- Бредит, - чуть слышно определил Рок, да я и сам понял, что помирает боярин, страшную боль, накатывающую черными волнами за болтовней терпит, здоровой ногой плотную, утоптанную землю рыхлит. Неплохо бы весь этот бред теперь правильно интерпретировать, перевести на вменяемый язык, не знаю как остальные, а я лично мало чего почерпнул из сбивчивой речи умирающего.

Тут выясняется, что Шибая нигде нет и явить его пред замутненные братские очи никак не получится. Живка виновато пожал плечами: оставили, забыли, бросились подсоблять раненому боярину. Плохо сдерживая гнев, Бур велел Живке немедленно начать поиски и без дядюшки на глаза ему не показываться.

Головачу уже не до Шибая. Он бесцельно шарит невидящими очами по лицам, дышит как опытный любитель пива после стометровки рысью. Из дома приносят тряпки, Бур с помощниками прямо поверх набухшей коричневым кольчуги пытается перевязать боярину живот, чтоб остановить кровь. Головач из последних сил лупит их по рукам - не трогайте, дескать, дайте помереть спокойно.

Минут через пять боярин впадает в бессознательное состояние, еще через пять испускает дух.

На миг все вокруг не дыша замерли, словно боялись помешать освободившейся душе отлететь от бренного тела. Я потихоньку протиснулся и отошел прочь, жалко человека, но не мое это горе, обойдутся как-нибудь без моей скорбной рожи. Меня тут же обступили разбойнички во главе с Одинцом.

- Что делать будем, батька? - поинтересовался шустрый вьюнош с фингалом.

Я оглядел подворье. Урманов и след простыл. Вировские дружинники позволили им уйти как и было обещано Головачом. Так спешили свалить, что не стали забирать тело своего бугра. Шибай, наверное, тоже где-то с ними загасился.

- Да я б пожрал чего-нибудь, оголодал как собака, а после такого зачетного шоу, граммов двести коньяка принял бы на грудь под закусь знатную.

- А?

- Вот тебе и а. Покушать, говорю, неплохо бы.

- Ты и вправду серебро спрятал? - с восхищением прошептал Одинец.

Кто про что, а рыбак про рыбу.

- Раздобудешь хавчика - скажу.

- Так это я мигом, - взбодрился пацан и припустил к дому Родима.

Ночь выдалась безлунной и черной как пещерная полость. Ее невесомая плоть клубилась по щелям и углам, глотая свет факелов, стоило достаточно отойти от центральной части подворья. В такую темень Шибай вряд ли кинется искать место, где мы оставили серебришко, ему сейчас свое толстое брюхо нужно держать подальше от боярских сынков, потому за сохранность активов я оставался спокоен как удав.

- Пойдем-ка, Жеребчик, кости кинем, посидим где-нибудь, - позвал я и направился к самому большому сараю, возле которого была устроена низкая жердочка через две колоды перекинутая.

Поправив меч на боку, я уместил седалище рядом с Сашкой и изложил ему наши ближайшие перспективы, коих насчитывалось целых три: испытать пока что единственное пришедшее на ум средство вернуться домой, остаться при Буре (если получится) или рвануть на вольные хлеба, искать лучшей доли.

Сашка выслушал, склонил башку к правому плечу и неожиданно сумел удивить меня до самого копчика.

- А мне, Старый и здесь неплохо, если честно, - с апломбом заявил мой братишка и упрямо выдвинул поросший щетиной подбородок, что означало крайнюю степень решительности. - Дом у меня есть, имущество, дворня, лавэ, уважение и почет. Все присутствует. И для поднятия авторитета поле непаханое, возможностей хоть отбавляй. Нравится мне тут, вот и все.

На пару секунд я лишился дара речи и не имея возможности сразу раскусить не шутка ли это, осторожно начал отповедь.

- Здесь тебе не Дикий Запад, Шурик и свобода действий весьма ограничена. Ты не купец, не фермер и не ремесленник, часа в своей жизни нигде не проработал. Чего ты умеешь, кроме как челюсти сворачивать да с барыг бабло выращивать? Начнешь кого-то щемить с помощью кулаков или меча, конец будет примерно как у Эмунда, тюрем с колониями тут не водится. Вся земля, торговля и производство под боярской да княжеской "крышей". Да тут любой тип с мечом или топором может тебе щель для копилки в башне проломить по каким-то своим понятиям. За счет чего ты подниматься собрался?

