Блаженную медитацию Жим-Жима прервал глухой стук и приглушённые отчаянные вопли, явно адресованные ему.

– Долбаный червяк, открой купол! Открывай купол, сволочь, я кому говорю! – надрывался Гербес за стеклом.

Опьянённый пряным воздухом степи, Жим-Жим утратил чувство реальности и совсем позабыл о своих пассажирах. Водитель Тюбика нажатием кнопки свернул купол в бортовую щель. Гербес и Броккен, как пьяные, вывалились из коляски и жадно задышали. Гербеса щедро вырвало. Один Гумбалдун сохранил полную невозмутимость. Он и не думал просыпаться.

– Вас Гум угостил? – спросил Жим-Жим.

– Ага, – пробормотал Гербес, отдышавшись, – угостил. Я такого щедрого угощения до гробовой доски не забуду. Мы едва не задохнулись от его вони!

Гербес сорвал пучок травы и обтёр губы.

– А, понимаю, – кивнул Жим-Жим, – понимаю.

– Ты понимаешь? – переспросил Гербес. – Гони-ка обратно пару тысяч, червяк!

– В пути всякое бывает. Редкий маршрут проходит без мелких неприятностей.

– Мелких неприятностей?! Да мы чуть не сдохли от амбре твоего приятеля! – Гербес угрожающе приблизился к Жим-Жиму. – И платили мы тебе не за неприятности! Хотелось бы нам неприятностей, мы бы наняли заднеприводную улитку и вернулись в Ракком-сити!

– Я между прочим не напрашивался вас подвозить.

– А мы не напрашивались платить тебе за это деньги!

– Ладно, ладно, – сказал Жим-Жим. – Могу вернуть пятьсот монет за непредвиденную остановку. Но не волнуйтесь, скоро я исправлю поломку.

– Тысячу, чёртов жучара, тысячу. – Гербес потёр кончики пальцев характерным жестом. – Моральная компенсация!

– Хорошо-хорошо, только не психуй, – поморщился Жим-Жим. – Но сначала необходимо починить Тюбик.

– Валяй, – великодушно бросил Гербес, наоравшись всласть.

Жим-Жим вытащил из-под водительского сиденья жёлтый металлический чемоданчик с инструментами, зашёл Тюбику в тыл и открыл чемоданчик, насвистывая “Титульный экран”.

– Что случилось? – спросил его Броккен.

– Да нартовский насосник снова отказал. Ерунда, за час управлюсь. Надо бы новый купить, да денег нет. Вот и приходится извращаться ремонтами.

– А тебе с твоих супергеройских не капает? – поинтересовался алчный Гербес. – Авторские права, все дела.

– Да какое там! – отмахнулся плазменным резаком Жим-Жим. – Гроши капают, хотя мой образ до сих пор относительно популярен в интернете. Даже мемчики лепят. Опять же, четыре игры по моим приключениям вышло. С былой славой, конечно, не сравнить, но хоть что-то. Только игры играми, а в реальности всё бандиты к руками прибрали. Но какую-никакую копейку кидают. В той реальности, где заведуют отчислениями, быть супергероем мало. В одиночку хрен чё сделаешь. С бандитами долго не посупергеройствуешь. Кто-то думает, что деньги - это зло. Не-а, деньги - это средство к существованию и мощный магнит для притягивания зла. А ведь было же благословенное время, когда я против бюрократии боролся. Правда, в другом измерении. Там с этим как-то попроще.

– Пил бы поменьше, денег стало бы больше.

Но Жим-Жим не ответил. Он снова засвистел “Титульный экран” и с дырочками ушёл в работу.

Броккен с любопытством наблюдал, как Гербес нарезает кривые спиральки и ещё более кривые зигзаги по близлежащей территории. Брат часто останавливался, вытягивал руку и медленно водил ею, словно антенной. Переходил на новое место и снова водил вытянутой рукой. Бедолага даже вставал на цыпочки и забирался на все встречные камни и снова водил вытянутой рукой. Гербес будто старался поприветствовать кого-то очень далёкого. Но, похоже, этот очень далёкий откровенно клал на Гербеса увесистый болт и жёстко его игнорил. Или был не очень далёкий, а очень и очень, и очень, и очень, и очень, и очень, и очень далёкий. И недоступный. Но Гербес отказывался этому верить.

Отчаявшийся Гербес вернулся к Тюбику и с досадой подвёл итоги:

– Нельзя просто так совершить аварийную посадку в неизвестной местности и при этом находиться в сети!

