Голос Улло дрожал. Он хотел верить, что инициированный, там, в Сознании, слышит его. Милиан осознавал поистине страшный исход, всю трагедию, в которой оказался его ученик. Тот явно предугадал какие-то последствия, но тогда, считанные минуты назад, не до конца понимал весь ужас, что его ждет. Враг знает о правиле Сознания, он сам создавал его. А Элт чувствовал. Морсус хочет убить Константина, чтобы завладеть его телом, и не дает ему убить себя, чтобы не быть стертым. И только жалкие минуты, сущее ничто по сравнению с вечностью, отведены на решение задачи: кому жить, а кому умереть. Когда минуты истекут, обоих уже не вернешь: инициированный, его разум и чувства, исчезн е т, а Морсус останется заперт в его теле, если не сгорит, не принятый телом донора.

Инициированный еще лежал на земле и дрожал. Его глаза вновь открыты. Теперь обе радужки подернуты ядовитой зеленью. Милиан стоял на коленях и почти отечески держал своего ученика за плечи. Он считал секунды.

- …Чтобы спасти… воссоединиться… – вновь прозвучали в голове слова Улло.

Ух, дед, да я знаю! Но не до тебя сейчас, старик, не до тебя… Жаль, не представляю, как передать тебе мои мысли и пожелания, чтобы ты их услышал. Я хотел бы придумать, как это сделать, правда, но ситуация сбивает с ног и выбивает весь дух в буквальном смысле. Как не хочется расставаться с жизнью в одиночестве, не пойми где, не зная, достанут ли тебя отсюда. Поганое Сознание. Засасывает разум, питается им, вытягивает энергию, пьет кровь невинных жертв…

Стоп. Идея. Конечно, бредовая, и если я ее проверну и ничего не выйдет, и будет понятно, что вся попытка была заранее обречена на провал, тем не менее, я хотя бы что-то сделал, попытался совершить рывок к свободе.

Не буду медлить. Не буду обдумывать. Действую. Эх, была не была.

Морсус уже так близко. Каких-то метров десять. Он до сих пор не поразил магией.

Я люблю жизнь. Буду любить всегда. За меня ее продолжат любить мои дочки.

Миг. Искра. Мимо. Оступился. Вспышка. Теперь моя. Опять его. Ожгло ухо. Последний метр. Его перстень. Моя рука.

Мы сцепились единой массой и перевернулись на земле. Голова вновь закружилась. Но надо успеть совершить задуманное до тех пор, как мой разум уйдет в никуда. Морсус во много раз сильнее. Я слаб. Сейчас секунда всё может решить раз и навсегда.

Его рука с перстнем, оцарапанная, потянулась ко мне. Я увидел движение и перехватил ее, с силой надавив на окровавленную ладонь своей раненой, сжав руку так крепко, насколько мог.

В этот же миг почувствовал, как перстень на пальце треснул и раскололся. Морсус, крик которого оборвался на высокой ноте, исчез, а меня будто вывернули изнутри и растянули, снова вернув в прежнее состояние.

Я не понимал, где я, что и почему. Сознание еще теплилось где-то глубоко внутри, я отдавал в этом отчет, поскольку, даже ничего толком не соображая от нахлынувшего шока, слышал треск магических боевых всполохов и чей-то голос.

Не разбирал и не понимал ничего. Вот только тот, кто тряс меня за плечи, развернул на спину, благодаря чему весь мой искрошенный изнутри организм взвыл.

Я увидел рваные низкие облака. А потом Милиана. Значит, я всё-таки вернулся из Сознания. Не совсем, правда, целым, но вроде еще живым. Напуганный, Милиан открывал рот, произносил звуки, наверное, слова, но я не понимал их, словно резко стал страдать агнозией.

Я увидел его. Темного чародея, с которым только что боролся. Он стоял за спиной Улло, немного в отдалении. Но был точно призрак, полупрозрачный, весь в огненном свечении. Он надвигался на нас, поднимая дрожащую руку с перстнем. Почему он не мертв…

Я хотел предупредить Милиана об опасности. Но не мог произнести ни слова, ни произвести какого-либо четкого движения. Лишь испуганно смотрел за спину своему Проводнику.

