— В третью, — было мне указано на машину, куда я должен золото положить.

Интересно, почему так необычно монеты упакованы? В видавшие виды солдатские вещевые мешки? Для конспирации, или торопились сильно, ссыпали их в то, что под руку попалось?

Я ещё несколько раз бегал вниз и вверх. Теперь уже с кулями бумажных денег. Местный колорит, однако, казанский — кредитные билеты кулями…

Кули с бумажными деньгами грузили в четвертую машину. Три, видно, были для золота, а она — для кредитных билетов.

Интересно, сколько это в рублях будет — машина бумажных денег?

— Всё! — замахал руками мужик с маузером. — Четверых как грузчиков я забираю, остальные могут к себе в казарму возвращаться.

Так, сейчас я в стороночку…

— Ты, ты, ты и ты. — палец крикуна по очереди уперся в четверых. В том числе и в меня!

Он, что первый раз всех нас видит? Не знает, кто есть кто? Ну, бардак…

Похоже, так оно и есть. Три машины золота и кузов бумажных денег будут где-то разгружать или перегружать почти случайные люди!

Я забрался в кузов к золоту. Перечить не стал — пристрелят меня, глазом не моргнут, если артачиться стану. Так уже пара человек, с которыми я мешки с деньгами таскал, косо посматривать в мою сторону начали. Что мол за это хрен с горы сюда затесался?

— В Арск, — отдал распоряжение вооруженный маузером водителю автомобиля, в кузове которого я теперь находился.

Арск… В сторону это Вятской губернии?

Моя машина в колонне последней стоит, дорогой и спрыгнуть можно попробовать.

Где-то, ещё далеко, но уже было слышно, постреливали из винтовок. Наслушался я этих звуков за две войны, не ошибусь. Белые, явно, скоро город возьмут, вот нынешняя власть хоть немного ценностей и вывезти пытается. Но, это — капля в море, в подвале столько мешков, ящиков и сундуков стояло! Мы только чуть с краешка и взяли. За каким они бумажки-то берут? Лучше бы золота побольше прихватили…

Утреннее солнышко через короткое время увидело колонну из пяти автомобилей, что двигались в сторону Арска по Сибирскому тракту. Катили они как раз в нужном направлении — от этого татарского городка до Малмыжского уезда Вятской губернии почти рукой подать. Нет, пешком-то ещё натопаешься, а на колёсах — считай, рядом.

Я, однако, об этом не знал. Для меня было главным из города выскользнуть, но не как я не думал, что так.

Чуть-чуть и было бы поздно, не смог комиссар Сергей Измайлов вывести из Казани крошечную частичку золотого запаса бывшей империи.

Я уже готовился спрыгнуть из кузова, а перед этим, грешным делом думал пару вещевых мешков с золотом на дорогу скинуть — больше мне не утащить. Тут наша колонна в лесок и свернула.

Всё… Досиделся… Идиотина безрогая…

Лесная дорожка вывела нас на полянку. Тут машины и затормозили.

— Эту — разгружаем, — скомандовал мужик с маузером.

Тот, кто был в кузове, подавал нам троим мешки и ящички. Мы же их на травку складывали.

— Тащите в лес, — последовало очередное распоряжение из тех же уст.

Перетащили, как было сказано.

— Яму копайте. — указал место вооруженный маузером.

Сам он близко к нам не подходил, лопаты, и то в руки не дал, а издали по одной бросил. Сторожится, сука…

Третья часть золота была спрятана. По моим прикидкам — пудов сто, не меньше. Долгонько мы с ним провозились. Пока носили, пока закапывали.

— Лопаты берите и пошли обратно, — последовала новая команда.

Дальше уже последней ехала не моя машина, а пустая и шансов сбежать у меня убавилось. Раньше, черт возьми, надо было это делать! Похоронят в последней ямине с золотом нас, тут гадать не надо. Что грузчиков, что водителей. Свой вещмешок с револьверами я, раззява, в Казани оставил. Снял у машин и забыл — голова-то контуженная…

Глава 15 Золото манит нас…

Под утро в кузове грузовика с золотом мне было… мягко скажем — прохладно. Чуть все мои мозги контуженные ветром не выдуло.

