Ну, как завещал Ильич, мы пойдем другим путем.

– Господин полковник, на бал ведь унтер-офицеров, сержантов и прочих каптенармусов, не являющихся дворянами, не пригласят?

– Петр Христианович, да побойтесь бога…

Витгенштейн, поигрывая этишкетом на кивере (кисточка такая) рассказал свою математику, естественно, не упоминая про нефть и Кубачи.

– Что теперь скажете, Григорий Иванович? – закончил он, вынимая из кармана новые часы фирмы Мозера и демонстративно крышку с мелодией простенькой открывая.

– Это же будет позором для всех офицеров полка.

– Возможно, найдутся добровольцы, желающие заслужить благодарность государя императора. Вы даже не представляете, сколько суперважных дел, в тысячу раз более важных, чем бал, пришлось бросить мне, чтобы отправиться в это путешествие. – Брехт защелкнул крышку часов, прерывая мелодию. Одна Дарьюшка Бенкендорф-Ливен чего стоит. А Мария Федоровна… А свечной заводик… Не стал про все это рассказывать. Слюной захлебнется от зависти командир Мариупольского гусарского.

– Я вас понял, ваше превосходительство. Рост и хорошие кони, это главные условия отбора?

– Да, государь лично передал мне значительную сумму денег, всем необходимым в дороге я отряд в пятьдесят человек обеспечу.

– Ох и в непростую ситуацию вы меня ставите, Петр Христианович.

Полковник ушел, а Брехт сел на лавку в штабе полка и стал ждать. Дорога и переговоры с младшим Бауэром вымотали его. Сам не заметил, как голова свесилась на грудь.

Выехали седьмого мая. Брехт полным отморозком не был, а потому поехал не в седле. Это пять тысяч километров. Обязательно себе все там сотрешь под ноль. Ну и, в отличие от графа Витгенштейна, заядлым же кавалеристом не был. Привычки месяцы проводить в седле не было. И почему-то не очень хотелось такую привычку нарабатывать. Взял и себе бричку с откидывающимся верхом, к ней приобрел пару хороших лошадей в Москве и на этом агрегате поехал, рядом сидит малый Ванька и его лекции по физике, математике, химии и прочему природоведению слушает открыв рот. Уставал сидеть и трястись, садился на купленного в Москве хорошего породистого жеребца и с полчасика мучился, плюхаясь на нем. Правда, с каждым разом получалось все лучше. Но дремать в пролетке еще лучше – получалось.

Стеша, выслушав предложение пойти в ученицы к ведьме до коронации Александра, хрюкнула, но когда граф пообещал выдать ее за дальнюю родственницу – графиню Витгенштейн из Пруссии прикатившую, и пристроить замуж прямо на коронации за какого-нибудь молодого и красивого князя из Рюриковичей, с приличным приданым, то хрюкать перестала и махнула прекрасной ручкой.

– Согласная я!!!

Иоганну Бауэру Брехт оставил денег на покупку фуража и прочего сена, до лета, и денег на строительство барбекюшницы посреди двора, чтобы детишек по-прежнему два раза в день кормить. А полевую кухню прицепили к подрессоренной бричке второй, переделанной в телегу, заполненную продуктами нескоропортящимися. К этой веренице тоже пару хороших коняшек прикупили. Кроме того, Брехт жене передал тридцать тысяч рублей и сообщил об этом новому управляющему. Нужно купить, если получится, имение по соседству, желательно граничащее со Студенцами. А еще нужно навести порядок в деревеньке, купленной у Цыбиной Варвары Капитоновны. Барщину всякую отменить и землю раздать крестьянам. Столько, сколько каждый осилит. Вернется Брехт осенью и посмотрит, что с этой недвижимостью можно будет сделать.

Ехали таким макаром. Чуть свет в дорогу отправляется пятерка унтер-офицеров с поваром, он же каптенармус, на лошадях и с ними полевая кухня. В это время остальной полуэскадрон, а именно сорок пять гусар и граф с Ванькой-малым и Ивашками с Семой просыпаются, пьют кофий, едят бутерброд и, оросив кусты, трогаются вдогонку. На обеде две части отряда встречаются. Быстренько перекусывают кашей с мясом, и каптенармус с охраной снова трогаются в путь, а гусары коней и себя обихаживают и через пару часиков выдвигаются следом. На вечерней зорьке отряд вновь объединяется и ужинает.

Утром все повторяется. Карта у графа Витгенштейна есть. Нет, не Аракчеев выдал и не муж Дарьюшки. Была на столе у английского посла. Очень хорошая карта. Даже не так, очень много хороших карт было, в том числе и Кавказа. Уже наглы готовились там неудобства России создать. Ну, посмотрим, кто кому больше навредит. Против лома есть один хороший прием. И это не другой лом. Это послезнания и отмороженный на всю голову цинизм попаданца из двадцать первого века, которого англичане цинизму и научили. Не тяжело же на Кавказе пустить слух по всем племенам и народам. За голову инглиза сто рублей золотом. За доказанную голову, а за недоказанную десять рублей, но тоже золотом. Как доказать? Ну, при инглизе шмотки же были, документы, карты и прочая дребедень. За вырезанный отряд инглизов тысяча рублей премии и дворянство в Российской империи. Велком, дорогие.

По карте выходило, что за неделю полуэскадрон, который Брехт переименовал в отряд имени Эрдогана, прошел пятьсот двадцать километров, и находятся они на окраине города Воронеж. Это чувствовалось. Оживленное движение, грязи больше и колеи глубже. Здесь на относительном юге к пятнадцатому мая вполне было тепло, трава уже зеленая стояла, деревья листочками первыми начали покрываться, а еще все вокруг цвело. Яблони, груши, вишни. Прямо по цветущему саду ехали.

На последнем привале перед городом сидели, доедали кашу, и старший над гусарами майор Парадовский Феликс Осипович рассказал одну интересную штуку о рулевых в Воронеже. Он недавно был переведен с повышением в Мариупольский гусарский, а до того служил как раз в Воронеже. Так вот, тут предводителем губернского дворянства некий статский советник Чертков Дмитрий Васильевич. Человек как человек, хлебосольный хозяин и душа любой компании, любит рассказывать про то, как в Польше восставших гонял, как один раз чуть самого Костюшко не сцапал в плен. Правда, еле ноги унес. Получилось, как в анекдоте. Поймал медведя, но притащить не может, потому как медведь его не пускает. Малым отрядом наскочили на значительные силы повстанцев. Еле сами отбились от, как им казалось, загнанной в угол крысы. Но примечателен он не этим.

– Это, господа, образец, как можно удачно жениться. – Майор обвел офицеров васильковым взглядом. – Жена принесла ему приданого в четырнадцать тысяч душ и двести тысяч десятин земли.

Народ присвистнул. На самом деле удачно женился.

А Брехт решил математикой задаться. Десятина это гектар почти. Пусть сто на сто метров. Двести тысяч десятин – это, если, скажем, на километры, то две тысячи квадратных километров. То есть прямоугольник сорок километров на пятьдесят. А если вдоль реки Воронеж шириной десять километров полоса, то это двести километров длиной полоска. Четыре дня на коне скакать. И это на четырнадцать тысяч душ. А ведь души это только мужчины. Девок и женщин всегда больше. Пусть тридцать тысяч человек. Сколько же это сел и деревень. Ужас. И ведь не князь Голицын какой, Чертков простой. Н-да, умеют люди правильно жениться.

Губернатором Воронежа сейчас тайный советник Пушкин Федор Алексеевич. К нему у Брехта было письмо от Александра, чтобы тот всячески поспособствовал отряду графа Витгенштейна.