В среду спор выиграла Кукушкина: она предположила, что признаний в любви Котёнку на нашем пути встретится на одно больше, чем вчера — я сделал ставку на «уменьшение». К своему удивлению, снова увидел надпись на школьном заборе (в том же месте, где она красовалась в понедельник), выведенную тем же «скачущим» почерком. «Записочками» меня в этот день снова не побаловали. Однако в среду девицы вновь терли моё плечо и выясняли мои планы на субботу. На этот раз они спрашивали не только о том, спою ли я на субботнем концерте. Девчонки интересовались моими планами и на вечер после концерта. С этим вопросом ко мне обратились не только школьницы из параллельных классов. Но и девицы из девятого «А» и девятого «В». И даже три мои одноклассницы намекнули, что прогулялись бы со мной в субботу вечером «по городу» — в том числе и Лидочка Сергеева.

В четверг утром я распахнул дверь своей квартиры — уже прикидывал, какое количество надписей «загадаю» сегодня. Склонялся к мнению, что интерес поклонниц к Котёнку поостыл: с прошлой субботы прошло много времени. Потому решил, что «поставлю» на уменьшение количества надписей. Об этом и собирался сообщить соседке. Но не сообщил. Потому что выглянул на лестничную площадку — Лену Кукушкину там не увидел. Взглянул на часы — узнал, что сегодня не задержался. Отметил, что в это время Лена обычно уже дожидалась меня около своей квартиры: так было с того самого дня, когда она принесла мне белого котёнка. Мелькнула мысль о том, что остановились часы. Но секундная стрелка на циферблате исправно наворачивала круги.

Я озадаченно поправил очки, шагнул к перилам, взглянул вниз: на ступени. Но и там не обнаружил свою соседку-семиклассницу. Удивлённо хмыкнул. Пожал плечами. На всякий случай погрохотал дипломатом, когда запирал дверь. Задержался около квартиры Кукушкиных, прислушался. Не услышал голосов или шагов. Через окно в подъезд проникал свет поднявшегося над соседним домом солнца, отражался в выпуклом стекле дверного глазка соседской двери. Увидел я в том стекле и своё отражение: искажённое, будто в зеркале из «комнаты смеха». Уже шагнул было к лестнице. Но всё же вновь остановился. Обернулся и нажал на круглую кнопку дверного звонка — в квартире соседей раздалась громкая, требовательная трель.

Тут же щёлкнул замок — дверь в квартиру Кукушкиных приоткрылась.

Я увидел знакомую белую полосу пробора на голове соседки-семиклассницы и тонкие косички.

Лена стояла на пороге уже в верхней одежде, сжимала в руке портфель.

— Опаздываешь! — сказал я.

Уловил появившиеся из квартиры соседей запахи табачного дыма и мужского одеколона. Фыркнул. Девчонка всхлипнула — жалобно, как раненый зверёныш. Увидел, как вздрогнули Ленины плечи и дёрнулись тощие косички. Кукушкина будто нехотя подняла голову и посмотрела на меня из-под бровей. Я взглянул на соседку — отступил на шаг назад. Выругался. Пробежался глазами по лицу девочки: по мокрым полоскам на щеках (от слёз), по уже подсохшей ране на распухшей нижней губе, по царапине на подбородке (подкрашенной зелёнкой). Задержал взгляд на посиневшем кровоподтёке под полузакрытым глазом Кукушкиной: веки правого глаза опухли — Лена словно щурила глаз, посматривала на меня через узкую щель (из которой то и дело выкатывались блестящие слезинки).

— Охренеть! — повторил я. — Это кто тебя так? Отец⁈

Лена вздрогнула — и тут же помотала головой.

— Нет, — пропищала она.

Кукушкина провела рукой под носом.

— Это не папа, — сказала она.

Слёзы заскользили по её щекам чаще.

— Кто⁈ — спросил я.

Губы Кукушкиной задрожали; семиклассницы опустила глаза, но всё же ответила:

— Это из-за Котёнка.

— Из-за какого котёнка? — переспросил я.

Лена тихо заскулила — кончики её косичек задрожали.

— Из-за какого котёнка? — повторил я. — Посмотри на меня!

Кукушкина подняла лицо.

— Из-за тебя, — едва слышно сказала она.

И снова заскулила.

— Так…

Я вынул из кармана чистый носовой платок, протянул его пионерке — Лена взяла платок, неуклюже махнула рукой (ударила портфелем по двери), вытерла с лица влагу.

Спросил:

— Ты в школу идёшь?

Кукушкина кивнула.

