Нельзя, Тимур, нельзя. Сам дурак, так хоть её сбереги.

Думал, что за две недели смогу отвыкнуть. Даже сбрасывал напряжение с разными шлюхами. К концу "отпуска" мне казалось, что стало легче. Но, когда я увидел её, понял, что показалось.

Вот она стоит на пороге кабинета. Чёрные шелковистые волосы блестят даже в обычном комнатном освещении, вид слегка уставший, но не менее красивый. Я рад наконец увидеть её, не помогло ни расстояние, ни бабы. Вика плюхается на диван, и тут я натыкаюсь на её разбитую губу.

— Что с губой? — радости как не бывало.

— Не поверишь. Дома вчера убиралась, полезла за шкаф, ну а губы на шкаф. Спасибо, хоть не глаза, — легко и беззаботно говорит. Словно что-то не вяжется, но я верю.

— Глаза, видимо, тоже без особой пользы, раз не видишь.

— Видимо. Давай к отчёту, — сама серьёзность.

Мы, в принципе, выбрали тактику поведения: строго рабочие отношения. Ну помимо моей помощи. Но сейчас я смотрю, на то как она увлечённо рассказывает о работе, иногда смеётся и улыбается, и понимаю, что мой предохранитель, кажется, сорвало.

— Вот статистика выручки за месяц, — кладет бумаги передо мной, собираясь сразу отойти, но я беру её за руку. Вика растерянно смотрит. — Тимур?

Я же провожу большим пальцем по ее губе. Хочу впиться в эти губы самым сладким поцелуем, но даю право выбора Вике. Она не отталкивает, поэтому я делаю то, чего так долго хотел — целую её. Стараюсь не пугать напором сразу, хотя понимаю, что хочу её всю, и если дальше так пойдёт, одним поцелуем не ограничимся. Вика кладёт свои изящные ладони на грудь, а я сильнее притягиваю её за талию, практически вжимая в себя.

— Тимур, мы не в отношениях, — шепчет мне.

— Это мне не мешает хотеть тебя поцеловать и, собственно, поцеловать, — хрипло говорю, снова целуя.

За четыре года я не стал хотеть её меньше, и, думаю, она это чувствовала. Поэтому в следующую секунду я сажу её на стол, а она вскрикивает и хватается за живот.

— Что такое? — я что, сделал ей больно?

— Нормально, — говорит сдавленно.

Раньше она мне не врала так часто. А тут количество вранья на квадратный метр зашкаливает. Не верю, осторожно убираю её руку и задираю футболку. На животе огромные синяки фиолето-багрового цвета.

— Интересно, а это ты где ударилась? На чей кулак напоролась?

Я не то чтобы взбешён. Я в ярости нахуй.

Хлопает милыми глазками в поисках очередного вранья, но, видимо, идеи на сегодня закончились, поэтому она пытается уйти. Нет уж, милая.

— Я задал вопрос, — рычу, еле сдерживая себя. Не на неё злюсь, а на тех, кто посмел. Каждого найду и уничтожу.

— А я сейчас с Бесом разговариваю или с Тимуром? Если с первым, то не хочу, — говорит обиженно и отталкивает. Я уже не сопротивляюсь, отхожу.

— Вика, стой, — беру себя в руки, придерживая за руку. — Скажи кто, и я разберусь. Никита?

Этот урод получил уже по заслугам. Просто не знает за что и кто.

— О, Боже, нет. Я уже и думать забыла о его существовании.

— Тогда кто? — знает, что в покое не оставлю.

— Да просто какие-то хулиганы, — врушка. — Я убежала. Просто ночью не надо в магазин ходить.

— Не ври, — снова злюсь. Но нас прерывает её телефон.

И дальше начинается какой-то сюр.

Вика отвечает, и я понимаю что где-то у кого-то что-то случилось. Она выглядит до смерти напуганной, начинает суетиться, говорит, что надо уехать и не отвечает на мои вопросы.

— Да что, блять, происходит, Вика? Что за вечные тайны? Что случилось? — мне это порядком надоело.

— Мне надо уехать, — и океан непролитых слёз в глазах. Серьёзно думаешь, что я отпущу тебя куда-то в таком состоянии?

— Куда?

— Я в понедельник буду, — она уже не здесь мыслями.

— Я еду с тобой, — не обсуждается.

— Нет, — паникует, но я непреклонен.

— Это не обсуждается.

Она прекращает спор. Говорил же, мудрая.

Мы выходим, и Вика планирует сесть за руль. В таком состоянии? Совсем с ума сошла?

— Вик, что случилось?

