Шефа я всё ещё стеснялся. Никак не мог понять: что он за человек? И как только выстраивал для себя какую-то разумную картину — всё тут же менялось.
Вот как сейчас. Агентство наше было не из больших, но и не из самых затрапезных. Так, серединка на половинку. Временами шеф не чурался и сам, обрядившись в костюм девятнадцатого века и приклеив фальшивые бакенбарды, фотографироваться на Невском…
А теперь он за несколько часов спустил на икру и девочек несколько тыщ в валюте — и ухом не повёл.
— Отвечу честно, как на духу, — повёл косым лошадиным глазом шеф. — Я играю, мон шер.
— В смысле?
— Думаешь, где я нашел этого Германа? В одном доме, где устраивают карточные игры для приличных людей. А что легко пришло — легко ушло. Так что не парься. Точнее, парься — но только в бане… «Три девятки, туз червей, и король бубновый. Спор, досада от речей… и притом — обновы». Не берите в голову, кадет, и пейте чай. Отличный у Ямских умеют заваривать чай. С черёмухой и липой.
У меня был миллион вопросов. И впервые я находился со своим шефом тет-а-тет, и пребывал он в добром расположении духа… Я хотел спросить о колдовстве, о духах, о строгих тётеньках на катафалке. Но, совершенно по Фрейду, из меня вылетел вопрос, который более всего беспокоил:
— Вы считаете, это только начало?
Он сразу понял, о чём это я.
— К сожалению, да. Кстати, хорошо, что напомнил. Достань трубу и набери Котова.
Я послушно проделал то, о чём просили. Когда из динамика послышался привычный рык майора, он негромко сказал:
— Спроси, были ли в прошлые дни жалобы на убийство животных.
Я выпучил глаза, но Алекс настойчиво кивнул, и я пересказал вопрос в трубку. Котов сначала фыркнул. Затем задумался. Потом выругался.
— Было одно, — сказал он. — В зоопарке. Нам заявление поступило… Но мы замотались, и не успели отреагировать. А потом — забыли.
— Так что там случилось? — через мою голову спросил Алекс.
— Да козла какого-то замочили. В смысле — горного. Редкого какого-то вида…
— Чёрт, — сказал шеф. — Почему ты мне сразу не сообщил?
— Потому что не знал, что это важно, — мы явно отрывали Котова от отчёта, и он начинал злиться. — Я и сейчас не понимаю, зачем тебе какой-то козёл.
— Извини, Яша, — протянув руку, Алекс прервал связь, а затем откинулся на подушки дивана и задумался.
— Может, объясните? — робко спросил я.
— Бафомет, — сказал шеф. — Козёл — суть его олицетворение.
— И что?
— А то, мон шер, что семьдесят лет назад я всё это уже видел.
Глава 6
Семьдесят лет… До меня не сразу дошло. Где-то через несколько дней. Но в тот момент я думал лишь об одном:
— Подражатель? Сейчас в интернете можно о любом преступлении прочесть. Все архивы, особенно давнишние, открыты для широкой публики.
— Может и так, — Алекс налил себе водочки, хлопнул по-гусарски и занюхал горбушкой.
— А что будет с той девушкой? Ну, которую в гробу…
— Гроб надобен для конспирации. А с девчонкой всё будет в порядке. Отец Прохор — чудотворец. В некотором роде, — он посмотрел на меня. — Эй, да ты совсем зеваешь, кадет. Ладно. Вызывай такси. Поедем домой.
— А как же Хам?
— Не парься. Меня здесь хорошо знают. К вечеру кто-нибудь пригонит.
Проснулся я уже в сумерках. Было тихо. Лунный свет лежал тяжелыми плитами на рассохшемся паркете. Где-то за стеной негромко капала вода.
Опять бачок протекает, — подумал я и поднялся, чтобы его поправить: не терплю капающей воды.
Говорят, у китайцев даже пытка такая была: слушать, как размеренно падают капли… С ума сойти можно.
Девочки давно разъехались по домам, и я, как был в пижамных штанах, потопал в кухню, чтобы согреть чаю.
Во рту стоял мерзкий привкус. То-ли от выпитого днём, то-ли от этой суггестивной дряни, которой пропитался мой организм.