День постепенно разыгрался и после заезда в лес стало жарко. Вот такой я привереда — никак на меня не угодишь. То — холодно, то — жарко. То — понос, то — золотуха, не корова обосрёт, так воротами прихлопнет…

Ещё и в кузове сильно трясло.

Одной версты мы после возвращения на тракт не проехали, как пустая машина, что последней шла, забарахлила. Водитель её сигналить начал, а затем остановился. Он встал и мы встали.

Мужик с маузером, а он так из рук его и не выпускал, из шофера сломавшейся машины чуть душу не вытряс. Матерился по-черному, оружием своим в воздухе размахивал. Как и не пристрелил парнишку, что машиной управлял, а дело к этому шло.

Всё закончилось тем, что водителя вставшего автомобиля в кабину к нам подсадили. Машину — бросили. Ремонтировать её не было времени, надо было нам быстрее дальше двигаться.

Куда? Хрен знает…

Теперь опять наша машина последней едет — пора мне сматываться.

Насчёт скинуть из кузова пару вещевых мешков с золотыми монетами, это я погорячился. Мне бы один утащить. За глаза хватит.

Один вещмешок я и приготовил. Проверил, как он завязан, крепки ли лямки, не сгнила ли где парусина. Раньше, в японскую, она как-то потолще что ли была, а в последнюю войну солдатики жаловались на качество ткани. Говорили, что срок использования мешка установлен в восемь лет, а с такой парусиной столько не проходишь. Тем более, что сейчас груза в вещевом мешке было в разы больше, чем положено. Золотые монеты, это тебе не положенные двадцать четыре патрона, чарка на пол чекушки, две рубахи, исподние брюки, портянки, полотенце и прочие мелочи.

Сейчас мне крутой поворот нужен. Перед ним я и спрыгну, а чуть раньше мешок с золотом скину. Кусты и деревья около дороги мне бы тоже не помешали. Это, чтобы из виду пропасть и прятаться. Долго искать меня не будут — торопится колонна с золотом подальше от Казани убраться.

Вскоре такое место и подвернулось.

По ту и другую сторону Сибирского тракта на всём его протяжении березы стоят. Их часто екатерининскими называют. Якобы собиралась императрица съездить на Урал, но после восстания Пугачева от этой задумки отказалась. Но, перед этой несостоявшейся поездкой по обе стороны тракта берез для красоты и насадили. Это не правда. Земский фельдшер Павел Павлович из села Федора в этом отношении меня просветил. При Александре I появились притрактовые березки. Он повелел, чтобы за каждым двором из деревень близ такта был закреплен определенный участок. На нём полагалось крестьянам высадить березки и ухаживать за ними. Не дай Бог, погибнет деревце или будет сломано — хозяина двора ждали плети.

Сейчас эти березы разрослись, великанскими просто стали. Помянул я добрым словом императора Александра, сбросил из кузова на дорогу вещмешок с золотыми монетами и сам спрыгнул. Благо, дорога немного в горку шла, впереди крутой поворот, вот водитель чуток и медленный поехал. Да и вообще, тут машины тише, чем дома движутся.

Бузник — не обычный человек. Я даже ногу не подвернул или ещё как-то не покалечился после прыжка из кузова. Да и не с борта вниз в полный рост я прыгал. Я руками за него крепко ухватился, боком на борт лег, перехватился, перевалился наружу, завис и только потом от борта отпустился. Мягонько так снаружи оказался. На дорогу прилёг, а когда машина за поворот завернула, вскочил, в несколько прыжков до вещевого мешка добрался, схватил его двумя руками и с тракта сбежал вниз.

Береза, куст, куст, ещё куст… С местом побега мне повезло. Скоро я уже и в леске был.

На секунду остановился, прислушался.

Вроде, тихо. Только лесные обычные звуки.

Я пристроил мешок с монетами за спину и зашагал. Куда — сам не знаю. Главное — подальше от тракта.

Заблужусь — беда не велика. Тут речь о жизни и смерти идёт. Причем, жизни зажиточной, а смерти — лютой.

Если всё нормально будет и звезды как надо сойдутся, золота и моим внукам хватит. Я ведь запомнил местечко, где его сто пудов в земле спрятано. Сам я и прятал, а ещё незаметно от мужика с маузером меточек понаставил.