— Я не могу сказать, — шепчу. — Сам увидишь. Я буду аккуратно. Можно, пожалуйста?

Но, вроде бы, у неё получается взять себя в руки, и я сдаюсь, отдавая ей ключи от своей машины.

По дороге пытаюсь узнать хоть что-то, но лучше бы не делал этого.

— Может все-таки расскажешь, пока едем.

— Нужно помочь одному дорогому мне человеку. Точнее, двум.

— Твоему мужчине? — уточняю, поразившись своей догадке.

— Можно и так сказать, — улыбается с такой нежностью. Тогда почему она отвечала на поцелуй? Вика вовсе не такая. Она не будет, имея мужчину, целоваться с другим.

Спустя пару часов мы подъезжаем к какому-то посёлку. Вроде бы, раньше у неё тут тётя жила, как-то летом мы приезжали. По просьбе Вики оставляю охрану у въезда.

У дома ждёт какой-то парень, которого Вика бегло обнимает и знакомит нас.

— Жених Ани.

Надеюсь, что мне хоть кто-то что-то объяснит, но Вика убегает в дом. Следом заходим мы и от увиденного я даже не знаю как реагировать.

На меня смотрит моя маленькая копия. Я даже сказать ничего не могу. Все вопросы кажутся глупыми и неуместными. Пока ребята что-то обсуждают между собой, в моей голове проносится миллион мыслей, за каждую из которых я не могу зацепиться.

— Сколько? — единственное, что я могу выдать не своим голосом.

— Почти три с половиной года. Надо в город, Тимур. Я потом все объясню, — как я понял малой сильно болел, и надо было в больницу.

Из их разговора понимаю, что Антон тут от кого-то скрывался вместе с сыном Вики. То есть, похоже, наши сыном. И когда малой узнаёт, что Антон не поедет, то грозит разрыдаться.

— Кто и почему должен прикончить тебя? — можно хоть один день без проблем?

— Те же, на чей кулак напоролась я, — продолжает Вика разговор, начатый ещё в клубе. — Аня связалась с серьёзными людьми и наркотиками. Она должна огромную сумму, плюс подставила Антона, сказав, что якобы он слил информацию ментам. Ты же понимаешь, что его не оставят в покое. Они ищут его и ждут денег от меня.

— Что за люди?

— Колесников, — говорит Антон. — Глава, вроде, он.

Колесников, значит, сука. И Никита ведь под ним ходит. И наркотики хотел совать подросткам через Никиту. Что ж, кажется, пора показать им их место.

— Собирайся, Антон. Никто не тронет тебя, — Антон сомневается и ждёт решения от Вики, но та лишь кивает.

— Вы уверены? — ещё раз спрашивает у нас.

— Да, — не был бы уверен, не говорил бы.

Антон быстро скидывает вещи в сумку. Их здесь не так много, а вещи и игрушки Руслана он уже собрал.

Вика в это время знакомит меня с сыном.

— Руслан, это Тимур, мамин друг. Тим, это Руслан, — смотрю в глаза этой невозможной женщине, не понимая, как можно было не сказать мне об этом ещё тогда. Я бы что-то придумал. А так она одна растила нашего сына, а я теперь не знаю даже как с ним общаться.

Отмираю и сажусь на корточки перед сыном, протягивая ему руку, которую тот смело жмёт.

— Привет.

— Пливет. А ты недавно с мамой дружишь?

— Да нет, — вот и результат "дружбы". — Давно.

— А я тебя раньше не видел.

— А я уезжал просто. Теперь вот приехал, — говорю предельно спокойно, чтобы не напугать малого.

— Я готов, — говорит Антон.

Вика уносит ключ от дома соседке, и мы уезжаем, забирая машину Антона. Руслан засыпает лёжа на Вике, пока ты крепко его прижимает. Я стараюсь сосредоточиться на дороге, чтобы хоть немного успокоиться, но всё равно постоянно смотрю на них.

По пути я позвонил в лучшую клинику и обо всём договорился.

— Антон, подождёшь тут? Я потом отвезу тебя к себе домой, там охрана по всему периметру, да и смелости никто не наберётся столько, чтобы ко мне сунуться.

— Я позвоню, — обещает Вика ему, и выносит сына.

Пока Вика с Русланом в палате общаются с доктором, я стою около окна, смотря в одну точку. У меня есть сын. Мой сын. И ему три с половиной года. Моя маленькая копия. Я видел, как Вика крепко его к себе прижимала, как она была обеспокоена, сколько нежности было в её касаниях, взглядах и словах. Я видел, как сильно она его любила.