густо намазанном и ярком небе.

– Неплохо живут попы, – думал меж тем Савелий, оглядывая крепкие деревянные дома вдоль улицы, что вела от церкви и кладбища в город. Он, сам не зная отчего, продолжал стоять. Пустынной по-прежнему была улица. Только старуха неторопливо проковыляла поперек и сгинула в проулке, обернувшись раза два, чтобы посмотреть на неподвижного Савелия. Потом ленивая вышла кошка и потрусила краешком дороги. Кузнечики трещали назойливо…

Тем временем Кирилл Петрович дошел почти до конца улицы и готовился вот-вот исчезнуть от глаз Савелия. Перед тем он еще раз обернулся и с неприятностью отметил, что Савелий ему глядит вслед, хотя и не двигается с места. Тут Савелий спохватился и быстро пошел, почти побежал за Кириллом Петровичем. Кирилл Петрович это заметил и тоже ускорил шаги. В один миг они пронеслись по еще одной улице, свернули направо, и, взбежав по ступенькам, проворно нырнул Кирилл Петрович в дверь под мраморными колоннами Областного Драматического Театра… Савелий тоже взбежал по ступенькам, заинтересованный остановился перед большой афишей: «Лекция по атеизму. «Все люди творцы!» Читает лектор из столицы».

– Ага, – сказал себе Савелий. – А ты, небось, и есть тот самый столичный лектор по атеизму, в церкву перед лекцией ходишь, хе, хе, хе… Понятно! Заметил нездешнего человека, то-то стал озираться, атеист!

Решительными шагами Савелий вошел в ту же дверь.

– Кто это был? – спросил он у вахтерши, махнув рукой вслед Лектору, проворно ускользнувшему в какую-то дверь.

– Да это Лектор, из Столицы. Хотите послушать, пройдите в зал. Вход бесплатный, – вахтерша оглядывала Савелия. – Вы, вроде, не местный? – спросила она.

– Я местный.

– Не по-нашему одеты, – подозрительность возникла на лице у женщины.

– Я приехал тоже из столицы – улыбнулся Савелий. – Теперь там живу. А родился и школу кончал тут…

– А-а-а… – облегчилась вахтерша. – Вон туда идите. Там вход и места получше. Сегодня много народа. С завода пригнали, – пояснила она. – Теперь положено, чтобы лекции слушали побольше людей. раньше было добровольно, так никто и не приходил. Ну и вышло распоряжение посылать на лекции. Люди довольны. Чего, собственно зарплата идет, а ты сиди, слушай. Я тоже одного очень интересного лектора слушала недавно…

– Где, вы говорите, вход? – перебил ее Савелий.

– Вот сюда идите, – она забежала вперед и приоткрыла ему тяжелую дверь. – Сейчас начинается.

Савелий огляделся. Народу было много. Он выбрал местечко поближе к сцене, уселся и стал ждать.

Взъерошенный Кирилл Петрович был встречен человеком в плаще и распорядительницей.

– А мы начали беспокоиться, – сказал распорядительница. – Все собрались, полный зал вам организовали.

Лектор ничего не ответил, только дышал тяжело.

– Что с вами? – участливо спросила распорядительница. – Через пять минут будем начинать, – и тревожно добавила: – Отложить никак нельзя.

– Не надо ничего откладывать – хмуро сказал Кирилл Петрович. – Все в порядке.

– Ну я тогда пойду объявлять, и сразу выходите. Ваш товарищ вам покажет, как идти… – она заторопилась на сцену.

– Неужели одного вас недостаточно? – зло поглядел Лектор на человека в плаще. – Вроде приставлены, следите, а тут еще одного подсылают.

– Обижаете, Кирилл Петрович, обижаете, – поджал губы спутник Лектора. – Сами знаете, что я к вам не приставленный, а по своей воле езжу, хочу диссертацию написать по вашим выступлениям, хлопотал специально…

– Знаю я, какую вы диссертацию напишите! Донесением называется…

– Я вас уважаю, Кирилл Петрович, – сказал строго человек в плаще – но всему есть границы.

– Извините, может, я и не прав, – повинился Лектор.

– Нет ничего проще человека опорочить. Назови стукачом, а пусть потом отмажется. А кто вас из милиции в Торопце вытаскивал? А все ваши гулянья прикрывал!..

– Ладно, может, я погорячился, – примирялся с ним Лектор. – Только точно за мной следил человек. Шел по пятам.

