Они не были друг другу кровными родственниками, но были куда ближе, чем многие и многие, связанные кровными узами.

Ингвильд была драконом-сиротой, подобранной когда-то пьяницей-холостяком. Ее народ и семья погибли из-за собственного упрямства, и ее приютил враг — Чистильщик.

И тогда она увидела другую правду, другую жизнь. Тоже стала Чистильщиком, потому что твердо знала — они куда нужнее, чем драконы могут себе вообразить.

Но такое вульгарное отношение к себе принять не могла — вождь Саркты совсем не следит за своими подданными, раз средь бела дня ее откровенно домогаются, не скрывая.

Это злило до пены изо рта, и будь она зеленым драконом — непременно поплевалась бы ядом в прямом смысле.

Ингвильд остервенело помыла руки, растерла их под ледяной водой до красноты, с ненавистью терла лицо там, где чужой грязный рот ее касался. Ей было мерзко, противно и тошно. Она Чистильщик. Чистильщик!

Так почему с ней обращаются словно с жеманной блудной девкой?!

В тот день она больше не выходила из дома — заперла входную дверь, навесив заклинания, и закрылась в своей комнате, спрятавшись в одеяле.

Ингвильд ненавидела, когда в ней видели девушку, это тяготило, обременяло, это вызывало подсознательный неконтролируемый страх.

Она не могла быть нормальной — нежной, ласковой, уязвимой. Ингвильд растили воином: гордым и храбрым, самоотверженным и твердым духом. И пренебрежение, такая язвительная насмешка от драконов — домогательства, ранили ее до глубины души, обесценивали весь тот нечеловеческий труд, ее огромные усилия, кровь и пот, которые она проливала, чтоб стать Чистильщиком. Чтоб охранять их мирный сон.

Она никогда не просила у них благодарности, никогда не надеялась, что услышит хоть одно доброе слово, но и терпеть, когда тебе плюют в лицо, было трудно.

— Должно быть, я сделал что-то нет так. — пришел к умозаключению Нэйвир. Карьян отвел глаза, сдерживая ехидное “Да неужели?”.

— Почему ты так решил? — спросил он, пряча усмешку. На безуспешные потуги Нэйвира добиться благосклонности своей пары нельзя было смотреть без слез.

— У нее взгляд изменился. Как будто отстранённый стал, холодный. — они сидели на коньке крыши, отсюда открывался прекрасный вид на закат.

— Не так уж много и поменялось. — равнодушно пожал плечами Карьян. Госпожа Чистильщик, по его мнению, оставалась все такой же неприступной и незаинтересованной в Нэйвире. — Завтра приплывают лекари с Эльвинии, да?

— Послезавтра. — красный дракон устало потер глаза, — У меня скоро закончатся идеи уже. Цветы ей не нравятся, комплименты тоже, даже имя свое не говорит. Нож, который я ей подарил, она мне в ногу воткнула. — Нэйвир поморщился, вспоминая, — Или я и правда ошибся, или просто дурак.

— Очевидно, что второе. — с искренним сочувствием отозвался Карьян, — Я бы на ее месте тебя ещё в первую встречу прирезал.

— Почему? — и выразительно уставился на Карьяна. Тот закатил глаза.

У Карьяна было восемь сестер и два брата, так что ему неизбежно пришлось постигнуть женскую природу, просто чтоб уцелеть среди стольких дракониц под одной крышей.

— Понимаешь, она девушка. А они разные, нужно искать подход. — туманно начал он.

— Ближе к делу. Этот абстрактный совет ты мне уже давал. — поморщился Нэйвир.

— Если коротко, то ты торопливый идиот. Если ещё короче, просто идиот. — улыбнулся Карьян. Нэйвир цыкнул и толкнул его ногой, сбрасывая с крыши.

— И кто теперь идиот? — рассмеялся красный дракон. Полеты запретили, но кровь бурлила и требовала полета, или хотя бы мелкой потасовки.

— Слушай, а если о главном, ты вообще думал о том, какая она сама по себе? — Карьян, кряхтя, встал с земли и отряхнулся, — Без вот этого “Чистильщик” и “убийца”. Нет, ты, ясное дело, только об этом и думал. — дракон зацепился за край крыши и подтянулся, забираясь на черепицу, — Но смотри, и ты, и Ракидан сыновья вождя. А ты ещё и наследник. И если сравнивать вас, твой статус наложил же определенный отпечаток на тебя, верно?

