– Никогда не видел такого ужаса, – вздохнул он, когда они поднялись в помещение с Порталом. – Велиал направился к нему с этой своей жуткой улыбкой, но Джеймс не тронулся с места. И Велиал просто продолжал идти… прямо в него. Как призрак, проходящий сквозь стену. Он исчез, и глаза у Джеймса сделались цвета потускневшего серебра. А когда он взглянул на меня снова, я увидел лицо Джеймса и гримасу Велиала. Презрение, отвращение и… что-то нечеловеческое. – Мэтью вздрогнул. – Я не могу объяснить.

Корделия подумала, что он достаточно хорошо объяснил. Когда она представила себе Джеймса, который больше не был Джеймсом, ей стало плохо.

– Должно было произойти что-то еще, – прошептала она. – Для того чтобы Джеймс позволил Велиалу это, согласился…

– Он уже принял тот факт, что Велиал захватит его тело, – сказал Мэтью. – Его волновало то, что произойдет дальше. Он сказал, что тебе нужно будет подойти к Велиалу как можно ближе…

– Чтобы я могла нанести ему третью рану? – воскликнула Корделия. – Но Велиал теперь является частью Джеймса. Я не могу смертельно ранить его и при этом не убить Джеймса.

– А кроме того, – вмешалась Люси, – Велиал знает, что ты представляешь для него опасность. Он не подпустит тебя к себе. И теперь, когда он существует в теле Джеймса… Он станет таким могущественным…

– Да, он обладает могуществом, – сказал Мэтью. – Но он испытывает жестокую боль. Две раны от меча Корделии до сих пор кровоточат. Однако ты можешь исцелить их при помощи Кортаны…

– Исцелить Велиала? – Корделия вздрогнула всем телом. – Ни за что на свете.

– А Джеймс считает, что эта идея покажется Велиалу соблазнительной, – сказал Мэтью. – Он не привык терпеть боль. Демоны обычно не чувствуют боли. Если ты скажешь ему, что готова пойти на сделку…

– На сделку? – воскликнула Корделия, не веря своим ушам. – На какую именно сделку?

Мэтью покачал головой.

– Это не имеет значения. Джеймс сказал только, что ты должна подойти как можно ближе и что ты поймешь, когда настанет момент действовать.

– Момент действовать? – шепотом повторила Корделия.

Мэтью кивнул. Корделия запаниковала; она понятия не имела, что планировал Джеймс. Она приказала себе думать как он, но ей не хватало нескольких кусочков головоломки, не хватало информации, которая позволила бы решить эту задачу.

Но она не имела права демонстрировать свое смятение перед Люси и Мэтью, которые смотрели на нее с отчаянной надеждой. Девушка лишь кивнула с таким видом, как будто слова Мэтью были ей понятны.

– Откуда он узнал? – спросила Корделия. – Что ты увидишь нас снова, что сможешь передать нам его слова?

– Он был в вас уверен, – объяснил Мэтью. – Сказал, что никто из вас не примет предложение Велиала, что вы не покинете Лондон…

– И он был прав, – подхватила Люси. – Мы с Корделией не пошли в Аликанте через ворота Йорк. Мы остались в Институте, и остальные тоже. Томас, Анна…

– Джеймс предугадал это. – Мэтью смотрел в Портал, на Лондон, на грозовые тучи и молнии. – Он сказал, что вы придете за нами. Вы обе. Он верил в вас.

– Тогда и мы должны верить в него, – произнесла Люси. – Дальше откладывать нельзя. Нужно возвращаться.

Люси подошла к Порталу; когда она протянула руку, Корделия увидела, что изображение в волшебных вратах изменилось, и вместо Вестминстерского моста появилось аббатство. Очертания готических шпилей вырисовывались на фоне темно-серого неба.

Мгновение спустя Люси переступила порог Портала и исчезла. За ней ушел Мэтью, и настала очередь Корделии. Когда она шагнула навстречу серой мгле, и магия уносила ее прочь из Эдома, она думала: «Во имя всего святого, что же имел в виду Джеймс? Когда настанет момент действовать? И что случится, если я не успею понять это вовремя?»

