На лице пленного Армадона — торжество, но на побег он не решается, видимо, жжет, когда нас перебьют. Вэра молчит, прижимая к груди автомат, на его лице — решимость умереть. Амазонки все в шлемах, но их позы напряжены. Не надо быть эмпатом, чтоб понять: девушки в смятерии, им не хочется умирать. Виктор заряжает автомат, говоря:

— После того, как ты, мой хозяин, побежал спасать раба, к тому же гемода, я готов умереть за тебя. — Он надевает шлем.

В моем разуме один за другим вспыхивают варианты противодействия налетчикам, ни один не выдерживает критики, наши шансы равны нулю. У меня есть нераспределенная единица характеристик, если вкину ее в техномагию, это не спасет. Единственное, что я могу сделать: застрелиться. Или это будет приравнено к глупостям? Стоит ли жертвовать соратниками ради призрачного шанса? Смотрю на обнявшихся Лекса и Надану, на решительного Вэру, Виктора, на четырех девушек, приехавших за лучшей жизнью, а оказалось, что на смерть…

Нет!

Врагу нас пристрелить, что букашку прихлопнуть, но мне предлагают сдаться, значит, возможен торг — это раз. Два — налетчики тут точно не из-за Армадона, тогда сценарий был бы другим: стремительный штурм и смерть свидетеля вместе с нами. Вдруг получится договориться? Вдруг появится шанс сбежать при транспортировке?

— Доставьте его Эйзеру Гискону, — киваю на задержанного Армадона, уже приняв решение.

— Свихнулся? — Надана пытается вырваться, но Лекс держит крепко.

— Не дури. Живите, — говорю я, передаю свой коммуникатор Виктору и направляюсь в темный коридор, не разоружившись.

Зачем-то оборачиваюсь и вижу, как у Наданы кривится рот, она утыкается в плечо Лекса, плечи ее вздрагивают.

— Прекратить истерику! — рявкаю у выхода. — Рано вы меня хороните.

Подняв руки, шагаю навстречу силуэтам в точно таких же костюмах, как на моих людях. Всплывает текст:

Сострадание +5 (итоговое 11).

Ты можешь конвертировать 10 ЕД сострадания в одно свободное очко характеристик.

Начать процесс?

Мысленно отказываюсь и одновременно получаю прикладом под дых — костюм гасит удар, чувствую лишь легкий тычок, не сопротивляюсь. Меня валят на пол, обыскивают, что-то холодное касается шеи, укол…

Парализатор. Меня взяли так же, как моя команда — Армадона. Лижу лицом в пол, мне заламывают руки, картинка перед глазами мутнеет, веки смыкаются, отказывают сперва руки, потом ноги.

— Кто вас послал? — спрашиваю, еле ворочая онемевшим языком, и получаю по почкам.

— Заткнуться! — Доносится голос будто из гулкого тоннеля. — Раскрывать рот, только когда тебе позволят.

Несогласие покоряться врагу гаснет вместе с сознанием.

Перед глазами кружится разноцветная муть. Тошнит. Звуки сливаются в гулкий рокот. Мысли тоже кружатся. Ощущение, что я — мошка в киселе, все вязкое, зыбкое.

Укол — и сквозь муть проступают три качающихся силуэта… Сливаются в один, потом снова растраиваются. Пытаюсь сфокусировать взгляд и понять, где я и кто передо мной.

Странно, но разум проясняется раньше, чем в норму приходят органы чувств. Черты лица того, кто напротив, плывут, как расплавленный пластилин, и пока ясно только одно: это точно не Боэтарх. Текст характеристик незнакомца тоже растекается.

Наконец в глазах окончательно светлеет.

Передо мной крупный плечистый мужчина, седой, коротко стриженный, лицо у него грубое, испещренное морщинами, подбородок квадратный, с ямкой.

Я сижу в медицинском кресле, руки зафиксированы на подлокотниках кожаными обручами, как и ноги. Напрягаюсь, проверяя обручи на прочность…

— Прекратить, — рокочет мой пленитель — мои руки и ноги расслабляются, перестают слушаться мысленных приказов.

Что за хрень? Смотрю на врага, и включается программа:

Ульпиан Магон, 75 лет

Уровень 5, ступень 5, глава Великого рода Магонов

Физическое развитие: 12

Духовное развитие: 10

Магон? Вот так номер! Как ему удалось подчинить меня своей воле? Точно не с помощью способностей, я защищен от ментальных воздействий. Продолжаю пытаться разорвать ремни, но тело по-прежнему непослушно.