— Папа… не разрешил остаться.

— Тогда успокаивайся, — сказал я. — Прекрати рыдать. Высморкай нос.

И добавил:

— По дороге мне всё расскажешь.

До звонка оставалось три минуты. Я вошёл в класс, окинул помещение взглядом. Мои одноклассники уже явились на занятие. По своим местам они пока не разошлись — собрались в группы по интересам. Школьники жестикулировали, топали ногами, обменивались тычками и шутками. Лёня Свечин торопливо дописывал домашнее задание. Два десятка голосов слились в единый гул, из которого выделялся громкий хохот Васи Громова и звонкий смех Лидочки Сергеевой. Я кивнул в ответ на приветствия, пожал протянутые руки. Вопросы пропустил мимо ушей. Отметил, что Волкова уже пришла. Она неторопливо листала учебник, словно подсчитывала в нём количество иллюстраций. Обошёл учительский стол, переступил через выставленный в проход у окна портфель. Поздоровался с Алиной, поставил на пол дипломат. Транзитом через стул взобрался на парту. Потоптался ногами по столешнице, взмахнул руками.

— Мальчики и девочки! — сказал я. — Прошу минуту вашего внимания!

Звуки моего голоса разлетелись по помещению, будто усиленные динамиками.

Ученики десятого «А» класса едва ли не одновременно замолчали, повернули в мою сторону лица.

Я смотрел на одноклассников сверху вниз, читал удивление и вопросы в их взглядах.

— Ты чего туда залез? — спросил Свечин.

Он уронил на стол ручку.

— Хочет выглядеть повыше! — ответил ему Громов.

Вася ухмыльнулся.

Но его шутку школьники словно и не заметили: они смотрели на меня.

— Дорогие мои одноклассники! — сказал я. — Обращаюсь к вам с просьбой о помощи! С личной просьбой! Вчера около музыкальной школы три девчонки-старшеклассницы избили ученицу седьмого «В» класса нашей школы Лену Кукушкину. Случилось это во второй половине дня, примерно в половине пятого. Преступницы напали на Лену со спины, повалили её на землю. Били ногами. Девочка их не рассмотрела. Запомнила только, что одна из напавших была одета в красную куртку.

Заметил, что Волкова побледнела.

Продолжил:

— Если вам что-то известно об этом происшествии… — произнёс я. — Не прошу вас идти в по… в милицию. Расскажите, что знаете мне. Обещаю: не выдам, от кого получил информацию. Или просто напишите имена той троицы, что напали на девочку, в записке. Заверяю, что с преступницами разберусь законными методами. Но они будут наказаны — это без вариантов. И попросят у Лены прощения — никуда не денутся. Я хотел бы ускорить их поиски — с вашей помощью.

Я выдержал паузу, пробежался взглядом по лицам школьников.

Спросил:

— Вам что-то известно о вчерашнем нападении?

Парни и девчонки покачали головами.

— Ты очень повзрослел за лето, Крылов, — сказала Наташа Кравцова.

Она демонстративно разглядывала меня: с ног до головы.

— Иван, ты должен пойти к директору, — заявил Свечин, — чтобы Полковник сделал объявление по всей школе! Пусть все услышал о тех гадинах! Так мы их быстрее найдём!

Лёня нахмурил брови.

— Этим должна милиция заниматься, а не мы, — сказала Лидочка Смирнова.

Она поджала губы, покачала головой.

— Крылов, ты это… зови нас, если их найдёшь, — сказал Громов. — А то девки ещё и тебя поколотят. И останемся мы в субботу вечером без Котёнка.

Вася усмехнулся.

Я спрыгнул с парты.

В тот же миг в класс вошла Снежка, и прозвенел звонок.

На уроке я не получил ни одной записки: ни со сведениями о нападении на Кукушкину, ни с признаниями для Котёнка. А едва урок окончился — Волкова набросилась на меня с расспросами. Я перечислил Алине, какие травмы получила вчера моя соседка-семиклассница. Рассказал о причине того нападения (девицы требовали от Лены, чтобы она «держалась подальше» от Котёнка). Рассказал, что Кукушкины не обратились в милицию. Папаша заявил дочери, что та «сама виновата»: связалась с «этим соседом-уголовником». Волкова поохала и сообщила, что «уговорила бы» Кукушкину «пропустить музыку» — «если бы знала». Призналась, что до музыкальной школы Лена «гостила» в Алининой квартире на пятом этаже. Рванула выяснять расписание уроков седьмого «В» класса, когда я обронил, что шёл сегодня в школу вместе с Кукушкиной.