Эти двое, как я и предполагал оказались бывшими боярскими дружинниками. Безрукий попросил называть его Рыкуем, а кривого на один глаз - Шепетом. У обоих в домашних сундуках наверняка сложены почетные грамоты за отличную службу, несколько медалей и корочки участника боевых действий. Тертые ребята, сразу видно.

Нас сразу же повели к задней части терема. Рыкуй спустился на несколько ступенек под основание дома и продолжительное время возился с большим навесным замком на кованной двери. Одной рукой справляться с капризным механизмом ему сложновато, видимо, в каком-то положении постоянно заедает ключ. Смачно выругавшись, Рыкуй позвал на помощь Шепета.

Я вспомнил Рюму, нашего спеца по замкам. Умница, кулибин, настоящий художник от механики, оттянувший три срока. Один из самых ценных кадров Фрола. Мог отворить замок практически любой сложности, будь то тяжелый навесной, хитроумный гаражный, от железной квартирной двери или не особо навороченный сейфовый. Рюма говорил, что самый защищенный от взлома замок тот, который сам хозяин с трудом отмыкает, с характерными закусами и разными подклиниваниями.

Наконец, толстая дверь бесшумно отошла в сторону и мы вслед за провожатыми попали в обширное, прохладное, но сухое подвальное помещение, где кроме десятков бочек и бочонков разных мастей, вытянутых горшков с ручками, мешков с мукой, ящиков, огромных корзин, сундуков, свисающих с потолочных крюков корченых окороков, связок с луком и кореньями обнаружился склад снаряжения, в виде аккуратно сложенного на деревянных стеллажах и приставленного к глиняным стенам боевого железа.

По всему видать, нас допустили в главные закрома боярской усадьбы, именно здесь хранится стратегический запас городского главы. Готов спорить, что из этого подвала есть лаз прямиком в домовое нутро.

При свете запаленного Рыкуем настенного факела нам широким жестом предложили на выбор любое оружие и брони. Я отказался, есть у меня все, и меч и нож и кольчуга с шлемом. Щита, разве что нет, да на кой он мне, тяжесть лишнюю таскать. Парни мои тоже, в общем-то, не голые, с урманов немало поснимали. Взяли кое что по мелочи: шлемы, короткие метательные копья-сулицы, пару ножей да меч для Одинца. Все не ахти какого качества, старенькое, потасканное, местами ржавое, дешевый ширпотреб, короче, я даже немного разочаровался. Моя снаряга не в пример получше казенной будет.

Шепет с Рыкуем синхронно усмехнулись нашим кислым рожам:

- Правильно, не берите - для других берегите.

Они хоть и разные, но похожи как братья-двойняшки. Кожа лиц дубленая, загорелая, черные волосы волнистые, короткие бороды одинаково стриженные, плечи широкие, знакомые с тяжелой работой руки налиты настоящей мужской силой. В острых карих глазах читается затаенная насмешка.

Я так понимаю, никакой определенной, уставной формы не существует. Всяк солдатик волен одеваться как пожелает, оружие с собой таскать может какое душе угодно лишь бы обращаться с ним умел. Ни знаков отличительных, ни гербов, ровным счетом ничего, что отличало бы боярского дружинника от любого другого вооруженного фраера. Единственное, что нам выдали более менее одинакового это две пары шерстяных плащей-накидок с завязками на груди, без капюшонов, темно-серо-грязного цвета.

Невул напоследок поменял свой верный лук на другой, на мой взгляд ни чем от прежнего не отличный, к тому же без тетивы он похож на изогнутые рога диковинного животного, вырванные черепа.

- Настоящий, - любовно наглаживая игривый изгиб, сказал долговязый лучник. - Боевой.

- У тебя не боевой разве? - удивился я, памятуя как лихо бывший разбойник управлялся со своим испытанным оружием.

- Какой там! - фыркнул Невул. - Сам делал для охоты. А это мастером сработан, сразу видно. Любой доспех насквозь если знать куда бить.

- Ты натянешь ли? - с большим сомнением в голосе поинтересовался Шепет, глядя на худые, мослатые грабки Невула. - Помню, тугой он был слишком, не всякому по руке.