– А я думаю, показалось вам.

– Точно шел. Да он сюда и нырнул следом.

– Вы мне его покажите. А только мало ли что. Внешность у вас не местного человека. Может, познакомиться хотел.

– У него тоже не местная внешность.

– Тем более…

– Пора, пора. Выходите! – возникла возле них распорядительница.

Кирилл Петрович ступил на сцену.

– Сегодня перед нами выступит товарищ лектор из Столицы. Все вы, товарищи знаете, – меж тем говорил ведущий, – недавно вышло постановление партии и правительства о «дальнейшем усилении личной ответственности каждого гражданина за взятые на себя обязательства». Но речь идет не только об обязательствах, взятых по работе. Это и моральные обязательства в общественной, личной жизни. Так сказать, ответственность за свою судьбу. Одним словом, товарищ Лектор сейчас нам все объяснит поподробнее, – и захлопал в ладоши.

Зала отозвалась жидкими аплодисментами.

Кирилл Петрович подошел к микрофону. С отвращением перебрал листочки, потом оглядел зал и неожиданно наткнулся на взгляд Савелия. Поспешно отвел глаза. Потом кашлянул и чуть хрипловато начал:

– Все, что у нас в стране ни делается, нашими врагами истолковывается превратно. И главная мысль в этом извращении нашей жизни такая: нет-де у нас в стране у человека никакой свободы. Жизнь его диктуется государством… И так далее, и тому подобное… – так начал свою лекцию Кирилл Петрович. Пожевал губами, коснулся пальцами листков. – Но государство, товарищи, – это мы сами, – продолжил он вяло. – А значит, смешно получается, мы сами себе диктуем жизнь. Раз так, то как же в голову может прийти нормальному человеку навязывать самому себе такую жизнь, как ее представляет западная пропаганда. Человек себе враг, выходит?! И вместо того, чтобы жить вольготно и красиво, он сам же себя будет заковывать, в шоры ставить… Зачем?! Кто этому поверит?! – вопросил Кирилл Петрович и перевел дух. В горле было сухо, и отчетливая мысль надоедала ему: «Зря ты не опохмелился». В остальном мысли путались, слегка мутило Лектора после вчерашнего ужина с местным начальством общества «Знание».

– Но и нельзя как попало жить! – объявил он и вновь обежал взором зал. Увидел Савелия, нахмурился и послал ему такой неприязненный взгляд в ответ, что тот про себя решил непременно с Лектором встретиться и выяснить, отчего тот на него зверем посматривает. «Небось за стукача принял», – думал Савелий, вспоминая, где он этого Лектора видел, очень знакомым ему казалось лицо и, в особенности, голос Кирилла Петровича.

– Нельзя произвол творить! Мол, мому ндраву не перечь! С ответственностью надо в жизни поступать! Потому что не один человек, вокруг него другие живут люди! А перед кем у человека главная ответственность за то, как он живет, как поступает?!

Тут наконец почувствовал Кирилл Петрович знакомый подъем, зал ощутил и стал заводиться. Голос окреп, взлетел. Нет, не зря его так ценили, прощали пьяные дебоши… умел найти слова лектор, умел неказенно выразиться…

Савелий тоже оглядел залу украдкой. Люди сидели чинно и слушали.

– Судьба, зловещий рок, как на роду написано, так и жить будешь! – меж тем в полный голос заговорил Кирилл Петрович. – Да кем, где расписано?! Кто это за нас нашу жизнь выбирает?! Кто приучает человека бояться, терпению учит?! Мол, на том свете воздастся. А есть ли он, тот свет?! Где он, я спрашиваю?! Где этот милосердный Бог, который так глух к страданиям, коими наполнена еще до сих пор жизнь в разных странах, где продолжают верить в чудеса и спасение. Да спасаться надо в этой жизни! Не в загробном мы мире живем, товарищи.

В зале стали улыбаться.

– А кто вернулся оттуда? Кто хоть какие-то доказательства представил, что есть этот другой, лучший мир?! Нет никакого другого мира! Нет ни рая, ни ада! Есть вот эта наша с вами жизнь, и в ней человек, который если будет жить с ответственностью, то и будет счастлив, – и, понизив голос, вдруг воззвал: – Бог, если бы он был! Так покажись! Объяви нам себя. Вот, скажем, здесь! Сейчас! Вот когда бы поверили…