— Адский пес его не кусал. Его плечо не в таком ужасном состоянии, как была моя нога.

— Ты права. — Алек вошел в дверь, не сводя глаз с Бена.

Чувствуя себя так, словно очнулся от кошмара, Райдер понял, что в комнату проникает солнечный свет. Долгая ночь закончилась.

— Если это не адский пес, то что у него с плечом?

— Пуля от одного из здешних начинащих кахиров. — Шериф опустился в кресло в стороне. — Уэсли должен был привлечь внимание адского пса — и ничего больше. Работа Бена состояла в том, чтобы выпотрошить дьявольского пса ножом. Он был под адским псом, когда Уэсли начал стрелять. Я не знаю, попал ли Уэсли прямо в Бена или пуля срикошетила от бронированных пластин адского пса.

Какой — то кахир подстрелил его сородича? Ярость поднялась в Райдере.

— Где этот ублюдок? Я…

— Он мертв, — голос Бена был хриплым от горя и боли.

— Да. Он вернулся к Матери. — Печаль на лице Алека была такой же, как и у Бена. — Пуля лишила Бена возможности воспользоваться ножом, и адский пес бросился на Уэсли.

— Зачем же он стрелял, если не должен был этого делать? — спросила Эмма. — Я не думаю, что кахир испугался.

Целитель фыркнул.

— Только идиот без страха встретится лицом к лицу с адским псом.

Бен встретился взглядом с Райдером и полуулыбнулся в знак согласия.

— Мы были напуганы, Эмма, — тихо сказал Алек. — Кахирам удается продолжать только потому, что наши защитные инстинкты сильнее наших страхов.

— Ты напала на адского пса, чтобы спасти ребенка. — Донал бросил на нее взгляд серебристо — серых глаз. — Разве тебе не было страшно?

Через секунду она понимающе кивнула.

Напала? Чтобы спасти ребенка? Предубеждения Райдера исчезали быстрее, чем тени, убегающие перед рассветом.

Ее ночная рубашка и халат задрались выше правого колена, обнажив остатки раны. Розовые и белые шрамы образовывали уродливый узор из разорванных мышц и кожи. Ряды проколов были немым свидетельством укуса огромной челюсти.

Она не солгала. И она рисковала жизнью, чтобы спасти ребенка. Бросилась на адского пса. Клянусь Богом, неудивительно, что Бен заверил его, что она никогда не причинит вреда Минетте.

Черт, он был слеп, как пьяный гном на рассвете.

Час спустя Райдер, пошатываясь, вошел в свою ванную. Рубашка прилипла к спине от пота. Слезы жгли ему глаза, в горле першило, а руки дрожали, когда он наклонился над раковиной, чтобы ополоснуть лицо холодной водой.

— Клянусь Богом, брат, — прошептал он. Он предпочел бы, чтобы ему вырвали когти один за другим, чем смотреть, как его брат проходит через такие мучения.

Кряхтя от усилия, он выпрямился. Все кончено. С Беном все будет в порядке, хотя ему придется побыть в покое несколько дней, пока восстановленные кости не срастутся окончательно.

Облокотившись на раковину, Райдер задумался о будущем. Он не был таким хорошим лидером, как его сородич, но пока Бен не придет в норму, Райдер будет делать все, что нужно.

Верно.

Пора проведать Минетту. И еще каким — то образом присматривать за Беном.

В двух шагах от спальни он столкнулся с кем — то. Тихий писк и легкий аромат корицы и цветов подсказали ему, кто это.

— Эмма.

— Прости, — прошептала она. — Я… Он может замерзнуть. — Она приподняла одеяло, которое держала в руке.

— Ты собираешься сидеть с ним.

— Да. — Ее голос был хриплым от сдерживаемых слез. — Боюсь, он не позовет, даже если ему что — то понадобится.

— Ты хорошо его знаешь, — Райдер изучал эту маленькую женщину, которая явно заботилась о его брате. Всю ночь, с каждым стоном, который издавал Бен, страдание на ее лице становилось все сильнее. — Ему будет приятно, что ты будешь рядом.

Ее удивленный взгляд на его комплимент пристыдил его. Пора набраться мужества, кот. — Эмма, прости, что обвинил тебя во лжи. За холодность, которую я проявил к тебе с тех пор, как приехал. Надеюсь, ты простишь меня.

