– Граф, мы сообщим вам о своем решении завтра. Поговорим о… Посмотрим, что скажет Государственный Совет. Мне ваше предложение понравилось. – Александр развернулся и вышел, все последовали за ним, и только Дарьюшка Бенкендорф осталась, эдак наклонив головку, рассматривая Петра.

– Мадемуазель, приношу вам свои извинения. Медведь и есть, нет мне прощения. Разве только на папеньку и Бога сослаться, даже и в мыслях не было такой орясиной вырастать, – поклонился Брехт этой будущей главной шпионке России.

– А можете повторить, граф? – улыбнулась эдак призывно баронесса.

– Что именно, баронесса, уронить вас? – поддержал игру Петр Христианович.

– Последний ваш порыв. Поднимите меня и покружите по залу.

Ну, точно – фанатка вальса.

– Как прикажете. – Брехт подошел к девушке, положил ей ладони на талию и приподнял легко, чего там, вместе с жемчугами и бриллиантами и пятидесяти кило нет. Прошелся в круге вальса и поставил драгоценную ношу на пол.

– Замечательно. Вечно бы была в ваших руках. Но дела. Пойдемте, мой генерал, мне Мария Федоровна велела проводить вас в малую столовую, там уже дожидается вас вдова генерала Де Рибаса. Обговорите ваше переселение. Она уже дала согласие Марии Федоровне.

Оперативно все делается, а говорят, век неспешный.

– Ведите меня, прекрасная фея.

– Граф, а можно еще раз. Ну, пожалуйста…

Анастасия Ивановна сидела с бокалом шампусика в кресле и гладила здоровущего кота, почти черного, только с белой манишкой и кончиками лап. Мыши досаждали обитателям Зимнего, и в нем завели целую стаю кошек, которые больше собачились друг с другом, чем на мышей охотились. Вообще, история с котами началась интересно. В XVIII веке в Зимнем дворце в огромных количествах расплодились мыши и крысы, которые портили здание, прогрызая дырки в стенах. Это был еще предыдущий дворец – деревянный. Как-то в очередной раз, проснувшись от мышиной возни в углу своей спальни, Елизавета Петровна на мышек обиделась. Вопросила подданных, чего делать, и ей поведали о казанских котах, благодаря которым в городе нет грызунов. В 1745 году она издала «Указ о высылке ко двору котов», который гласил:

…Сыскав в Казани здешних пород кладеных самых лучших и больших тридцать котов, удобных к ловлению мышей, прислать в С.-Петербург ко двору ея императорскаго величества… < … > И ежели кто имеет у себя таковых кладеных котов, оных бы для скорейшаго отправления, объявили в губернскую канцелярию конечно от публикования в три дни, опасаясь за необъявление, кто оных имеет, а не объявит, штрафа по указам…

Этот кот, что сидел возле вдовы на кресле, явно был потомком, вон сколько гордости во взгляде. Хозяин во дворце.

Вдове, как сообщила по дороге баронесса, скоро будет шестьдесят лет, еще Дарьюшка поделилась сплетней, что вдова обратилась к императору с просьбой о денежном пособии, сообщая, что находится в столь затруднительном материальном положении, что не в состоянии даже поставить памятник на могиле Бецкого, своего отца. А еще просит покрыть ее долг в размере тридцати тысяч рублей.

Н-да, явно не по средствам старушка живет, два больших дома в самом-самом центре Петербурга, которые она почти полностью сдает, должны приличные деньги приносить. Куда бабульке столько можно потратить?

Зашел Брехт в эту малую столовую, размером с баскетбольную площадку, и был удивлен, скажем так. Женщина выглядела на сорок, ни седых волос, ни морщин, разве чуть видны вокруг рта мимические, хохотушка. Анастасия Дерибас встала при виде входивших и поспешила навстречу, сделав книксен перед Витгенштейном.

– Ваше высокопревосходительство, – склонился в поклоне Брехт. Его умиляло теперешнее обращение к женам или вдовам по титулу мужей. Де Рибас был полным адмиралом, то есть высокопревосходительством. Ну, он ладно – заслуженный человек, а вот эта женщина и высокопревосходительство…

– Вы, граф, хотите поселиться в той самой квартире. Там же слуги кровь не могут отмыть и…

– Отмоют. Мне нужно переехать сегодня же. Денежные вопросы с вами императрица обговорила? Я могу заезжать? – Брехту тетечка после того, что Дарьюшка про нее наговорила, не нравилась. В карты, наверное, проигрывает состояние двух значимых для России людей.

