– Меня убили из-за того, что ты собирался, как обдолбанный ленивец! – выговаривал Гербес. – Как можно быть таким безответственным?!

Они с Броккеном шуровали по узкой дороге. Дорогу сжимали разномастные заборы, разномастные деревянные дома и разномастные коттеджи. Путников доброжелательно обстреливали лаем местные хейтеры, адские сторожевые. Вероятно, желали счастливого пути и успехов в личной жизни. Псы гремели цепями и томились за заборами. Или не гремели цепями, но томились...

Мода на адских сторожевых медленно дошла до консервативного Шуршенка ровно через год после того, как в Новаскоме она пошла на спад и сменилась повальной манией на парадайзкэтов.

Правда, парадайзкэты с наиболее смазливыми мордочками имеют побочный эффект. В 10 из 100 случаев они заражают хозяев сентиментальным вирусом размазни Оскотиана. Заражение происходит через умильный взгляд глаза-в-глаза. Пострадавшие с угрожающей частотой постят на своих страничках мерцающие открытки в кричащих тонах и гифки, щедро сдобренные эффектом красочно переливающегося глиттера.

Вдобавок заражённые в промышленных масштабах постят фотки своих райских любимцев, распространяя тем самым вирус Оскотиана среди даже тех, которых они в глаза не видели…

Корпорация по разведению домашних питомцев "Жизни зверей важны!", ответственная за создание адских сторожевых и парадайзкэтов, официально заверила общественность в том, что она делает всё возможное для того, чтобы искоренить вирус Оскотиана, несмотря на то, что благодаря этому вирусу продажи парадайзкэтов увеличились в сотни раз.

Свирепые люминесцентирующие глаза адских сторожевых, как правило, огромные и жуткие. Но с детьми сторожевые ладят, и ладят искренне. Вот парадайзкэты ладят с детьми источников корма по расчёту. Они вообще умелые манипуляторы. Как только их вывели, они легко обошли в популярности более простодушных адских сторожевых, которые день-деньской и ночь-ночьскую по большей части впустую брешут и гремят цепями, силясь доказать свою преданность. Хотя куда эффективнее и эффектнее было бы затаиться и внезапно напасть на того, кто сунется. Эх, ещё бы источники корма покупали какие-нибудь специальные бесшумные цепи-спецназ, а то лязганье и глупый лай весь корм распугивает...

Парадайзкэты быстро просекли, что их главные конкуренты, сторожевые, конченые идиоты. Ведь чем больше для кого-то напрягаешься, тем большего от тебя требуют, поэтому лучше вовсе не напрягаться. И так неплохо кормят. Всё, что необходимо делать, так это ластиться об источники еды, преданно спать на лицах источников еды и почаще смотреть им в глаза…

Адских сторожевых, как и всех собак, высокомерные парадайзкэты, как и прочие коты, считают чем-то вроде самодвижущейся неуклюжей, дурно пахнущей и обросшей шерстью мебели, что истекает слюной и обладает интеллектом чаши Генуи.

Сразу после спаривания внешность зародышей адских сторожевых настраивается лучшими сторожевистами, выжившими после огненной практики в производственном аду.

“Да я из Города…”, – легкомысленно представился бдительной продавщице шуршенского магазинчика один понаехавший умник. Он привёз с собой адскую сторожевую с петушиным гребнем, который вкусно светился сочным красным в темноте.

После первой же ночи в Шуршенке, оказавшейся бессонной, на огороде умника быстренько образовалось покрытие из увесистых камней. А утром под дверью нашлась записка: "Либо отсекай гребень под корень, умник, либо уматывай!". Не спавший ночь умник не сразу догадался, о каком гребне идёт речь.

Умники вообще, как правило, бывают неместными (редактор “Либерти” предложил автору исправить на “неуместными”), приезжими и понаехавшими. Местные умники автоматом становятся городскими сумасшедшими, иногда изобретателями, с которыми никто не общается. В общении с простым людом всё просто: либо держишься общего уровня интеллекта, либо ты задрот и ботан, либо долбоёб и еб…ан. Тут необходимо точечное попадание.

