Он знал. Все знал, и он собирался заставить ее рассказать все. Она вздохнула. Увертки — это одно, но она не могла лгать Козантиру.

— Она мать Минетты — ужасная, жестокая мать, которая повсюду лжет.

— Спасибо, Эмма. — Взгляд Калума остановился на Минетте. — Алек, пожалуйста, созови собрание даонаинов сегодня вечером в таверне.

У Эммы перехватило дыхание. Собрание. Отдаст ли он Минетту ее злой матери? Ее взгляд встретился с взглядом Райдера, затем с взглядом Бена. Смогут ли они убежать?

Когда Козантир повернулся, сила Бога замерцала вокруг него, приглушенная светом фонаря на крыльце. — Бенджамин, тебе приказано привести детеныша, твоего сородича и барда на Собрание. Всех их, кахир. Я ясно выразился?

— Да, Козантир, — ответил Бен напряженным голосом.

И на этом все закончилось. Ни один даонаин не пошел бы против прямых приказов Козантира.

Волна ярости сотрясла ее. Калума не должно было быть здесь. Почему он вернулся так рано? Знала только она. Она все испортила, когда Шей спросил ее о выступлении этим летом. Вики, несомненно, рассказала Алеку… который позвонил своему сородичу.

Эмма обняла Минетту и поцеловала ее в макушку. Она и ее мужчины приведут Минетту на встречу. Но даже если бы ей пришлось бросить вызов Самому Богу, она не позволила бы Женевьеве заполучить этого драгоценного детеныша.

— Готово. — Донал протянул Бену одно из одеял и поднялся. — Я хочу, чтобы вы все что — нибудь съели, выпили по крайней мере три стакана воды — без алкоголя — и легли спать на весь день. — Его брови сошлись на переносице, и он добавил: — После исцеления вас будет клонить в сон. Не пытайтесь делать ничего, что требует концентрации или бдительности. Я ясно выражаюсь?

Он знал. Эмма почувствовала, как слабеют ее мышцы, почувствовала, как усталость овладевает ее телом и разумом. Он предупреждал их, что они рискнут жизнью Минетты, если попытаются сесть за руль сегодня.

— Тебя услышали, целитель. Спасибо за твою заботу. — Ветер трепал одеяло, когда Бен натягивал его на себя. — Козантир, я тебе понадоблюсь?

— Нет, кахир. — Калум склонил голову набок. — Шеймус, Зебулон и Алек завершат патрулирование сегодня. Ты сможешь доставить свою семью домой?

Семья. Выражение лица Бена соответствовало тому, что было в сердце Эммы.

— Да, Козантир. Я отвезу свою семью домой.

Они по очереди принимали душ, чтобы кто — то мог остаться с Минеттой на кухне. Теперь, чистый и с болью в каждой мышце, Райдер держал Минетту на коленях. Эмоции захлестывали его, их невозможно было контролировать.

Это был непередаваемый восторг слушать, как его детеныш болтал о своей ночи, ее слова текли так, словно она хранила их, чтобы использовать все сразу.

Это была ярость, когда она рассказала ему о том, как испугалась и какой темной была тропа к таверне. Он чувствовал себя так, словно у него на шее затянулась петля при мысли о потере своего маленького котенка.

Он думал, что любовь — это разовая эмоция, а не та, которая распространяется, заполняя вселенную.

Почувствовав, что она потеряла его внимание, Минетта повернулась в его объятиях, взяла его лицо в свои крошечные ладошки и нахмурилась, глядя на него.

— Папочка, думаю, ты устал.

— Правильно, котенок. — На кухне стало светлее, когда лучи утреннего солнца заглянули в окна. Он поймал взгляд Бена. Что, черт возьми, им теперь делать?

Лицо Бена было бледным. Углубившиеся морщины, обрамлявшие его рот, свидетельствовали о напряжении этой ночи, о том, что ему причинили боль, об исцелении, которое потребовало, как от пациента, так и от целителя всех сил.

— Мы чистые и накормленные, как и велел целитель. Давай уложим наших маленьких девочек в постель. — Он обнял Эмму, поднимая ее со стула.

— Вы единственные два человека в мире, которые называют меня маленькой, — огонек в янтарных глазах Эммы говорил о том, что она совсем не возражает.

