Утром ещё до завтрака успел перехватить Ядвигу так, чтобы бабушки рядом не было.

— Тётя Ядя, что тут Буяков такого выкинул, что даже бабушку проняло? Я ведь всё равно узнаю, просто вы ближе остальных, во всех смыслах.

— Да дочку свою привёз, с сундуками, вроде как «начать обживаться в её новом доме». Причём собрались сами определять, кто где жить будет. А потом ещё пани Зофье намёк сделал, что мог бы сделать проверку бухгалтерии «опытным человеком», потому как тут у нас, мол, «только старый да малый ковырялись».

«Да уж, дед — а мы, получается, Петровне почти и не соврали. Насчёт попыток собственность отобрать».

«Видел я много жадных дураков — но это хорошее пополнение для коллекции».

После завтрака в ожидании главного управляющего успели обменяться новостями, о которых Егор Фомич уже знал. Я рассказал про присуждённое в качестве виры имущество Конопельченко и, вкратце, о сложившихся в связи с ним планах, подробности обсуждать стоило с Пробеляковым, в зависимости от привезённых им сведений. В свою очередь бабушка рассказала, какие волны в нашем провинциальном болоте вызвали «серебряная» и «золотая» краски.

Наш сосед-полицейский, которому я сильно польстил, обозвав в новогодний вечер полицмейстером, с разрешения начальства покрасил ворота на въезде во двор полицейского участка — правда, только снаружи, насколько хватило. На серебряном фоне — золотой державный кречет. Второй сосед, тот, который пожарный — жутко завидует, хочет так же покрасить ворота пожарной части и то начинает обижаться на меня, то перестаёт.

Дед ржал, как ненормальный.

«Я же говорил — ворота военной части получились! Сейчас народ подтянется и создадут новый армейский стандарт. А первые „уставные“ ворота — у нас! Осталось только с родом войск определиться! Предлагаю — войска химической защиты!»

— Толокнянкин ещё, как на службу ходит, через день, всё тебя ждёт с секретами краски. В прошлый визит даже предложил взять на себя хлопоты по патентованию и оплатить их.

— Не, не получится ничего. Я уже думал об этом, расскажу вам обоим сразу.

В этот момент, как специально дождавшись, раздался стук в дверь.

— А вот и Лёня, явился, не запылился! — высказала уверенное предположение бабушка и, что характерно, не ошиблась.

После всех положенных ритуальных действий перешли к делу, но почти сразу мне пришлось разочаровать собеседника.

— Видите ли, Леонид Михайлович, идея использовать металлическую пыль в качестве красителя — она не то, что не нова, это даже больше, чем просто древность. Те же египтяне свои иероглифы порой покрывали золотой пылью, которую потом закрепляли сверху лаком. Да почти все древние цивилизации рано или поздно приходили к подобному решению — или тонкая плёнка, наподобие сусального золота, или металлическая пыль рано или поздно шли в дело. Так что запатентовать саму идею — безнадёжно, сродни тому, как броситься сейчас патентовать идею колеса.

— Колёса тоже патентуют.

— Да — конкретные конструкции, обладающие доказуемой новизной. В нашем случае аналогом может служить рецептура краски. Но с её вариативностью, обойти такой патент в разы проще, чем зарегистрировать. Чуть другой размер зерна, на пару процентов другой состав лака — и всё, это уже совсем другая краска. Приоритет в начале производства зафиксировать можно и нужно, хотя бы через газетные статьи, а вот патентовать — безнадёжное дело. Нет, вы, конечно, можете попробовать, но я бы не стал.

Толокнянкин тяжко вздохнул:

— Так я, стало быть, зря надеялся?

— Ну, почему же? Если в долю малую возьмёте — я вам расскажу тонкости, до которых, конечно, и сами дойдёте, но далеко не сразу. А так — пока конкуренты будут тыкаться в потёмках вы будете наращивать объёмы.

После недолгого, но горячего торга, в котором с удовольствием приняла участие бабуля, пришли к соглашению, которое включало в себя пункт, что на каждой банке ли, бочке ли или пакете сухой смеси будет красоваться не слишком большое, но хорошо заметное клеймо в виде отпечатка рысьей лапы с подписью понизу «Рысюхин». При этом никто не запрещает поставить рядом такое же клеймо и с фамилией Толокнянкина. Дальше перешли к деталям, причём почти сразу решили, что лучше сразу же и показывать.

