Я не могу уснуть.

Не могу уснуть с тех пор, как на меня напали, с тех пор, как вернулась в свою старую кровать. Я ворочаюсь. И даже если закрываю глаза на секунду, то вижу трансформацию Солона, вижу, как он превращается в зверя. Иногда сон начинается с секса, как будто тот снова внутри меня, трахает членом и хвостом, и я наслаждаюсь этим. Но потом сон меняется, и, когда я начинаю кончать, он превращается. И все же в некоторых моих снах остается Солон. Он уже в своем облике причиняет мне боль, все также стремится убить. Как будто они со зверем теперь одно целое.

Переворачиваюсь и смотрю на статуэтку Пазузу на тумбе, вспоминая времена несколько месяцев назад, когда все было легко. Думала, что я обычная девушка, у которой впереди нормальная жизнь.

Но реальность не позволяет притворяться. Я голодна, устала, и на сердце никогда не было так тяжело. Провожу много времени с родителями, не жалуюсь, но с ними не чувствую себя в безопасности — знаю, что они на самом деле не смогут защитить меня. И теперь я боюсь того, с кем правда была как за каменной стеной.

И все же, когда я думаю о Солоне, мужчине, вампире, которого знаю и люблю, то не испытываю настоящего страха. Страх относится к той его темной части, которую он не может контролировать. Вот кого я по-настоящему боюсь. Знаю, что от этой его части никуда не деться, Солон застрял. И чтобы Солон оставался в моей жизни, придется иметь дело со зверем.

Просто надо найти способ обойти это. Вычеркнуть его из жизни не получится — он и есть моя жизнь. Если я обладаю способностью создавать адекватных вампиров, почему не могу придумать, как избавиться от чудовища? Джеремайс смог усыпить его взмахом руки. Он сможет научить меня, по крайней мере, как это делать?

Я вскакиваю с кровати с твердой решимостью.

Направляюсь на кухню, размышляя, съесть ли что-нибудь для начала, и желудок урчит в ответ. Затем иду по коридору к входной двери и открываю ее, выглядываю на улицу, ожидая увидеть Солона, желая рассказать ему о своем плане.

Он был здесь каждую ночь, как только темнело. Ждал в тени, курил сигары. Не разговаривал со мной и не заходил в дом. Даже не пытался связаться со мной телепатически. Солон держался в стороне, с глаз долой, из сердца вон. Как будто все так просто.

Но я знала, что он здесь. Честно говоря, это было утешением. Знать, что независимо от моих слов о том, что нам нужно пространство, которое Солон мне и дал, все равно тот отказался покидать меня. Может, потому что собственник, или хочет защитить, или и то, и другое. Но главное, что я остро ощущала его присутствие.

За исключением того, что его сейчас здесь нет. Смотрю по сторонам и осторожно зову:

— Солон? — Но ответа нет. Даже не чувствую его запаха. Пахнет только выхлопными газами и собачьей мочой.

Ох, черт. Куда он делся? Родители ссорились из-за того, что тот сидел тут последние несколько дней. Может быть, они ему надоели или навязали чувство вины или что-то в этом роде.

Закрываю дверь, запираю ее, проверяя несколько раз, и пытаюсь подумать. Не хочу даже представлять, что с Солоном случилось что-то плохое, но все же. У меня нет с собой телефона — остался у него дома, — но у родителей есть его номер.

Я разворачиваюсь и хочу уже постучать в дверь родителей, но вспоминаю , что сейчас три часа ночи, и передумываю. С Солоном все должно быть в порядке. Он всегда в порядке. Даже в облике зверя с ним все в порядке.

Нужно попробовать самой.

Закрываю глаза и пытаюсь вообразить темный колодец внутри себя. Я представляю, как погружаюсь внутрь, в себя, в иной мир, пока настоящий ускользает, чем глубже погружаюсь в темноту, в мягкое, гладкое, прохладное место внутри.

Я ныряю в темноту, представляю свой спуск, пока не вижу колодец, освещенный только серпом луны. Все, что мне нужно, все, чего мне хочется, находится в этом темном бесконечном пространстве. Я тяну руки ладонями к воде, пытаясь поднять воду против силы тяжести, как обратный водопад, текущий в меня.

