– Червяк сказал, что раньше за всё это можно было выручить косарей 160. Сейчас наверняка ещё больше. Пускай 200 штук. Это получается, нам минимум шестьдесят штук перепадает только за то, что мы загрузим багажный отсек. Неплохая почасовая оплата, а? А себе этот плешивый идиотик оставил сорокет, ты прикинь? Хотя именно он всё и провернул. Сорокет на покойника. Хе-хе.

– Так объясни ему, что он немного погорячился, – предложил Броккен. – Зачем лишнее-то брать? Отношения, Герб, сам знаешь, дороже любых денег.

Они умолкли, так как, взяв по три ружья в охапку, как хворост, подошли к Тюбику, возле которого копошились Жим-Жим, уже запрыгнувший в скафандр, и Гумбалдун. Открыли багажный отсек, расположенный в пузатом боку корабля под кабиной пилота, и аккуратно сложили в него разряженные винтовки.

– Есть! – воскликнул Гумбалдун, умудрившийся перепачкать в земле ещё и свою зелёную физиономию, будто рылся именно ею, как трюфельная свинья. – Я оголил твой насосник!

– Отлично. А я вижу винт, – сказал Жим-Жим, с сожалением посмотрев на измызганные перчатки скафандра.

Брокк и Герб вернулись к мертвецам.

– Его дружок ободрал нас как липку, – продолжил отстаивать свою правоту Гербес. – Сначала вообще с каждого по десятке поиметь вздумал. Ещё пять сотен торчит, да что-то возвращать не спешит. Да и какие там отношения. В Новаскоме сто мильонов населения. Сделал шаг и затерялся в толпе. Ищи-свищи. Не будь наивным, Брокк. Они всего лишь временные попутчики. Доберёмся до Новаскома и разбежимся. И больше их никогда не увидим. Тем более, этот Гум сам так решил. Если кто его и обманывает, то только он сам себя. Сам виноват, считать надо лучше.

– Смотри сам, – сказал Броккен, не очень-то довольный таким подходом брата.

Мародёрство оказалось утомительным занятием. Броккен даже вспотел на степном солнышке и проникся некоторым уважением к профессиональным мародёрам, если таковые существовали в природе войн. Да хотя бы броник стянуть, было необходимо держать покойника за ноги, протянуть его руки параллельно телу выше головы и стаскивать бронежилет весом килограмм восемь, который совсем не хочет покидать мёртвого и от этого отяжелевшего хозяина. Братьям не хватало сноровки. Подобным образом поднимают руки над головой ныряльщики, прыгая в воду с порядочной высоты. Правда, обычно перед прыжком в воду они не лежат спиной на земле, а принимают более удобную позицию.

Раньше заниматься мародёрством братьям как-то не доводилось, но никакой брезгливости или стыда Броккен не испытывал. Трупы свежие, не гниль какая, протухшая и вонючая. Однажды Броккен видел, как женщину сбил скоростной поезд. Уже через час смердело от неё невыносимо. На сто метров не подойти. Разорвало живот. А здесь культурные огнестрельные ранения, аккуратные дырочки с почти ровными краями. Даже мозги ни у кого не вытекли, только кровь. Да и в Ракком-сити они насмотрелись на трупаков. И на мёртвых, и на живых. Правда, там не до мародёрства было. Не до жиру, быть бы живу. Едва ноги унесли из города.

И стыдиться нечего. Мертвецам вещи ни к чему. А за такие вещи можно хорошие деньги выручить. По справедливости объяснить бы Гумбалдуну, что он круто себя обделил, но Броккену, в принципе, тоже всё равно. Может, Гербес и прав насчёт зеленокожего старика. Надо лучше считать. Как считаешь, так и получаешь. А может, и самому Гумбалдуну плевать, сколько ему денег достанется. Может, он обладатель широкой души и выше всего материального. Может, он самый кайф именно от процесса получает. Такие и придумали поговорку: главное не победа, главное - участие. Все разные. Было бы ему важно, давно бы деньги считать научился.

Пока грабили мёртвых, Броккен думал о том, что с ними произошло. Ведь если бы не случайность с нападением ГМО на пришельцев, они бы по-прежнему прохлаждались в Шуршенке. Получается, Броккен снова плывёт по течению, только угодил в стремнину.

Вместе с тем Броккен задал себе вопрос, а какая разница? Надо думать о том, что здесь и сейчас. А что здесь и сейчас? Всё идёт своим чередом. Вот Гербес, поди, думает о будущем, анализирует. В общем, продумывает шаги наперёд. И правильно делает. Так куда практичнее.