— О — конечно. — Она помедлила. — Ты можешь сказать мне, что я сделала, чтобы ты…

— Был таким мудаком? — Клянусь Богом, его следовало взять за шкирку и хорошенько встряхнуть. — Ты не сделала ничего плохого, — твердо сказал он. — Кроме того, что ты самка.

— Ты ненавидишь меня за то, что я женщина?

Ее голос звучал так потрясенно, что он усмехнулся. Потому что она заслуживала гораздо большего, чем то, как он обращался с ней, он попытался объяснить.

— Очевидно, я встречал не тех женщин. А последняя, у которой совсем помутился рассудок, была матерью Минетты.

— Ох. Извини за любопытство, — Она помолчала, нахмурив брови. — Как она умерла?

— Умерла? — Его горький смех заставил маленькую женщину вздрогнуть. Дьявол. Он осторожно положил руку ей на плечо. Такая мягкая и теплая. — Прости, что я рассмеялся. Но Женевьева не умерла.

— О! — Ее светлые брови сошлись на переносице. — Тогда… почему у тебя ее детеныш?

— Она не заботилась о Минетте. Женевьева жаждет, чтобы мужчины прислуживали ей. Чтобы быть в центре внимания, она будет строить козни, рассказывать небылицы, манипулировать — и даже натравливать мужчин друг на друга. Минетта была… неудобной.

— О! — На лице Эммы отразилось отвращение. Потом она нахмурилась. — Значит, твое мнение, что все женщины лгут, основывается на одном человеке?

Разве это не выставляло его идиотом?

Приняв удар, Райдер печально улыбнулся ей.

— До сих пор я не понимал, каким недоверчивым стал. Но, да, во всем, что говорит одинокая женщина, я ищу скрытые смыслы и ложь.

— Это нехорошо. — Ее глаза загорелись надеждой — для него? Черт возьми, она была милой. — Но теперь ты знаешь, что у тебя проблемы с общением с женщинами?

— Да. — Он потянул ее за прядь волос, как это делал Бен. — Я над этим поработаю. Поможешь? Стукнешь меня, если я облажаюсь? — Удар медвежонка будет гораздо менее болезненным, чем удар гризли.

— Я? — Она чуть не взвизгнула.

— Пожалуйста?

Он с удивлением наблюдал, как она выпрямила спину.

— Да, конечно. Я буду рада помочь.

Застенчивая маленькая медведица выходила из своей берлоги, потому что кому — то нужна помощь. Он действительно был тупицей.

Рассматривая ее теперь без предубеждений, он заметил, что все в ней было привлекательным — ее прямой взгляд, то, как она встречалась со своими проблемами, несмотря на страхи, как она старалась держаться на ногах, несмотря на то, как сильно болела ее нога, как она заботилась о Минетте, ее радость, когда она пела.

И больше всего на свете — то, как доброта лилась из нее, словно из благословенного фонтана.

Плечо Бена болело так, словно карлик раскапывал его заостренной киркой. Больно ему или нет, но он чертовски проголодался. Пора совершить набег на кухню.

Кряхтя от напряжения, он сумел сесть на кровати. Он выругался, когда повязка, на ношении которой настоял Донал, соскользнула набок и больно натянулась.

— Что ты делаешь? — Опираясь на трость, Эмма стояла в дверях.

— Что случилось, медвежонок? — Его вопрос прозвучал неровно, как кора болиголова.

Нахмурившись, она, прихрамывая, зашла в комнату, и он… реально не мог оторвать взгляд от ее бедер, обтянутые джинсами.

— Предполагается, что ты спишь.

Черт, она была милой. И он внутренне возрадовался, когда ее эмоции смели ее застенчивость.

— Солнце уже встало.

— Но… но ты же чуть не умер. — Она ткнула в него пальцем. — Не смей двигаться. Донал сказал, что сегодня утром ты останешься в постели.

Он планировал проигнорировать это идиотское ограничение. Хотя, возможно, ему придется пропустить работу на день или два. Спасибо Матери, что Райдер вызвался присматривать за бригадами — и бедный кот возненавидит каждую секунду, когда ему придется общаться с другими людьми.

— Я буду вести себя хорошо, — сказал Бен. — Если ты принесешь мне завтрак.

— Все уже готово. Пришел Козантир и сказал, что отнесет его наверх. — Она прикусила губу… очень мягкую, изогнутую губу. — Козантир не должен выполнять такую скромную задачу.