— Для «серебряной» краски нужен порошок алюминия или цинка. Такая краска, особенно алюминиевая, заодно и хорошую защиту от коррозии для стальных деталей обеспечивает. Размер зерна — пять сотых миллиметра, или пятьдесят микрон. Если зерно будет семь сотых и больше — краска будет выглядеть зернистой, шершавой, как лак ни полируй. Но, может быть, кому-то именно такой вариант и понравится. Я бы выставил в лавке несколько одинаковых изделий, покрашенных разной краской, чтобы покупатель мог выбирать.

Идею альбома с цветами и их кодами, как это было распространено в мире деда, я решил придержать — такое как раз и запатентовать можно было, если никто не обогнал.

— Если зерно будет мельче, от тридцати до сорока пяти микрон — то такой порошок придётся разводить в два приёма: сперва сделать пасту с соотношением метала и лака один к трём или даже к двум, тщательно вымесить, чтобы не оставалось пузырей с сушим порошком внутри, а уж потом перед применением развести до покрасочных кондиций.

Я рассказывал, сосед записывал, бабушка скучала. В процессе рассказа я сделал несколько плошек с пудрой разного размера зерна и из разных металлов — алюминия, латуни и бронзы. Потом мы замешали из них краску и на пробу покрасили несколько вещей, что попались под руку — деревянных, металлических и даже глиняный горшок. Заодно показал, как с этой краской может управляться маг металла, даже безо всяких кисточек. Деда при этом «опять что-то царапнуло», но он снова не смог сформулировать мысль.

Отправив загруженного информацией и порошками Толокнянкина восвояси, мы с бабушкой решили было погреться чаем, но как раз к моменту закипания чайника приехал и Пробеляков. Прежде чем бабушка успела выпустить на волю свой снобизм и устроить пляски с соблюдением всех сословных ограничений, я попросил Ядвигу помочь перенести чайные принадлежности в мой кабинет. А это, надо понимать — комната особая. Там я могу угостить кого угодно и чем угодно. Император у себя в кабинете может, при желании, в компании с мещанином чаи гонять без малейшего для себя урона. Слишком у нас ещё работы много, чтобы тратить время на всякие китайские церемонии.

Там, наверху я начал рассказ первым, пока Егор Фомич отогревался. Тем более, что мои новости были короче в изложении.

— Мне довелось оказать некие услуги ректору моей академии, графу Кайрину, а также в какой-то степени и его роду в целом. Итогом, помимо полностью бесплатного с Нового года обучения, станет передача нам во владение доли собственности графского рода в одном из стекольных заводов под Шкловом. Подробности смогу довести после каникул, когда мне передадут документы. Пока скажу только, что нам переходят шестьдесят шесть процентов предприятия, остальные тридцать четыре остаются у того, кто этот завод построил и теперь им управляет.

Бабушка охнула, прикрыв рот руками, Пробеляков же лишь кивнул, принимая информацию к сведению.

— Все понимаете, что это означает не только дешёвые, на уровне себестоимости, бутылки для наших напитков, но и возможность делать особую тару, которой нет больше ни у кого, и по которой наша продукция будет узнаваема с первого взгляда.

Егор Фомич не выдержал, с моего разрешения вынул из шкафа карты Могилёвской и Минской губерний и начал что-то вымерять по ним.

— Для перевозок между заводами и для деловых поездок нашего старшего управляющего я заключил договор на поставку нам двух грузовиков выделки графа Кротовского. Они собраны на электромоторах, питаются макрами, что выходит как бы не втрое дешевле дизельного топлива, даже без учёта того, что я могу заряжать накопители бесплатно. Каждый грузовик, поднимающий до двух или даже двух с половиной тонн обошёлся в три с половиной тысячи рублей, не считая доставки. Когда прибудут — один берите себе, вместо упряжки, будете в несколько раз меньше тратить времени на поездки и сможете брать попутные грузы. Второй — приспособите на перевозки между заводами или на доставку продукции покупателям.