– Далась тебе эта сеть, – сказал Броккен, вытащил из кармана джинс мобильник и включил экран. – У меня тоже по нулям. Да и сядет скоро. Жим-Жим, от твоего Тюбика зарядиться можно?

– Можно, если аккумулятор работает, – сказал Жим-Жим, аккуратно извлекая лопасти из разобранного зада Тюбика, – а сейчас он, как видите, не работает.

Жим-Жим положил гребной винт на землю.

– И вряд ли заработает в ближайший час. Проблема только одна.

– Нартовский насосник починить?

– Не-а. Чинится он за пару минут, а вот извлечь его… Ну, обычно за час укладываюсь.

– Помощь нужна?

– Пока нет. Я крикну, если чё.

– Если чё, я не самый умный в этих делах, – предупредил Броккен.

– А ничё, тут особого ума не требуется. Можешь, правда, спину сорвать. Я-то в супергеройском скафандре.

– Так ты тогда должен сам этот насосник, как по маслу, вытащить, – встрял Гербес.

– Иногда не хватает самой толики, какой бы ты силой ни обладал. – Жим-Жим взял инструмент, с виду похожий на напильник, сунул его в гнездо винта, окунув руку по локоть, и принялся на что-то надавливать. – В прошлый раз Гум помогал, но не хочется его будить. Пускай дрыхнет. Может, как раз в Новаскоме и очухается. Там баров, знаешь, сколько? Ууу… Пьяным он выпал из своей реальности, пьяным в неё и вернётся. Хотя вру. По технике безопасности можно только трезвым. Так что вернётся он в свою реальность только трезвым. Увидит свой мир непривычным для себя детским и наивным взглядом, светлым и добрым. Правда, ненадолго. До ближайшего бара... Броккен, а ты Фигаски знаешь?

– Хенка знаю, – кивнул Броккен.

– О! – заметно обрадовался Жим-Жим. – Книжки читаешь?

– Читаю.

– Хоть есть с кем поговорить. А то с Гумом о книгах как ни заговоришь, он всё про какую-то Шафтит вспоминает. Говорит, если бы не какой-то Улит, то он бы давно женился на этой Шафтит. В общем, в отношении литературы Гум – сплошная область тьмы. А я ведь раньше не пил, всё думал, что Фигаски был каким-то придурком. Осуждал его. А сейчас вот смотрю на мир его глазами. Как говорится, не суди и не судим будешь.

Жим-Жим повернулся и посмотрел на Броккена своими огромными сумасшедшими глазами с разноцветными зрачками-точками и, переведя дух, вновь вернулся к ремонту, стараясь что-то выковырять своим напильником. Броккен хотел заметить, что у Фигаски были совсем другие глаза, но промолчал. Понятно же, что хотел сказать Жим-Жим. Чего придираться?

– Нас с Фигаски многое объединяет: эгоизм, эгоцентризм, алкоголизм и долбоебизм. Что, не был Фигаски алкоголиком? Ещё каким! Заливал как боженька. Так заливал, что, сдаётся мне, где-то он читерил. Иначе бы сдох лет на 30 раньше. А если ты алкаш, так ты, естественно, эгоист и эгоцентрист, потому что спиртное сушит, испаряет всё самое хорошее в тебе, сокровенное. В результате всего этого невозможно не быть долбоёбом.

– Вероятно, ты сам себя видишь таким, поэтому и пришил Фигаски свои недостатки.

– Вполне вероятно, – горько сказал Жим-Жим и хохотнул: – Но алкашом он был знатным.

– Тебе надо отпустить своё прошлое. Месть, как и спиртное, сушит человека.

– Это да, – согласился Жим-Жим. – Ещё как сушит. Хорошо, родители не знают, на что тратит свою жизнь их сыночек. На пьянки и поиски любовницы коровы, которая раздавила его любовницу. А ты знаешь, какие у меня славные предки? Я против них не более, чем червяк. Ха! Всего лишь пустая бутылка.

– Наверняка та корова давно умерла.

– Не-а. Это цветочные коровы. Они по 300 лет живут. В среднем. А мои родители ведь из австралийского семейства будут, из рода Гигантов.

– Из Австралии?

– Ну да. Мои папа с мамой настоящие гиганты. Мама длинной два метра, папа длинной три метра. Я по их меркам недоросль. Едва до метра дотянул. К сожалению, у детей способных червей природа все способности отбирает. Моя мама, вон, в 103 года, когда ей не спится, китайский учит или роботов в гараже мастерит. По выходным утром поёт в церковном хоре, а вечером танцует рок-н-ролл.