– Да, конечно, граф, только мебель…

– Тс… – Брехт обернулся к стоящей за ней баронессе. Та чуть наклонила голову. – Сколько я вам должен?

– Три тысячи и…

– Приезжайте через час в дом Валериана Зубова, я дам вам пять тысяч рублей, и вы никому об этом не рассказываете. Договорились, Анастасия Ивановна?

– Конечно, ваше сиятельство, ровно через час буду у вас.

– Чудненько. До свидания.

– И вы, Дарьюшка, тоже не говорите. Хорошо?

– О тайны, я люблю тайны, не поведаете, конечно. А можно я загляну к вам через два часа, ваше сиятельство? – Эх, сейчас не принято, наверное, подмигивать, а то баронесса бы точно подмигнула.

– А…

– Это останется нашей тайной, Петр Христианович. Вы же тоже любите тайны.

Одно дело – император мысль высказал, и совсем другое – зримое воплощение этих мыслей. Апрель подходил к концу, а все пока ограничивалось разговорами. Сегодня Государственный Совет заседает, завтра Аракчеев с Ливеном – мужем Дарьюшки, обсуждают, кого послать с генералом Витгенштейном на Кавказ. Потом вмешалось дипломатическое сообщество. Когда наконец и это препятствие рухнуло, причем только после солидного пинка от Марии Федоровны, то дело встало из-за суммы денег, что граф должен взять с собой. Спор возник между десятью и пятнадцатью тысячами, и это в то время, когда, как Дарьюшка Христофоровна и поведала, вдове адмирала Дерибаса тридцать тысяч на покрытие ее долгов император выделил, да еще и пенсию в полторы тысячи назначил. Что за страна? Нет, плюсы-то есть, например, Дарья Бенкендорф-Ливен. Прямо такой весомый плюс, хоть и тоща немного. Энергии много тратит.

Петр Христианович не сидел сложа руки. Писал прожекты. Разработал правила проведения лотереи для финансирования суворовских и чичаговских (Или чичагинских?) училищ, нашел проект Павла Зубова о создании военных училищ в губернских городах, и чуть подправил его под реалии, из прожектов в проект превратив, отдал на ознакомление Аракчееву и Ливену и каждый день по три раза у них интересовался, какие вопросы у их высокопревосходительств возникли. Ливен Христофор Андреевич ознакомился первым, и теперь они вдвоем докучали Аракчееву. Наконец он тоже сдался и договорился с императором, что их его величество примет, и они о прожекте поговорят.

И опять в конце разговора все уперлось в деньги. А еще Александр стал вдруг, как маленький мальчик, на жизнь жаловаться, типа прожектов кучу несут, и как узнать, на что давать деньги, а на что не давать.

– Вот некий Крузенштерн проект…

Брехт выпал на мгновение из реальности, вспоминая, что же он помнит о кругосветном путешествии. Почти ничего, кроме реплики почталь-она Печкина. С такими людьми рядом живет. И ничего о них не знает.

– А я бы поддержал капитана Крузенштерна, – услышал он свой голос, – и даже снарядил солидную экспедицию, были бы деньги. Русско-Американская кампания и вообще торговля на Востоке может принести России гораздо больше денег, чем будет потрачено на эту экспедицию, – неожиданно для себя ляпнул Брехт.

– Давайте пока о вашей экспедиции поговорим, граф, – Александр вздохнул, выудил из стопки лист бумаги, прочел и подмахнул. – До Москвы добираетесь самостоятельно, там берете полуэскадрон Мариупольского полка, и дальше своим ходом до Воронежа, оттуда до Ростова и дальше уже Владикавказ. Получите у господина Аракчеева на экспедицию тридцать тысяч рублей. Если получится, а я в вас не сомневаюсь, граф, то назад приезжаете с полуэскадроном горцев. Да, я говорил с митрополитом Новгородским, Санкт-Петербургским, Эстляндским и Выборгским Амвросием. Можете, если потребуется, взять с собой назад одного их священно-служителя, сначала хотели из Казани пригласить, но его высокопреосвященство отсоветовал. Могут быть разночтения, чуждые языки, незнание арабского горцами. Берите местного муллу или уж кого найдете. Не силен в их иерархии. – Император протянул указ Аракчееву. – Подготовьте к военным губернаторам Воронежа и Ростова письма о содействии генералу Витгенштейну Петру Христиановичу в его предприятии, Алексей Аркадьевич.