Тамъ, гдѣ подобныхъ притязаній нѣтъ, соціалъ-демократіи незачѣмъ воспрещать фантазіи о соціалистическомъ будущемъ, тѣмъ болѣе, что при извѣстныхъ условіяхъ такія произведенія, составленныя съ полнымъ пониманіемъ дѣла и умѣло, могутъ имѣть немаловажное значеніе въ дѣлѣ пропаганды.
Основой дѣятельности соціалъ-демократіи, конечно, всегда будетъ классовая борьба пролетаріата. Это, само собой разумѣется, не значитъ, что соціалъ-демократія не можетъ разсчитывать на притокъ силъ изъ другихъ классовъ. Но тѣ лица, которыя приходятъ къ ней изъ непролетарскихъ слоевъ населенія, привлекаются именно тѣмъ, что она отстаиваетъ интересы пролетаріата. Сюда относятся, съ одной стороны, тѣ элементы, которые чувствуютъ близость собственной пролетаризаціи и этимъ заинтересованы въ улучшеніи положенія пролетаріата, съ другой стороны — лица, становящіяся сторонниками дѣла рабочаго класса изъ идеальныхъ побужденій. Во всякомъ случаѣ силу и вліяніе соціалъ-демократіи создаютъ и опредѣляютъ не какія-нибудь конструкціи будущаго, а вполнѣ опредѣленные пролетарскіе интересы.
Однако, сила соціалъ-демократіи основывается не только на томъ, что она защищаетъ ближайшіе интересы рабочаго класса, но въ равной мѣрѣ зиждется и на ея отдаленныхъ цѣляхъ, на ея идеалахъ, которые, конечно, такъ же, какъ и ближайшія задачи, отвѣчаютъ очень реальнымъ потребностямъ и соображеніямъ. Нѣтъ ничего ошибочнѣе воззрѣнія, которое теперь часто высказывается, будто соціалъ-демократія выросла и окрѣпла единственно благодаря своему участію въ повседневной классовой борьбѣ, будто ея идеалы очень красивая, но совершенно лишенная практическаго значенія декорація. Наоборотъ, большая, лучшая часть ея силы заключается въ томъ, что изъ всѣхъ современныхъ партій она одна имѣетъ идеалы, великія цѣли, лежащія далеко за предѣлами современнаго общественнаго строя. Это не трудно обнаружить даже самымъ краткимъ изслѣдованіемъ.
Антагонизма между пролетаріатомъ и капиталомъ уничтожить нельзя; онъ долженъ все болѣе обостряться. Однако, политическая побѣда пролетаріата безусловно исключаетъ возможность продолженія существованія капиталистическаго способа производства. Когда эта побѣда станетъ неизбѣжна, гибель капитализма будетъ внѣ сомнѣнія. Поэтому пролетаріатъ, борющійся за политическую диктатуру, тѣмъ опредѣленнѣе долженъ поставить себѣ цѣлью введеніе новаго способа производства, построеннаго на пріобрѣтеніяхъ стараго и отвѣчающаго пролетарскимъ интересамъ, чѣмъ глубже онъ понялъ условія своего существованія и чѣмъ тверже онъ увѣренъ въ самомъ себѣ и въ своемъ дѣлѣ. Его соціалистическіе идеалы настолько же вытекаютъ изъ его увѣренности въ побѣдѣ, насколько она въ свою очередь поддерживается и питается ими. Его идеальныя, или, если угодно, революціонныя цѣли — въ данномъ случаѣ это одно и то же, — являются также и самыми тѣсными узами, сплачивающими въ единый, сильный организмъ обособленные слои рабочихъ, имѣющихъ различные ближайшіе интересы. Отнимите у борющагося пролетаріата его соціалистическіе идеалы — вы лишите его активнаго энтузіазма, лишите его сплоченности.
Кромѣ того, соціалистическое движеніе утратитъ, благодаря этому, большую часть своей притягательной силы, вербовавшей ему сторонниковъ какъ въ низшихъ, такъ и въ высшихъ слояхъ общества; съ одной стороны, уменьшится его агитаціонная сила въ тѣхъ слояхъ пролетаріата, которые едва могутъ разсчитывать на успѣхъ въ будничной борьбѣ за лучшее положеніе, которыхъ только надежда на коренной переворотъ существующихъ отношеній можетъ вырвать изъ гнетущихъ объятій апатичнаго отчаянія; а съ другой стороны, рабочая партія, отказывающаяся отъ соціалистическихъ идеаловъ и ограничивающая свою дѣятельность борьбой за заработную плату и законодательную охрану труда и другими задачами повседневной жизни, теряетъ вмѣстѣ съ тѣмъ способность привлечь на свою сторону лучшіе элементы буржуазной «интеллигенціи», скорѣе всего присоединяющіеся къ пролетаріату. Пролетаріату нужны опытные, образованные мыслители, которые возвышаютъ его интеллектуально и придаютъ его движеніямъ цѣлесообразность и единство; ихъ онъ беретъ изъ рядовъ буржуазной «интеллигенціи», такъ какъ самъ можетъ выдвинуть ихъ лишь съ большимъ трудомъ. Для такихъ высокоразвитыхъ въ умственномъ отношеніи и самоотверженныхъ умовъ буржуазіи пролетарское движеніе будетъ тѣмъ привлекательнѣе, чѣмъ оно идеалистичнѣе, т.-е., чѣмъ выше тѣ цѣли, которыя оно себѣ ставитъ. Наиболѣе выдающіеся великіе утописты, эти лучшіе, глубочайшіе мыслители буржуазіи, не могли уяснить себѣ значенія повседневной пролетарской борьбы; ихъ увлекало лишь самое уничтоженіе пролетаріата, какъ такового, уничтоженіе существующаго способа производства: великая борьба за мелкія, сомнительныя побѣды отталкивала ихъ. Безсмертная заслуга Маркса и Энгельса состоитъ именно въ томъ, что они примирили это противорѣчіе, выяснили значеніе будничной борьбы пролетаріата для его освобожденія и сообщили послѣднему такимъ путемъ непобѣдимую движущую силу. Но и Марксъ и Энгельсъ, такъ же, какъ и Лассаль и почти всѣ вышедшіе изъ буржуазіи элементы нашей партіи, пришли къ пролетаріату какъ идеалисты и революціонеры, въ качествѣ борцовъ противъ существующаго общественнаго и государственнаго строя, а не поборниками тѣхъ или иныхъ рабочелюбивыхъ мѣръ. Если изъ теоретическихъ соображеній не слѣдуетъ заслонять цѣль движеніемъ, то тѣмъ болѣе этого не позволяютъ сдѣлать практическія соображенія пропаганды.