Броккен постарался думать о будущем, но это было ему неинтересно. Он даже не знал, о чём конкретно надо думать. Мысль ни за что не желала цепляться. Ну приедут, ну где-то поселятся. На работу устроятся. Землица-то в Новаскоме несъедобная. Собственно, думать не о чем. Может поэтому у Гербеса получалось ладить с людьми, что он заранее продумывал варианты диалогов, поведения? И с деньгами оттого получалось. А он, Броккен, привык жить сегодняшним днём и думать бог весть о чём. Вот спроси его сейчас кто, о чём он думает? Он только плечами пожмёт. Какой-то автоматический поток сознания.

Есть те, кто живёт прошлым, есть те, кто думает о будущем. И тем, и другим есть ради чего жить. А ради чего живут живущие сегодняшним днём?

Броккен и Гербес первые справились со своей задачей. В багажный отсек влезло всё, кроме касок. Тем не менее Жим-Жим похвалил их, сказав, что они и так забили отсек под завязку. Пока Гумбалдун с Жим-Жимом зачищали гнездо, братья карщётками, выданными червяком, отдраили нартовский насосник. Пришлось снова попотеть, чтобы сбить всю землю до последней крошки. На поверхности насосника хватало пазов в виде узких щелей и каких-то кубических и сферических углублений.

Наконец злополучный насосник с гребным винтом водворили на место и закрепили. Жим-Жим занял место пилота, а Гум, лихо перемахнув через борт, сиганул в пассажирское.

– Я сейчас буду пробный полёт делать. Если хреново зачистили, можем грохнуться, – предупредил Жим-Жим.

– Жить без риска, так лучше сразу сдохнуть, – ответствовал Гум.

– Живя с риском, ты тем более сдохнешь сразу.

– Так не сдох же ещё. Да ты сам всё проверял. Погнали. Ты прожил 120 лет, наверное, можно бы и довериться твоему житейскому опыту. От винта! – и пропел: – Как следует смажь шестизарядник и лётай в дорогу!

Жим-Жим обратился к братьям:

– Может, и вы хотите рискнуть довериться моему 120-летнему житейскому опыту и иметь возможность тут же сдохнуть?

– Нет-нет, не хотим, – торопливо отказался Гербес. – Мы лучше здесь подождём.

– Ну как хотите, – усмехнулся Жим-Жим и закрылся куполом.

Закрыл он куполом и Гума.

Тюбик взревел и осторожно поднялся метров на 15. Корабль, привычно отклячив зад, рванул по своей фирменной дуге и моментально скрылся вдали, оставив после себя полосу из белого дыма. Полоса медленно расползалась. Дым таял.

Прошло 20 секунд. Тюбик не возвращался.

Гербес нахмурился.

– Неужто кинули нас? – пробормотал он.

Прошла минута. Тюбик не возвращался.

– Вот сволочи! – нервно выругался Гербес.

Вдалеке показался Тюбик.

– А, вернулись таки! Вот уроды! – выругался на радостях Гербес. – Они хорошие ребята, я это сразу понял!

Тюбик, однако, совершать посадку не спешил. Корабль немного покружил над братьями, изобразил нечто вроде восьмёрки, снова оттопырил зад и на огромной скорости унёсся в сочащиеся синевой небеса, обратился в точку и исчез.

Прошла минута. Тюбик не возвращался.

– Щас, щас вернутся, – уверенно сказал Гербес.

Прошло две минуты.

– Вернутся, никуда не денутся, – продолжал уверять Брокка и себя Гербес.

В напряжённом молчании прошла ещё минута.

– Вот уроды! – отчаянно завопил Герб. – Чёртовы алкоголики бросили нас одних посреди пустыни! Без еды, без воды! Удрали с нашими вещами! Будьте вы прокляты, горькие пьяницы, вместе со всеми вашими тюбиками, принцессами как их там и коровами-любовницами! Я с самого начала подозревал, что с ними что-то не так! С самого начала!

– Погоди орать, может, вернутся, – попытался успокоить брата Броккен.

Но Тюбик так и не вернулся. И только солнце равнодушно грело степь и братьев.

Трое зюзиков, мелких степных грызунов, замерли на задних лапах, как пограничные столбы подножьего мира, заключённые в фиолетовый костюмчик из шерсти, чешуи и кожи, вытянув свои и без того сосисочные тела. Их толстощёкие в костяных шишках головы с раскосыми чёрными буркалами и свирепыми тупыми мордами показались в красно-жёлтой траве на расстоянии достаточном, чтобы услышать писк соседа. Если бы вы были гробовщиком, степной хищной птицей, то смогли бы, как нефиг делать, заприметить их вкусные, подбитые жирком тельца, затаившиеся в густой растительности, и за километр. Впрочем, не стоит отменять вероятности, что вы действительно являетесь гробовщиком, решившим в перерыве между охотами почитать эту книжку в надежде узнать, где же тусуется ваша еда.