Как только я вспомнил об этом, спокойное, даже лирическое состояние души испарилось. Я вновь подумал о девушке. Алекс заверил, что с нею всё будет хорошо, но чувство дикости, нереальности происходящего не позволяло в это поверить.
Погрузившись мыслями в события прошедшего дня, я бездумно брёл сквозь тёмный офис, отмечая сонное перемигивание огоньков на ноутбуках, телефонах и принтерах, свежую стопку распечаток — заявки на предстоящие экскурсии; забытую Антигоной пачку сигарет, оставленную Амальтеей кожаную косуху, всю в заклёпках, потёртую от долгой носки. Горшочки с фиалками на подоконнике, большой фикус в угловой кадке, рамки с грамотами на стенах…
Спокойствие и тишина ночного офиса никак не вписывалась в представление об основной деятельности Алекса.
Интуитивно я и сам чувствовал: турагентство — лишь прикрытие. И разум мой старался найти этому прикрытию логичный подтекст…
«Ночные экскурсии». Какой же я был наивный дурачок еще каких-то пару дней назад.
Открылась ранее незамечаемая мною дверь. Точнее, я её видел, но никогда не обращал внимания. Еще один из талантов Алекса: делать невидимым, незаметным то, к чему он не хотел привлекать внимания…
— А, Сашхен. Рад, что ты проснулся, — шеф был в домашнем бархатном халате, но в брюках с лампасами и в белой рубашке под ним. В руке его была зажженная трубка с длинным изогнутым чубуком. — Накинь что-нибудь поприличнее и зайди ко мне.
Я моргнул.
— А вы что, тоже здесь живёте? — брякнул я не подумав. Алекс рассмеялся.
— Надо же мне где-то жить, — выдохнул он вместе с клубом душистого трубочного дыма. — Почему бы и не в фамильном особняке?
— Извините, — я почувствовал, что уши мои неудержимо краснеют. — Я не то хотел сказать. Просто я почему-то думал…
— Я тебя понял, — отмахнулся шеф. — Надевай штаны и заходи. Не стесняйся.
Пока одевался, меня одолело дичайшее любопытство: наконец-то представилась возможность увидеть шефа в привычной ему обстановке. А ведь о том, как человек обустраивает своё жилище, чем окружает себя в моменты досуга, многое можно понять…
Признаюсь: я был разочарован. Да в моих комнатах наверху, занятых не более двух месяцев назад, было больше индивидуальности, чем в спальне шефа.
Ну, не в спальне — во всяком случае, кровати там я не увидел… Был продавленный диван — родной брат офисного, обтянутый коричневым дерматином, только постарше. Был закрытый, офисный же, шкаф — непонятно, что в нём содержалось: одежда? Документы?
Несколько стульев, таких же, как на нашей кухне. На одном из стульев сидел незнакомый мне человек. По внешности я бы сказал, банкир: лет сорока, в хорошем двубортном костюме в ёлочку, галстук стоит явно больше, чем моя гордость — кожаная куртка на бараньем меху…
— Знакомьтесь, Автандил Ашотович: мой помощник Александр. При нём можете излагать своё дело совершенно свободно.
— Но Эйлас говорил, что вы работаете один, — спокойно уточнил гость.
— Так и было, — не стал отпираться Алекс. — Но дело в том, что я уже не молод. И скакать по крышам, а-ля Ришар Сегюр, становится для меня всё более невыполнимой задачей. К тому же, в наше просвещенное время, молодая кровь, так сказать… — они оба посмотрели на меня, словно только сейчас сообразив, что говорить о присутствующем в третьем лице, несколько неприлично.
— Ну, если вы за него ручаетесь, — вздохнул гость.
— Как за самого себя.
Мне такая рекомендация была лестна. Вопрос в другом: соответствует ли она действительности?
Честно скажу: после прошлой ночи меня несколько раз посещала мысль потихоньку собраться и вылезти в окно… Уйти, так сказать, не прощаясь. И не то, чтобы из страха или боязни за свою жизнь. Просто действительность, чего уж греха таить, ни в какие ворота не лезла. И в связи с этим всплывал закономерный вопрос: а не попал ли я в масштабную, захватывающую многих людей и многие сферы, мистификацию?
