У Самойлова был коридор на границе, переходили в цивильном, переодевались в немецкую форму и расходились, чтобы в условленное время встретиться снова. Опять переодевались, переходили границу и уже в безопасном месте переодевались в свою форму. На заметку: агентов, где они переодевались, ни на нашей стороне, ни на немецкой он так НКВД и не передал. В общем, парни, сами натасканные как диверсанты и привыкшие головой на триста шестьдесят градусов крутить, москвичей срисовали на раз. Те почему-то решили, что, сняв форму, они на фоне местных жителей совсем не выделяются. Ну и пошли следом, как им казалось, незаметно, каждый за своим объектом. Дальше все прошло по одному сценарию и даже без мордобоя. «Лежать! Мордой в пол! В пол, я сказал! Кто ты? Опер из самой Москвы?! Кого ты лечишь? Документы, говоришь, есть? А ты в курсе, что мы в Брест-Литовске? Тут за деньги можно достать если не всё, то очень многое. Я те сам через десять минут принесу какие хочешь документы. Шагай в комендатуру, там разберемся, опер ты или шпион немецкий».

– Не понял, Павел Михайлович.

– А что тут непонятного. Пока самойловские всем помогали, их там каждая собака в лицо и по походке запомнила. Заметили слежку, незаметно подали сигнал патрулю. Комедачи москвичей мордой в пол и уложили. И так во всех четырех случаях, как под копирку. А бойцы майора еще и проследили, чтоб их на месте не отпустили, а поместили под замок и связь не давали. Хитрая сволочь. Ты понял вообще, что он сделал?

– Не совсем.

– Он не просто этих дятлов на посмешище выставил. Самойлов все так обставил, что о том, как они лажанулись (еще одно майорское словечко), узнало и командование наших войск в Польше, и вся верхушка НКВД.

– А зачем ему это?

– Обратил на себя внимание на самом верху и показал свой потенциал. Из Москвы это выглядело так, что его четыре бойца двенадцать обученных спецов взяли. Решали бы с ним в обычном порядке, точно бы дело трибуналом кончилось, а так его сам товарищ Берия принял. Принял и выслушал.

– И?

– Вот тебе и «и». Я не знаю и не буду говорить, кто и на каком уровне решал вопрос по старлею Самойлову, только роту развернули в батальон и отправили тренироваться в Карелию. Где две роты из трех в пожарном порядке стали осваивать лыжи и тактику боевых действий в лесистой местности. Угадаешь, чем третья рота занималась?

– Думаю, учились какому-нибудь вредительству.

– Хм. Можно и так сказать. Третью роту обозвали инженерно-штурмовой и заставили брать доты, образующие УР. Хорошо. По глазам вижу, не понимаешь. Сейчас… Погоди… Сейчас я справочку достану. Так вот, на линию Маннергейма части 7-й армии вышли шестого декабря, до двенадцатого декабря они смогли только прогрызть полосу обеспечения и выйти к переднему краю главной полосы обороны. Дальнейшие атаки к успеху не привели. За весь тридцать девятый год и январь сорокового 7-я армия финские укрепления так и не прорвала. На первое февраля уже было запланировано начало нового прорыва с нанесением массированного артиллерийского удара по выявленным огневым точкам. Предполагалось, что за четыре-шесть дней финские доты сосредоточенным артогнем будут уничтожены, и 7-я армия прейдет в наступление. Всего за это время планировалось израсходовать порядка ста тысяч снарядов калибра 152 миллиметра и более.

– Охренеть!

– Точно. Также командование начало отбирать среди красноармейцев бойцов с высшим и незаконченным высшим строительным образованием для формирования саперно-штурмовых групп.

– А как же инженерная рота Самойлова?

– Рота Самойлова… А третью роту Самойлова привлекли только в середине января, когда командующим Северо-Западным фронтом уже был Тимошенко. Но Семен Константинович по каким-то своим соображениям хотел обойтись силами фронта, а батальон был подчинен Генштабу. Самойлову, который, как ты помнишь, в это время в госпитале лежал с обморожением, пришлось жаловаться Шапошникову. А так как Ворошилов был в опале, как раз из-за неудач на финских фронтах, Борис Михайлович обратился напрямую к товарищу Сталину. И уже тот выразил Тимошенко свое удивление: рота несколько месяцев готовилась именно УРы взламывать, а вы губу воротите. Вот так один из замов Самойлова получил Героя за доты, а Семен Константинович с тех пор майора недолюбливает. В общем, без артогня, конечно, не обошлось, но, думаю, сколько-то эшелонов с боеприпасами Самойлов Советскому Союзу сберег.