— Я понял, к чему ты клонишь. Но Карьян, — Нэйвир осуждающе покачал головой, — не берись умничать, ни ты, ни я не знаем, как живут Чистильщики. Можем только догадываться и собирать слухи. У меня нет информации, от которой я мог бы отталкиваться.

— Почему же. — он присел рядом и зарядил Нэйвиру по ребрам, когда тот снова попытался его скинуть, — Говорят, второй Чистильщик, который прибудет к нам на остров, ее любовник.

— Кто это сказал?

— Твой отец. — красный дракон был готов рыдать от комичности ситуации. Это что же получается, вождь отбил пару сына у другого Чистильщика?

Как ни крути, наличие мужчины у собственной пары раздражало. И это ещё мягко сказано. Нэйвир сгорал от ревности, с таким соперником как отец, он бы ещё мог потягаться, да вообще с любым на архипелаге и всех тридцати островах. Но что дракон против Чистильщика?

Красный дракон был воином, а они, как правило, реалисты. И этот реализм противно нашептывал, что будь тот любовник его пары хоть десять раз уродливым пузатым и старым извращенцем, Чистильщик понимал Чистильщика.

А от драконов его пара ничего доброго не видела.

Так что Нэйвиру придется из кожи вон лезть, чтобы она просто заметила в нем кото-то большего, чем просто дракона.

Хорошо бы ещё ее хахаль действительно оказался старым и страшным, но это ужасно маловероятно — с такой работой лишних килограммов не наберешь, да и на отдых ввиду преклонных лет Чистильщики не уходят, просто не доживают.

Посему выходило, что шансов у Нэйвира — один без нолика. То есть, шанс есть, но настолько маленький, настолько жалкий, что одно неверное решение, и красный дракон загубит всё вообще.

Он не умел вести дела с Чистильщиками, не знал, как они живут, и понятия не имел, где искать точки соприкосновения. Как показать ей серьезность своих намерений, обратить внимание на себя?

Ингвильд была зла, как никогда. Бессонная ночь на дозоре и часы размышлений принесли свои плоды: теперь в ее глазах зараженный пробил социальное дно и открыл новые грани подлости.

Ладно, с ней не раз поступали отвратительно, низко и бесчеловечно, и многие поступки драконов делали Нэйвира на их фоне вообще безобидным божьим одуванчиком, но никто ещё не измывался над ее психикой так целенаправленно, регулярно и успешно.

И невыспавшаяся рассерженная девушка пришла лишь к одной мысли — либо она его сживет, либо он ее. И то, что какой-то больной, которому осталось жить дней восемь, выигрывал, злило ее до невозможного.

Ингвильд перевернулась на другой бок и пнула одеяло. Как же она зла!

Поспать не вышло — только повалялась в кровати минут пятнадцать, и пришло время вставать. Она снова почесала зудящую руку. С каждым днем шрам напоминал о себе все чаще и Ингвильд опасалась, как бы ни подхватила какую заразу. Или тот же Арамар.

Но яркая полоска свежего шрама, увы, ни о чем не говорила — Ингвильд оставалось только ждать и надеяться, что все обойдется.

Она достала сейф из-под стола и задумчиво замерла. Зелья осталось совсем мало, и если ее опасения верны, то лучше приберечь зелье на крайний случай.

Ингвильд убрала сейф на место и устало опустила голову на руки. Придется избегать того зараженного придурка ещё старательнее. Но он такая заноза в заднице, так просто не отцепиться. Может и правда убить его уже?

Сегодня она ещё планировала снова устроить психологический террор вождю. Как его донимать на этот раз? Может, тем же безумным способом, которым ей выносит мозг красный дракон?

Нет, слишком уж очевидно.

Ингвильд открыла пространственное хранилище, просматривая, какие у нее есть зелья. Осчастливить Варлана поносом? Или порадовать двухмесячной непереносимостью мяса? Аллергия на магию? Или просто погрузить в иллюзию, опоив галлюциногенным?

Вариантов было так много, что она даже не знала, какой выбрать.

А потом задалась вопросом, почему бы не отыграться на заражённом?