«Джеремайс», — зову я в колодец. — «Джеремайс, мне нужна твоя помощь».

Слова отдаются эхом внутри меня, как звуковые волны от стен пещеры.

Затем…

«Ты уверена, дитя мое?» — Я слышу, как его голос проникает в мою голову, словно сороконожка, ползущая вверх по позвоночнику.

Ядовитая.

«Да, уверена», — отвечаю я.

И жду.

Жду, когда меня унесет в другое измерение. Или когда он постучит в мою дверь. Возможно, телепортируется в гостиную или влетит через окно ванной.

Но нет.

Вместо этого черный бесконечный колодец меняется. Каким-то образом становится больше. Настолько, что когда я открываю глаза, то вижу лишь его. Никакой квартиры, ничего, кроме колодца. И когда смотрю на себя сверху вниз, становлюсь призраком. Тело прозрачно, под ним черная пустота, моя бледная кожа зыбкая, как туман.

«Где я?» — спрашиваю, оглядываясь по сторонам, стараясь не паниковать, но странное чувство слишком подавляет. Я… внутри себя?

«Ты здесь», — говорит Джеремайс, выходя из пустоты. Его черный плащ плавно сливается с небытием, так что все, что я вижу, — это его постоянно меняющееся лицо. — «Здесь все, что тебе нужно».

Тут холодно, несмотря на то, что мне трудно замерзнуть. Я пытаюсь обхватить себя руками, но они просто проходят насквозь. Ох, какое нехорошее чувство.

«Зачем позвала меня?» — спрашивает он. — «Я не ожидал увидеть тебя так скоро. На самом деле, вообще не ожидал тебя увидеть».

«Мне…» — начинаю. — «Мне просто нужен способ понять, как контролировать Солона. Когда он зверь. Монстр. Хочу как ты, отключать его. Только так я могу быть с ним и не жить в страхе».

«О, но страх полезен, дитя мое», — говорит Джеремайс, одаривая меня мимолетной улыбкой. — «Он укрепляет тебя. Разве ты не стала сильнее теперь, когда боишься?»

Странный вывод.

«Я вообще не хочу бояться», — признаю. — «Солон сказал, что я неособенная».

«Ауч», — сухо говорит он.

Я почти смеюсь.

«Да, ауч. Недостаточно особенная, чтобы приручить зверя, а ты… ты особенный. Ты смог это контролировать. Я хочу также. Хочу научиться. Ты научишь меня?»

Джеремайс мгновение пристально смотрит на меня. Его лицо меняется, и мне приходится отвести взгляд.

«Шаг вперед», — говорит он, не отвечая на мой вопрос.

Я смотрю вниз и вижу, как внизу в колодце начинает плескаться вода. Мгновение колеблюсь, затем иду на прозрачных ногах. Внезапно дно уходит у меня из-под ног, если оно вообще было, и я погружаюсь прямо в темноту, как будто меня кинули в чернила. Вода захлестывает с головой. Я открываю рот, чтобы закричать, но вместо этого вода врывается в легкие, удушая.

Появляется пара рук и хватает меня за плечи, вытаскивая из воды, пока я не оказываюсь на сухой земле, на галечном пляже. Медленно поднимаю голову, моргая.

Здесь тоже темно, но не так, как в пустоте. Я больше не внутри себя, наверное. Лежу на берегу, передо мной огненный круг, в центре которого стоит Джеремайс, а позади него ряд темных деревьев.

— Где я сейчас? — бормочу себе под нос, выплевывая воду. Она черная, и от этого зрелища по спине пробегает волна отвращения. — Подожди, дай угадаю, в одном из многих миров, к которым у меня есть доступ.

Когда Джеремайс не отвечает, я поднимаю на него взгляд. Он выглядит особенно угрожающе из-за пламени, огонь танцует в его темных глазах.

— Извини, сарказм помогает освоиться, — говорю ему.

— Я заметил, — произносит он через мгновение.

— Итак, — начинаю я, поднимаясь на ноги и направляясь к нему. Пламя угрожающе отталкивает, поэтому я останавливаюсь за пределами круга. — Это магическая тренировочная площадка?

Он не выглядит удивленным.

— Зачем ты пришла ко мне, Ленор?

— Я же сказала. Хочу… уметь контролировать звериную сторону Солона. Как это сделал ты.