– Ну не мог этот ваш майор все это предугадать. Не верю! Сказано ему было готовить лыжников и саперов-подрывников, он и готовил. Ясно же, что они на любой войне пригодятся.

– Уверен? А хотя… нравится мне твой скепсис, капитан. Давай-ка ничего я тебе больше говорить не буду, сам прочитаешь и составишь свое непредвзятое мнение. А то смотри, что получается: попросился Самойлов в Монголию – война в Монголии. Попросился в Польшу – и там война. Поехал в Карелию – и опять поблизости война. Я тут каких только версий, объясняющих его способности предугадывать события, не наслушался, вплоть до самых фантастических. И мне, если честно, все равно, как у английского фантаста Уэллса, он на машине времени приехал или, как в «Аэлите», с Марса прилетел, да пусть хоть сам Ям ему со спины ворожит. Главное, чтобы нам это на пользу шло. Сам Самойлов, кстати, говорит, что у него просто такая способность, наподобие абсолютного слуха у музыканта. Он, видишь ли, представляет себе картину будущей войны. Или область применения новой техники. Интуиция, помноженная на кругозор. Я тебе уже говорил, он на самом деле очень много читает и, главное, очень быстро усваивает информацию.

– По-моему, у некоторых товарищей просто очень богатое воображение.

– Вся эта мистика… Тьфу… Растереть и выбросить. Сейчас два наиглавнейших вопроса стоят перед Советским Союзом. То, что война с Германией неизбежна, все понимают. Но первый вопрос: когда?! Самойлов считает, что летом следующего года, даже точнее – июнь-июль. И на самых верхах находят основания к мнению майора прислушаться. А там люди не дурнее нас сидят. Никто не говорит, что его слово равно, скажем, слову того же Семена Константиновича Тимошенко. Но! Ты, папочку когда прочитаешь, поймешь, он и в конструировании техники отметился, и в энергетике, даже для сельского хозяйства у него рацпредложения есть. Академики и профессора с ним переписываются и совета спросить зазорным не считают, наукой заняться предлагают.

– То, что человек он одаренный, я уже понял, Павел Михайлович. Да одна только моя польская сеть говорит о том, что он уникум.

– Второй вопрос. Не менее, а может быть, и более важный. С кем мы будем воевать? Только с Германией? Или с Германией и Японией? Или с Германией, Японией и Англией? А если с Англией, то и с Америкой вопрос остается открытым. Понимаешь?!

– Да, товарищ старший майор!

– Хорошо, что понимаешь. Тяжело на два, а то и три фронта воевать-то будет. Очень непростая сейчас обстановка в мире. Возможны любые комбинации, любые союзы. Советское правительство и лично товарищ Сталин все делают, чтобы не дать буржуям единым фронтом сплотиться. Именно для усиления противоречий между Британией и Германией мы ушли из Петсамо и согласились на то, чтобы рудники перешли под управление немецкого химического гиганта «И. Г. Фарбениндустри». Это чтобы ты понимал, на какие тактические уступки нам приходится идти.

– А что за рудники?

– Никель! Одно из самых больших месторождений в мире, и пришлось отдать его врагу. Надеюсь только, лет пять они провозятся, налаживая нормальное производство. Понимаешь, в случае переговоров Британия обязательно выставит условием возврат рудников бывшим владельцам, то есть английской компании «Монд Никл Ко», но никель Германии необходим как воздух, и немцы рудники ни за что не отдадут.

– Вероятность того, что англичане договорятся с Гитлером, так высока?

– Это же англичане. Теперь по Самойлову. Твоя задача – сделать все, чтобы узнать, работает ли он в первую очередь на Японию, Германию или Британию, и во вторую – на всех остальных. Если мы уберем войска из Забайкалья, это может спровоцировать Японию на нападение. Если летом следующего года начнем мобилизационные мероприятия в европейской части страны, это может подтолкнуть Гитлера на союз с британцами. Понимаешь теперь, какие тут ставки?