Морсус остановился, направив перстень в спину Улло, но вперив взор в меня. Он стал почти совершенно прозрачным, его очертания объяты тлеющими язычками пламени. Видимо, он терял связь с реальностью, умирал постепенно, но перед тем как окончательно покинуть этот мир, хотел убить небезразличного мне здесь, среди волшебников, человека. Не только Морсус двигался медленнее – свет его перстня, готовый пронзить Улло заклинанием, еле появлялся в камне.

- Милиан… – едва слышно прохрипел я за секунду до вспышки, глядя в лицо врагу.

Улло обернулся с вытянутой палочкой и навешанным на нее отражающим заклятием. В один момент с артефактов обоих волшебников сорвались огни. Одна молния полетела в призрак Морсуса. Вторая в меня.

Будто ожгло лицо. Казалось, проткнули тысячами мелких и острых как бритвенные лезвия осколков стекла, которые расплавились и впитались в кожу. Я не знаю, что это было за заклинание. Но после него мне стало еще хуже.

- Ми… лиан…

Я дернул рукой на земле в сторону Улло. Хотел поблагодарить за терпение, что он испытывал, обучая меня и защищая; что он ни разу во мне не сомневался. Хотел сказать, чтобы он передал мое последнее прости дочкам, супруге, сестре, родителям. Но не мог. Язык больше не поворачивается. Голова тяжелая. Земля уходит из-под меня – я не чувствую ничего.

Последнее мгновение перед тьмой было блеклым, смазанным, словно кем-то выдуманным. Я еще успел поднять на Милиана глаза, но успел увидеть лица – меня накрыло существующее ничто.

Он второй раз поразил призрак Морсуса, навсегда смахнув его из реальности. Тлеющие очертания рассыпались в воздухе и погасли.

Он, оставшись рядом, звал на помощь магов, которые продолжали атаковать приспешников темного чародея.

А мое сознание вертелось где-то в ничём. Казалось бы, ничто – это ноль, его не существует, его нельзя увидеть, нащупать, посчитать, зафиксировать. Но оно есть. Ничто – это когда «есть» отсутствует, освобождая своим исчезновением место под ничего. Это как смысл жизни. Он есть и его одновременно нет.

Я тоже жил без осознания смысла. То есть вообще не задумывался об этом смысле. Зачем? Ну есть он у кого-то и пусть есть. У меня было лихое, занятое ребяческой непосредственностью детство, когда не хотелось думать, а хотелось действовать. Когда в юности обучался на музыканта, подумывал, что смысл жизни – в нахождении собой места в ней, поиск себя. Когда родилась старшая дочь – смысл стал, конечно, упираться в детей, в родительском дарении им счастья и любви да и продолжается так до сих пор. Спустя какое-то время после рождения Аришки, когда мы с супругой вывезли ее в коляске на прогулку в парк, я посмотрел вокруг и увидел много радостных, беззаботных, отдыхающих взрослых, ребятишек, пожилых, молодых. И тогда подумал, и думаю до сих пор, что смысл жизни – это слишком высокопарно сказано. Зачем такой до простоты наисерьезнейшей штуке, как жизнь, придавать смысл? Если искать в жизни смысл, она становится бессмысленной. Если гнаться за смыслом, важностью, необходимостью вещи, события, то вокруг больше ничего не замечаешь – вся твоя деятельность будет нацелена лишь на добычу желаемого, зациклена на одной цели достижения. А всё остальное, что рядом, не имеет значения? Даже ярко-красный воздушный шарик, который держит на веревочке улыбающаяся девочка в своих маленьких ручках, на фоне безоблачного пронзительного светлого летнего неба достоин внимания даже самого озабоченного бизнесмена. Ради простых мгновений, любых, что приносят нам спокойствие и умиротворение, ради улыбок дорогих нам, любимых людей, которые попали под чары этой простой секунды обычного счастья, стоит жить. Просто жить. Дышать, бегать, смеяться, есть любимое мороженое, смотреть любимый фильм, отправляться в путешествие… Порой в куче опавших осенних листьев, которые метлой сгреб в одну кучу на край тротуара дворник, нет смысла. Но как много радости они принесут маленькому ребенку, который несмотря на запреты мамы не трогать руками пыльные грязно-золотые парусники, сорвавшиеся с деревьев в сентябре, возьмет их в охапку, подкинет над головой и будет танцевать под вальсирующим листопадом.