- Хочешь убедить меня, что там у нас житуха была намного лучше?

- Да не в том суть. Здесь масса непоняток, какие-то свои законы, типа судебного поединка, придется выживать, приспосабливаться, а дома мы с тобой как щуки в речке. Мы знали как все устроено и каким маслом нужно смазать то или иное колесо, чтоб крутилось без скрипа, - образно выразился я и похлопал Сашку по тугому предплечью. - Наша настоящая жизнь - там, очнись, Санек! Мы чужие на этом районе.

- Вот как раз там-то нас и прижмурили, - желчно парировал Рок. - Вернемся, за нас снова возьмутся. Не Анзор, так Фрол или менты. Надоело. Здесь хочу остаться, раз уж карта так легла. Не поднимусь, буду жить вместо Дивея, приспособлюсь как-нибудь. С чего-то же он доход имел, не бедствовал.

Я с самого начала считал вселенской хохмой, что из нас двоих, почему-то, именно Сашке Рокотову выпало очутиться в теле племянника местного заправилы. Надо отметить, "костюмчик"Дивея Року не жмет ни в едином месте, как в нем родился.

Под летним ночным небом, где-то на краю времен я, быть может, впервые в жизни другими глазами взглянул на своего братишку и верного соратника. Такого убежденного в своей правоте и отстаивающего собственное мнение. Как мало нужно человеку, чтобы начать выползать испод довлеющей тени чужого авторитета. Всего-то - попасть в прошлое, а там вдруг осознать, что не тварь он дрожащая. В большинстве случаев я к Сашкиным словам не особо прислушивался. По правде говоря, у него мало когда выходило извлечь изо рта некий дельный звук, всегда он вел себя как послушный, запрограммированный на исполнительность робот, чьи нежелательные инициативы безжалостно пресекались начальством, мной, то бишь и это его смелое заявление явилось для меня неприятным сюрпризом. Так молодой, дрессированный кобель, выросший в городской квартире, приносящий хозяину тапочки и подающий лапу, однажды потерявшись на улице, быстро усваивает суровые законы воли и забывает всю свою ученость, становясь в огрызающуюся очередь на собачьей свадьбе. Ох, не вовремя хряпнул Рока приступ личностного роста, так и до кризиса среднего возраста рукой подать, хотя, вроде как и рановато еще, но чем черт не шутит.

Рок, конечно, не пес, а я ему не хозяин, но пока я главный в нашей крохотной бригаде, никакого карт-бланша на самоопределение он от меня не получит. Обойдется. У нас тут не развал Советского Союза и не гонка за самостоятельностью. Недавно мне все уши проныл до какой степени боится лесных муравьев, а теперь готов лебеду жрать в голодный год да лопухом над отхожей ямой подтираться.

- Значит так, слушай меня внимательно, Жеребец, - я придал голосу ту самую твердость закаленного металла, которую так уважали мои пацаны. - Мы пришли сюда вместе и уйдем вместе. Вернемся к сигаретам, бильярду, пивку и к проблемам, которые понимаем как решать. Не срастется уйти - останемся, но тоже вдвоем. Это понятно? - Рок угрюмо кивнул и задумчиво нахмурился.- Это у тебя кроме тараканов в грязной двушке - никого, а у меня дома мать одна осталась, если ты не забыл. На всяких там Фролов и ментов наложить мне большую-пребольшую, вонючую-превонючую кучу. Посему, я со своей стороны попыток вернуться оставить не могу, права не имею. Понял?

- Ты бы о матери раньше думал, до того, как в бандиты пошел, - мрачно, но искренне посоветовал Рок.

- Много чего нужно было делать до, но если и после сидеть, безвольно сложив клешни, настает полный капут с прямой дорожкой к могиле, а нам еще жить да жить, - наигранно вздохнув, объявил я и, чтобы подсластить пилюлю, добавил: - Я принял к сведению твое желание и обещаю его учесть. О, кажись, нам пожевать несут!

Как же кстати появился Одинец! Очень полезный хлопчик оказался. Да и двое других, что за ним топают, не хуже. У всех троих в лапах кульки с поклажей. Приблизившись, Невул воткнул в землю пылающий факел, мигом разогнав вокруг нас таинственный сумрак.