свадьбы. Правда, тогда она была уверена, что, несмотря на церемонию и торжественные клятвы, серьезные изменения в ее жизни будут временными.

Это событие было не менее серьезным, но теперь Корделия знала, что это навсегда. И она хотела подойти к нему самостоятельно – не в качестве супруги Джеймса или сестры Алистера, не в качестве невестки Уилла и Тессы или друга кого-либо из Анклава. Она хотела прийти сюда как Корделия, свободная от каких бы то ни было земных привязанностей и уз, готовая предложить свою душу Люси.

Но когда она вошла в огромный зал, облицованный пестрым мрамором, на полу которого еще виднелись черные круги, оставшиеся от предыдущих церемоний, Люси там не было.

В зале царил полумрак. В красивых золотых светильниках, укрепленных на стенах, горели свечи, на полу лежали узорчатые тени.