Так что пришлось понаехавшему умнику срезать гребень у бедного пса и сделать его похожим на лысую пришибленную виверну Геральта с несчастными глазами. "Лучше пускай от унижения страдает мой пёс, чем я", – здраво рассудил умник. А потом и вовсе усыпил пса и купил новую адскую сторожевую, более отвечающую высоким стандартам непоколебимого Шуршенка. Мы в ответе за тех, кого мы приручили, а за тех, кого мы изуродовали, тем более в ответе.

Обычно шуршенцы не заморачиваются и выбирают из заводских вариантов. Ну а чё? Лишь бы цепью гремел и пугал до усрачки. В Шуршенке считают, что гребень есть свойство чисто петушиное. Сторожевая же псина должна иметь вид грозный и лаять внушительно. И в темноте глазами фософеру… фосфиранту… Да что за ебл…ны такие слова придумывают?! Короче, глазами в темноте светить, потому что прикольно. Ну и с детьми ладить.

Приезжий умник продолжал считать, что никто никому ничего не должен, но теперь про себя. А с годами стал соглашался с местными и про себя. Истина истиной, но огород проще возделывать, когда его не скрывает бугристый ковёр из камней. Будь проще, и народ не забросает тебя камнями.

– А это Баргест, – указал Броккен на жуткого могильно-зелёного пса. Пёс оглушительно лаял и старался вырвать цепь вместе с будкой. Будка грозно скрипела и кренилась в сторону незнакомцев. – А вон и Чёрный Шак забесновался, демон волосатый.

– Откуда ты их знаешь?

Гербес поминутно озирался. Ему мерещилось, что пришельцы вот-вот настигнут их на своём корабле, слепящем имперской белизной.

– Гуляю тут иногда. Это вот мой любимчик, Мудди Дуу.

– Скуби-Ду?

– Мудди Дуу. Красивый, правда?

– Судя по его поганой морде, муди он ещё тот… И чего они на тебя лают, раз ты тут шляешься?

– Так они на тебя лают. Тебя-то они не знают.

Броккен на ходу сорвал яблоко и вгрызся в сочную мякоть, откусив сразу половину.

– Ты совсем аутист?! – едва не взвизгнул оглянувшийся Гербес, который принял хруст яблока за рёв неумолимо приближающегося корабля, слепящего своей белизной. – Нас могут в любой момент настигнуть долбаные пришельцы и похитить, а ты как ни в чём не бывало жрёшь яблоко! Тебя заставят свидетельствовать против своей планеты, а меня изнасилуют! А потом и опыты поставят! А ты будешь смотреть, как меня насилуют, и грызть своё чёртово яблоко? Я до одури боюсь, что меня изнасилуют инопланетяне!

– Какие инопланетяне?

– Любые! Это мой самый главный подсознательный страх! Я тогда схвачу оголённые провода зубами и убьюсь током! Ещё я боюсь утонуть в тарелке с супом, но это не так страшно.

– А ты много размышлял на эту тему, продумал все варианты, – заметил Броккен, прожевав очередной кусок яблока. – Поди уверен, что все инопланетяне тайно посещают иные планеты в бесконечных поисках тебя, чтобы похитить тебя и изнасиловать… тоже тебя. Только о себе любимом и можешь говорить. Поэтому пришельцы заранее без одежды разгуливают, хвастливо потряхивая своими инопланетными серыми колбасками, которые указывают на тебя, как стрелка компаса на север. И стоит тебе куда-то направится, как их колбаски дружно поворачиваются за тобой. У тебя, знаешь ли, извращённая мания величия. Исходя из вышесказанного, я думаю, что от инопланетян нам не скрыться. Мы обречены. Их большие колбаски следят за нами, пока ты… с нами. Гордись, всё сущее сосредоточено на тебе.

Броккен представил, как пришельцы насилуют Гербеса, а потом голого, истощённого, дрожащего и покрытого белой слизью вышвыривают с трапа корабля где-нибудь в пустошах. И Гербес, наткнувшись на линию электропередач, из последних сил забирается на опору, разгрызает толстую оболочку провода, расколупывает её ногтём и убивается током. Обугленное до черноты дымящееся тело в белой пузырящейся запеканке драматично падает в высокую траву и в конвульсиях подрагивает конечностями, как пришпиленный жук лапками.