— Что происходит? — спрашиваю я. — У нас же должны быть переговоры…

— Заткнуться, — велит старик. — Отвечать только на вопросы. Это ты расскажи, что происходит. — В его голосе лязгает металл.

И я отвечаю, хотя не собираюсь, слова сами рвутся наружу:

— Херня какая-то происходит. Мы должны воевать в одном лагере, а ты устраиваешь Гискону подставу за подставой.

Прищуренные стальные глаза Магона распахиваются, он смотрит вбок и говорит:

— На него не действует, что ли?

Из-за кресла, к которому я прикован, выплывает еще одно действующее лицо — крупный плечистый молодой мужчина, тоже совершенно седой.

Герилл Магон, 28 лет

Уровень 5, ступень 5

Физическое развитие: 14

Духовное развитие: 9

Сын? Внук? Голова Герилла проткнута черным копьем — он проклят Боэтархом, очевидно, проклятье отсроченное.

— Должно действовать, — Герилл недоверчиво косит на меня взглядом. — Некоторые могут сопротивляться нейролизину, но недолго.

— Мы ж не знаем, на что конкретно он способен, — Магон достает пистолет, снимает с предохранителя. — Насмотрелись на всякие сюрпризы. Увеличь ему дозу.

— У него тогда мозги расплавятся. А если не действует, то смысл?

Герилл исчезает из поля зрения, а голову повернуть я не могу. Хочется воскликнуть, что их сыворотка правды еще как действует, но мне велено молчать, когда не спрашивают.

Появляется Герилл с инъектором, приближается ко мне осторожно, словно я могу на него броситься. Что ты делаешь, придурок? Ты сам скоро скопытишься, если я тебе не помогу! Не пили сук, на котором сидишь!

— Но мы тогда не успеем его изучить, — с сомнением говорит Герилл. — Да и досконально допросить.

— Вводи, он все равно нежилец. В первую очередь нужно узнать правду, он исполняет волю Гискона или ведет собственную игру. Если второе, в чем она заключается и какова в ней моя роль.

Ну же, дай команду говорить! Но нет, реплика адресовалась не мне, и я молчу. Твою мать, по иронии судьбы меня прикончит Ульпиан Магон, дед моей любимой женщины, с которым мы должны быть в одной лодке, и спросить, что его подвигло на захват, нет возможности!

Герилл прикладывает инъектор к моей шее, еще раз спрашивает у Ульпиана:

— Ты уверен? Нам хватит получаса?

Ульпиан кивает.

— Лучше перестраховаться. Он слишком опасен.

Чувствую жжение. А потом, горячими волнами откатывая от места инъекции, кровь закипает, тело печет, словно оно наполнено кипятком. Закрываю глаза — кажется, они вот-вот взорвутся, воздух настолько горячий, что я будто бы выдыхаю огонь.

— Леонард Тальпаллис, — говорит Магон, я чувствую, что он склонился надо мной, но глаз не открываю — больно. — Я изучил твой стремительный взлет. Человек ниоткуда, из такой дыры, что там даже не берут генматериал! Нет никого, кто мог бы подтвердить или опровергнуть, что ты это действительно Тальпаллис. И вот ты только прилетаешь в Новый Карфаген — как тут же оказываешься в центре событий! Теракт. Сотни раненых детей, и ты проявляешь героизм. Предполагаю, что теракты — твоих рук дело. Ты их сам организовал, сам и предотвратил. Так?

— Их организовал Гамилькар Боэтарх, чтобы легализовать зачистки трикстеров, — говорю правду, и легчает, уже не так горячо.

— Но как ты узнал об этом, только прилетев?

Расплывчатый вопрос позволяет ответить так, как надо мне:

— Мне в разум инсталлировали программу, которая позволяет видеть людей, собирающихся совершить преступления. Я их предотвращаю и развиваюсь. Могу лечить, вижу всю информацию о тебе и о твоем сыне. Знаю, что твои внуки болеют, и кто-то даже умер, и могу это остановить…

— По-моему, он вешает тебе лапшу на уши, — с уверенностью говорит Герилл. — Видишь: торгуется. На него и правда не действует.

Разлепляю веки. В глаза будто плеснули багрянцем, четкости нет, и на бордовом лице Ульпиана, раздувающего ноздри, не видно морщин.