Все оказалось совсем не так, как предполагал Джеймс. Он думал, что испытает невыносимую боль, почувствует, что в его тело вторгся демон, что он попал в Преисподнюю. Но ничего подобного не произошло. Приготовившись к неизбежному, Джеймс стоял во дворе крепости Велиала в Эдоме, а в следующее мгновение уже очутился на мосту через Темзу и обнаружил, что идет по направлению к Вестминстерскому дворцу.

Он чувствовал, как ноги сгибаются в коленях, несут его вперед. Вместо удушливого, горячего, пыльного воздуха Эдома Джеймс чувствовал кожей дуновение зимнего ветра, проносившегося над Темзой. Он даже чувствовал, как этот пронизывающий холодный ветер шевелит его волосы. Мелькнула мысль: неужели у Велиала ничего не получилось? Может быть, он, Джеймс, все-таки свободен?

Ветер был неприятным, и Джеймс машинально попытался поднять руку, чтобы закрыть лицо. Но не смог. Он приказывал руке подняться, но та не слушалась. Джеймс хотел опустить голову и посмотреть, что не так, и его охватил леденящий ужас – его взгляд был по-прежнему устремлен на противоположную сторону реки. Только в этот момент Джеймс ощутил кое-что еще – острую боль в груди. Ему казалось, будто при каждом шаге в тело вонзается клинок, будто кто-то дважды провел по его груди раскаленным железом.

Раны, нанесенные Кортаной. Как же Велиал выносит эту неутихающую боль?

Джеймс хотел сжать руки в кулаки. Опять ничего не получилось. Страх парализовал его. Тело превратилось в клетку. В тюрьму. Он очутился в ловушке, из которой невозможно было выбраться. Джеймс считал, что готов к чему-то подобному, но стало ясно, что он обманывал себя. Ему хотелось выть от отчаяния.

И тут раздался знакомый голос.

– Ты очнулся, – с отвратительным злорадством произнес дед.

Джеймс знал, что его губы и язык не шевелятся; он не произнес ни звука – это Велиал мысленно разговаривал с ним, точнее, дух Велиала, объединенный с его, Джеймса, сознанием.

– Уверен, ты предпочел бы, чтобы я лишил тебя способности мыслить, чувствовать и воспринимать окружающий мир. Но это было бы не так интересно. – Демон фыркнул. – Мой триумф над Лондоном близок, это любому ясно. Но мой триумф над тобой уже состоялся. Я так долго этого ждал, и мне хочется насладиться этим моментом сполна.

Лондон. Они находились на середине моста. Отсюда открывался вид на город, и то, что увидел Джеймс, заставило его содрогнуться. Он не узнавал города. Небо было затянуто плотными облаками, отчего все здания имели потусторонний пепельный цвет. Разумеется, в столице нередки были пасмурные дни, дожди и туманы, но это было нечто иное. Облака были черными, как чернила, и постоянно находились в движении; это напомнило Джеймсу море у подножия скалы, на которой стоял коттедж Малкольма Фейда. Каждые несколько минут небо на горизонте прорезала молния, озарявшая все вокруг кровавым светом.

Раньше по мосту днем и ночью сновали простые люди, он был забит экипажами и автомобилями, но сейчас Джеймс находился на проезжей части совершенно один. Улицы были пусты. Ни в одном здании на набережной не горел свет, и на Темзе Джеймс не заметил ни одной лодки. Ни барж, ни катеров. Мертвый город, подумал он. Город-кладбище, в котором по ночам, в зловещем свете луны, пляшут скелеты.

При этой мысли он ощутил головокружение – и одновременно облегчение. Потому что, несмотря на восторг Велиала, он, Джеймс, чувствовал только отвращение. Сильнее всего юноша боялся, что, оказавшись во власти деда, начнет думать так же, как Велиал, будет чувствовать то же, что и он. Но нет. Велиал ощущал злобную радость и торжество при мысли о своей близкой победе, а Джеймс чувствовал смятение и ярость. И решимость бороться до конца, напомнил он себе. Он сам выбрал этот путь; уступка демону входила в его план.

Мэтью умолял его отказаться, подумать. Но Джеймс понимал, что не может противостоять Принцу Ада. Единственным способом одолеть Велиала была капитуляция.