- Тетиву подходящую найду, тогда и покажу как надо стрелять. У вас, вижу, тут гнилье одно, даже моему старому луку на два худых выстрела.

Мне пришла мысль перенести все наши ценности покамест сюда под столь надежный замок. Не место им в прирубе, где мы с парнями ночуем - ноги вырастут, очень будет обидно.

Не сходя с места, Рыкуй щедро выделил для нас пустой сундук с тяжеленной крышкой. Пока парни перетаскивали имущество, Рыкуй поведал, что лишился кисти двадцать лет тому, в кровавой схватке с ватагой дреговичей не пожелавшей платить мыто полоцкому князю за дневку на городских причалах. К ним с предъявой, а они за топоры.

Шепет и Рыкуй тогда при боярине Головаче в дружинниках ходили, в Полоцке с ним начинали. Там и закончили. Сейчас живут как все, хозяйство ведут, внучат балуют.

- Никогда бы не подумал, что эти жабьи дети способны так яростно драться. Еле их угомонили. Шепету булавой глаз вынесли, лишь шелом от верной смерти и упас. Я тогда десятником был, мы к ним в лодию попрыгали, встретили они нас как полагается, тут ничего другого и не скажешь. Одного я в тесноте зарубил, а их главарь единственным на всю шайку мечом руку мне отсек. Гляжу, лежит моя родненькая, волосатая лапа передо мной, топор сжимает. Дрягва не заметил, что у меня в другой руке нож, добивать кинулся. Жаба.

- Говорят, у них в болотах самое лучшее железо, - вставил подошедший Жила.

- Железо, может и лучшее, но ковать из него что-то стоящее они сроду не умели, - проворчал Рыкуй.

- Это верно, - весомо согласился Шепет. - Криворукие у них ковали.

Теперь они вдвоем в глубоком запасе. У Шепета оставшийся глаз слепнет с каждым годом все сильнее, а Рыкую без десницы не дружинится совсем. Службу несут лишь когда у боярина возникает в них острая нужда, а возникала она крайне редко. Сейчас же дело совсем иное, нужда из нужд.

Сама служба не трудная: троим-четверым нужно постоянно находиться при тереме, остальные дружинники на всякий случай должны всегда быть поблизости и в боевой готовности, из города без разрешения не отлучаться. Городок, хоть и не большой, народу хватает всякого, есть и свои нравом дикие да вороватые, пришлых полным-полно. Особое внимание следует уделять причалам и торгу, именно там происходит большая часть непотребщины, за которую боярин вправе наложить денежный штраф в свою пользу - виру. Бывают случаи, когда одной вирой не отделаешься, тогда проводится судебный поединок, либо самая настоящая казнь по всем правилам и со всеми атрибутами этой темной эпохи.

Сопровождение боярина в поездках и охотах - самая занимательная часть службы. Охрана обозов посложнее, но там и платят больше. А уж военный поход - совсем другая песня, но, поскольку, сам Головач в походы без Рогволда ходил крайне редко, то и поживы с этих походов дружина видела так же нечасто.

Жалование у простого дружинника составляет два серебряных дирхема в неделю, десятника - три. Не разгуляешься, зато стабильный доход при непыльной работенке. Вот только в последнее время нелегко было при боярине. То за разбойниками по лесам гонялись, то брата боярского с урманами усмиряли. Много событий. За год больше, чем за прошлые десять. Городским болтунам на языки богато попало для смакования и пересудов.

При упоминании разбойников парни мои в смущении отвели глаза, детское лицо Одинца даже слегка покраснело. Рыкуй с Шепетом этих метаморфоз будто бы не заметили и я не знал в курсе они наших былых «подвигов» или дипломатично не показали вида.

Пока я мысленно прикидывал что да как, Рыкуй объявил, дескать, на сегодня превращение нас в дружинников заканчивается и продолжится на следующий день уже по-настоящему.

Я спросил Рыкуя чем будем заниматься остаток дня, он с напускным безразличием пожал плечами:

- Ты десятник, ты и думай.

Хм, вот как? Понятненько, значит истинная служба начнется только завтра, а сегодня еще есть время полоботрясничать. Я как командир отделения решил прибрать инициативу.

- Кстати, Шепет, а что в тех глиняных горшках с ручками в подвале?