Однако, соціалистическая пропаганда такъ же мало, какъ и развитіе соціалистической теоріи, нуждается въ конструированіи и подробной обрисовкѣ государства будущаго. Для того, чтобы познать цѣли освободительной борьбы пролетаріата настолько, насколько это необходимо для удовлетворенія практическихъ потребностей нашего поколѣнія, достаточно изслѣдовать современность, открыть въ ней зародыши и тенденціи, могущіе впослѣдствіи развиться въ факторы, опредѣляющіе будущность. Но массы людей воодушевляются не голыми абстракціями, а лишь конкретными перспективами. Отсюда вытекаетъ пропагандистская сила соціалистическихъ утопій. Нельзя объяснять случайностью того, что изъ двухъ наиболѣе распространенныхъ произведеній соціалистической литературы послѣдняго десятилѣтія, — «За сто лѣтъ» Беллами и «Женщина и соціализмъ» Бебеля, — первое является романтическимъ описаніемъ будущаго, а второе отличается обиліемъ и наглядностью предположеній о будущемъ.
Есть еще одинъ мотивъ пропагандистскаго характера, поддерживающій стремленіе къ наглядному, осязательному изображенію будущаго строя. Въ противовѣсъ утопіямъ соціалистовъ, противники послѣднихъ обнаруживаютъ склонность изобразить будущее и показать, какія послѣдствія повлечетъ за собой, по ихъ мнѣнію, побѣда пролетаріата. Желаніе опровергнуть подобныя анти-утопіи побуждаетъ даже такихъ соціалистовъ, которые вовсе не обладаютъ художественной фантазіей, пуститься, — иногда правда робко и уклончиво, — въ эту область. Такой апологическій характеръ носитъ трудъ, предлагаемый вниманію читателей.
Наши противники обыкновенно выдвигаютъ противъ осуществленія соціалистическихъ идей главнымъ образомъ два довода: во-первыхъ, то, что соціализмъ противорѣчитъ «природѣ человѣка», а во-вторыхъ, что соціалистическое равенство есть равенство нищеты.
Допустимъ, что первый доводъ основателенъ: тѣмъ не менѣе онъ еще ровно ничего не говоритъ противъ возможности осуществленія соціализма. Рѣшающимъ факторомъ является вопросъ о неизбѣжности побѣды пролетаріата и пораженія капитализма; если и то и другое неизбѣжно, то соціализмъ станетъ общественной необходимостью. Развѣ при настоящихъ условіяхъ мыслимъ какой-нибудь иной, не соціалистическій и не капиталистическій, способъ производства?
Разъ соціализмъ сдѣлается общественно-необходимымъ, то изъ всѣхъ столкновеній между нимъ и «человѣческой природой» онъ долженъ будетъ выходить побѣдителемъ, а она побѣжденной, такъ какъ общество всегда оказывается сильнѣе «человѣческой природы», т. е. индивидуума. Самую ясную иллюстрацію этого даетъ намъ современное общество, которое уже давно должно было бы рухнуть и погибнуть, если бы его могли сокрушить конфликты человѣка съ природой. Извѣстно, что голодъ и любовь — два главныхъ фактора, постоянно поддерживающіе въ движеніи весь механизмъ природы, а слѣдовательно, и человѣческую натуру. Кажется, что первенствуютъ они. Но что мы видимъ въ дѣйствительности? Передъ витринами переполненныхъ всевозможными продуктами булочныхъ, мясныхъ и самыхъ разнообразныхъ торговыхъ заведеній стоятъ толпы людей, которые голодаютъ, — нѣтъ, хуже! — которые видятъ, какъ голодъ терзаетъ ихъ собственныхъ дѣтей, и которые все-таки противятся велѣніямъ голода, ничего не берутъ изъ обильныхъ запасовъ, лежащихъ передъ ихъ глазами. Ихъ сдерживаетъ не только страхъ передъ неумолимой строгостью карающаго закона, но еще гораздо болѣе властное, глубоко укоренившееся въ нихъ уваженіе къ собственности. Общественная норма, созданная общественными потребностями, оказывается сильнѣе голода.
