– Ну же, покажите, – заерзал от нетерпения Амстервиль.

   Вит перевернул корзинку, высыпая на стол связки чеснока и зеленые, еще не просушенные листья гномьего табака.

   – А теперь главное, – из кармана штанов глава сыскного агентства извлек четыре флакона с надписью «Настойка корня валерианы».

   – Это зачем, сэ-э-эр? – впервые за это утро рискнул подать голос Пургон.

   – Кошек приманивать, – любезно пояснил Витор. – Пока снежная свора за ними носиться будет, мы всегда успеем от них сбежать. Теперь перейдем к повседневным средствам личной безопасности. Предлагаю всем, у кого пропала туфля, раздеться…

   – Прямо здесь? – захлопала глазами Ксанка.

   Вит проглотил слюну, покосился на оживившегося графа и Пургона…

   – Нет, в своей комнате. Олет, у двери покарауль. Вдруг снежная свора раньше времени придет. Короче, надо натереться чесноком так, чтобы отбить свой естественный запах. Да, и не в коем случае не расставаться со своей единственной туфлей!

   – Это еще зачем? – спросил Олет.

   – Если нарвемся на снежную свору, кидаем туфлю от себя подальше, свора идет на запах, который в нем сохранился, а мы удираем во все лопатки!

   – А табак зачем? – поинтересовалась Ксанка.

   – Мы обернем табачными листьями обувь, которой, я надеюсь, снабдит нас граф (наверняка в замке есть несколько лишних пар башмаков и туфель подходящего размера), и ядреный табачный дух отобьет у своры всякую охоту продолжать преследование.

   – Ах, вы все продумали, – прижал ручки к сердцу метросексуал. – Вы знаете, Витор, когда вы рядом, мне так спокойно…

   – Так, всем срочно пройти процедуру растирания, – заторопился Вит, выскакивая из-за стола.

   Он по широкой дуге обогнул кресло графа и поспешил в сторону своей спальни.

   – Пургон, – величественно распорядился Амстервиль, – позаботься об обуви для моих гостей.

   – Как только все закончите, встречаемся опять здесь! – крикнул уже от дверей Вит.

   – И пусть нам наконец-то подадут завтрак, – недовольно добавил Олет.

   Минут через пятнадцать все вновь собрались в обеденном зале, который сразу заблагоухал крутым чесночным ароматом. Дух был настолько крутой, что бедный граф Амстервиль, который пришел последним, стоял, пошатываясь в дверях, не отрывая надушенный платочек от носа. Внутрь входить он не рисковал.

   – Пургон! – шумел неугомонный Олет, которому никакой аромат не мог отбить аппетит. – Так где же наш завтрак?

   – Прошу прощенья, сэ-э-эр, – прогундосил дворецкий, из носа которого торчали ватные шарики, – завтрак будет подан, как только моя жена вернется из города, сэ-э-эр.

   – Опаньки, – насторожился Вит. – Когда ушла? Что там забыла?

   – Ушла за провизией, сэ-э-эр.

   – Как она посмела покинуть замок, не спросив у меня разрешения? – возмутился граф.

   – Прошу прощения, сэ-э-эр, но раньше на это не требовалось разрешение. У нас кончился свежий хлеб, зелень. Из чего же делать завтрак, сэ-э-эр?

   – Насчет зелени не понял, – расстроился Олет, сообразив, что завтрак откладывается. – У вас что, в парке шпинат, петрушка не растет?

   Как человек сугубо городской, он не подозревал, что перечисленная зелень обычно растет в огороде.

   – В нашем парке много чего росло, сэ-э-эр, до того как вы начали ловить преступника, – недовольно сказал дворецкий.

   Вит подошел к окну. Весь парк и примыкающий к нему сад были перепаханы так, словно по ним прогулялась стадо слонов.

   – Мы вроде только до забора прошли, и все, – начал напрягать он память.

   – Туда, сэ-э-эр, да, но обратно вы добирались полтора часа.

   – Почему?

   – Ваша леди отказывалась пускать вас в замок до тех пор пока не благословит дрыном, сэ-э-эр.

   – И чем все кончилось? – настороженно спросил Вит, мучительно краснея. Что было после позорного бегства от лешего, он помнил очень смутно, а если быть до конца честным, вообще ничего не помнил.

   – А дальше вы споткнулись и упали на леди, сэ-э-э-р.