— Продолжаю говорить тебе, бард, для таких мужчин, как мы, ты идеального размера, — сказал Райдер.

Бен одарил его усмешкой.

— Прелестная Эмма, — вмешалась Минетта.

— У нас что, группа по вскармливанию эго? — Эмма наклонилась вперед, чтобы поцеловать Минетту в щеку, когда Райдер поднялся.

Его детеныш уже засыпал к тому времени, как он поднялся по гребаной бесконечной лестнице. Наверху он подождал Бена и Эмму. Ни один из них не двигался быстрее.

Эмма взглянула на Райдера и Минетту.

— Если ты не планируешь спать рядом с ней, не возражаешь, если это сделаю я?

Прежде чем он успел ответить, Бен склонил голову.

— Моя кровать достаточно большая для троих с половиной.

— Да, — сказал Райдер, не задумываясь.

У Эммы отвисла челюсть.

— Но…

— Это большая кровать, дорогая, — сказал Бен. — Мы уже спали на ней раньше, помнишь?

— Ну, это так, но…

Райдер внимательно посмотрел на нее. Она выглядела не столько несчастной от этой мысли, сколько удивленной, и он готов был поспорить на кролика за завтраком, что ее мать никогда не спала с ней в одной постели. Но, учитывая их животное происхождение, большинство оборотней снова нуждаются в тактильном контакте во время стресса… как детеныши, сбившиеся в кучу на своей матери.

Дрожь Эммы не прекращалась, несмотря на горячий душ. Она нуждалась в них. Он признал остальное — они нуждались в ней так же сильно.

— Мы даже позволим тебе спать между нами. Никакие кошмары не пройдут мимо нас.

Она выглядела шокированной тем, что он присоединился к Бену в давлении на нее. Затем, с тихим смиренным вздохом, она проявила свою храбрость.

— Я хочу этого. Хочу, чтобы вы оба и Минетта были со мной, чтобы я могла быть уверена, что вы все еще живы каждый раз, когда я просыпаюсь.

— Да. Несомненно.

Когда все они, самцы, самки и детеныш, улеглись на кровать, Райдер издал долгий, низкий, удовлетворенный вздох. Минетта прижалась к его груди. До него донесся аромат корицы Эммы. Он слышал медленное дыхание своего брата.

Живые и вместе.

***

Когда начался легкий послеполуденный дождь, Бен проснулся и лежал неподвижно, подводя итоги. Усталость прошла. Боли в плече, руке и боках — исчезли. Благодаря Божьим дарам, кахиры обладали большей выносливостью, чем большинство оборотней.

Кроме того, он уже много лет не спал так крепко. Не нужно быть гением, чтобы понять, почему. Он лежал на боку лицом к центру кровати, свернувшись калачиком вокруг мягкого, пышного тела. Круглая попка Эммы была прижата к его паху, ее спина прижималась к его груди, а он обнимал ее и Минетту. Райдер был в той же позе, лицом к детенышу, его рука лежала на обеих самках.

Долгие минуты Бен наслаждался радостью от того, что его самка и детеныш в его объятиях. От того, что рядом с ним его брат, который любит и защищает их маленькую семью. Так и должно быть.

Прошлая ночь была… плохой. Если бы он потерял свою семью сейчас, он сомневался, что выжил бы. Его губы сжались, когда он вспомнил тот ужас, услышав, что Минетта пропала, увидев Эмму на земле, и Райдера, сражающегося с адским псом.

Его сородич рисковал своей жизнью, чтобы спасти Эмму, а потом бросился на помощь Бену. Эмма пожертвовала бы собой, чтобы спасти детеныша. Могут ли у мужчины быть более достойные спутники жизни? Черт возьми, он ими гордился.

Он любил их. Его брата. Эмму. Минетту.

Это нужно показать. Свершившийся факт. Если бы Козантир решил забрать детеныша, он бы встретил их сопротивление.

Но единый фронт был всего лишь побочным преимуществом, признал он. Шаг, который они предпримут сейчас, требовало его сердце, а не логика.

Дыхание Эммы было медленным и ровным, на щеках появился здоровый румянец. Она поправилась. К его брату так же вернулся румянец. Минетта выглядела как любой счастливый, спящий детеныш. Судя по легким подергиваниям, она скоро проснется.