   – Как он мог упасть на меня, – теперь уже начала краснеть Ксанка, – если это я за ним гонялась?

   – Это было до того, как вы достали его дрыном, – любезно пояснил Пургон. – Потом за вами гонялся уже он.

   – Ну, мы вчера дали… – Вит попытался почесать затылок, сморщился, нащупав шишку на голове. – И что было потом?

   – Потом вас понесли спать…

   – Вместе? – ахнула Ксанка.

   – Да. Но положили отдельно, хотя оторвать вас друг от друга было очень трудно. Однако наши новые слуги справились.

   – Что-то я такого не помню, – удивился Олет.

   – Вам было не до того, сэ-э-эр. Вы занимались графом.

   Олет покраснел.

   – А ты откуда знаешь? Ты ж был в зюзю! С поросенком тут целовался!

   – Новые слуги рассказали, сэ-э-эр.

   – Кстати, а где они? – заинтересовался Вит.

   – Взяли отгул на неопределенное время по семейным обстоятельствам, – скорбно сказал дворецкий, – и уехали в деревню. У них у обоих одновременно заболели матушки. Они оставили записку, сэ-э-эр.

   – Угу. Матушки-однофамильцы, – хмыкнул юноша. – Все ясно… Стоп! Это что же получается? Слуг нет. Ваша жена-ключница ушла в город, а… кабинет покойного графа, случаем, не заперт?

   – Разумеется, заперт, сэ-э-эр.

   – А ключи есть только у вашей жены! – грохнул по столу кулаком Вит. – И наверняка замагиченные, черт!

   – Не только у нее, сэ-э-эр. Они были еще и у прежнего графа.

   – Которые примерзли к его заднице! И хрен их теперь отдерешь! Давно ушла ваша жена?

   – Пятнадцать минут назад. Сразу, как только вы пошли натираться чесноком, сэ-э-эр.

   – Да она ж до Вавилота за два дня не дойдет, – нахмурился Олет. – Мы сюда на лошадях полночи ехали.

   – Это по нормальной дороге, сэ-э-эр, а если через болота, напрямик, то за два часа дойти можно. Тут до болот через лес всего полчаса, потом по тропке, о которой знают только местные…

   – За мной! – Вит вылетел из-за стола, потрясая своим главным оружием – туфлей. – Ее надо перехватить! Граф, оставайтесь на месте. Пургон, показывай дорогу.

   – Режим питания нарушать нельзя, – расстроился Олет, но, тем не менее, послушно вылез из-за стола. Он прекрасно понимал, что шеф на этот раз прав.

   В принципе шефом Вита никто не назначал, но лидерство в этой буйной троице как-то незаметно, само собой начало переходить к бывшему семинаристу.

   – Дальше вот по этой тропинке, сэ-э-эр, – дворецкий юркнул за спину Вита. – Она до края болота доведет, а дальше начинаются предместья Вавилота.

   Пургон попытался свильнуть налево, где вообще никакой тропинки не было, и попал в объятия Олета и Ксанки, которые мотались в кильватере за спиной своего предводителя. Они подхватили его под локотки, не позволив свернуть с проложенного курса. И тут впереди раздался отчаянный крик.

   – А-а-а!!! Помогите!!! Спасите!!!

   – Ах, это моя жена, – схватился за сердце дворецкий. – Быстрее, господа, быстрее! Спасите ее!

   – Если бы ты ногами шевелил шустрее, – сердито рявкнул на него Олет.

   – Ах, мое сердце этого не выдержит! – Ножки дворецкого совсем перестали шевелиться, и Ксанке с Олетом пришлось его бросить, чтоб поспеть за припустившим во весь опор Витом. – Чтоб тебя там загрызли, стерву! – донесся до них сзади еле слышный голос Пургона. – Спасите! Спасите мою жену! – вновь завопил он, видя, что Ксанка начала оборачиваться.

   Источник панических криков они обнаружили быстро. Миссис Пургон сидела на траве к ним спиной, в самом центре лесной поляны, рядом с огромной корзиной и старательно вопила на все голоса.

   – А-а-а!!! Спасите!!! Помогите!!!

   Друзья переглянулись, медленно просканировали взглядом пространство. Никакой опасности вокруг не наблюдалось.

   – Ну, я ей сейчас покажу… – разъяренная Ксанка материализовалась перед ключницей в своем зеленом костюме для верховой езды, как страшный демон мести. – Чего орешь, корова?