— И что привело вас в мою глушь? — спрашивает нас Вульф, в его золотисто-зеленых глазах пляшут огоньки.

— Там кто-нибудь есть? — спрашивает Солон, указывая на дверь.

— Не стоял бы здесь, если бы не было, — отвечает Вульф, настороженно разглядывая нас. Что касается Вульфа, Эзры и Аметист, то их работа в «Темных глазах» в значительной степени взаимозаменяема. Кто-то охраняет заднюю дверь, кто-то работает барменом, а кто-то отвечает за «Темную комнату». Насколько я понимаю, нынешняя роль Вульфа заключается в том, чтобы работать с людьми-добровольцами и следить за тем, чтобы все прошло благополучно. Очевидно, несмотря на ограничения, вампиры время от времени теряют самообладание и убивают кого-нибудь. Но люди сами идут на этот риск, когда заходят сюда.

— Думаешь, они будут возражать, если Ленор посмотрит? — спрашивает Солон.

Брови Вульфа взлетают к потолку, и он пристально смотрит на меня.

— Хочешь посмотреть?

— Не смогу стать полностью вампиром, если не узнаю точно, что там происходит, — говорю ему, будто бы защищаясь. Что, черт возьми, в этом такого? Они уже много раз объясняли, что там происходит. Несильно отличается от того, как я питаюсь от Солона, просто, вероятно, гораздо более клинично. Например, как сдать кровь в банке крови или что-то в этом роде.

Вульф оглядывается на Солона, как бы спрашивая: «Ты уверен?» Солон просто кивает.

— Тогда ладно, — говорит Вульф, кладя руку на дверь. — Не думаю, что они даже заметят вас.

«Ну и хорошо», — думаю я. — «Надеюсь, у вампиров нету страха зрителей или что-то в этом роде, ведь тогда я испорчу им всю трапезу».

Вульф открывает дверь, и мы с Солоном входим в полутемную комнату. Запахи крови и секса бьют меня по лицу, прямиком в мозг, и без того заставляя мои чувства работать на пределе.

— Стучите, если захотите выйти, — произносит Вульф, прежде чем захлопнуть за нами дверь.

О мой бог.

Кровь.

Кровь абсолютно повсюду, она разбрызгана по стальным полам, по стенам. Но не это заставило мою челюсть отвиснуть до пола, а щеки запылать.

Прямо перед нами был очень мускулистый, очень обнаженный мужчина-вампир с прикованными к стене руками. И цепи достаточно длинные, чтобы он мог обхватить за талию миниатюрную брюнетку. Она тоже обнажена, глаза зажмурены, рот открыт в стонущем экстазе. Ее спина вся в глубоких порезах и кровоточит, и время от времени вампир наклоняется вперед и слизывает кровь с ее спины. На мгновение он встречается со мной взглядом, но кажется, что смотрит сквозь меня. У него потерянное выражение его лица из-за жажды крови.

Они не одиноки в своих кровавых страстях. В задней части комнаты стоит черная тахта, а на ней лежит на спине женщина больших размеров с великолепной грудью, тоже полностью обнаженная. И от нее питаются два вампира. У нее во рту член одного, он трахает ее и свободно пьет из ее кровоточащего запястья.

На другом конце комнаты вампирша в зеленом сверкающем платье прикована цепью к стене, ее белокурая голова расположена между ног женщины. Вампирша впивается пальцами в бедра так резко, что у той течет кровь, маленькие капельки стекают на стул, и наслаждается женщиной, как будто та — главное блюдо. Она поднимает голову, с ее рта капает кровь, все лицо измазано, вампирша буквально пожирает ее. Или, по крайней мере, высасывает досуха.

Тепло разливается между ног, моя мокрая киска болезненно пульсирует, как будто внутри включили что-то.

И я знаю, что Солон чувствует этот запах, потому что он глубоко вдыхает и притягивает меня к себе, отчего ощущаю, как его стояк прижимается к изгибу моей задницы.

— Я же говорил тебе, что это не для слабонервных, — шепчет он мне на ухо, грубость его голоса заставляет мои бедра сжаться еще крепче.

— Ты не говорил мне, что здесь будет оргия, — с трудом выдавливаю я, не в силах оторвать взгляд от всей этой крови, пиршества и секса, хотя знаю, что должна. Ради себя же. Адреналин и похоть настолько переполняют меня, боюсь, что могу начать нападать на Солона прямо здесь и присоединюсь к их маленькому празднику секса.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — говорит он сквозь стон, прикусывая мочку моего уха и сильнее вдавливая в меня свой член. — Но я кормлюсь секретно. Всегда так делал.

— Ты знаешь, как сильно я хочу трахнуть тебя прямо сейчас? — хрипло спрашиваю я.

— Если наши желания совпадают, то да, — говорит он сквозь рычание. Затем отстраняется, чтобы поднять руку в воздух, создавая огненный проем.

Обычно я бы протестовала против того, чтобы заходить в «Черное солнце», но, честно говоря, судя по тому, как мои гормоны разрывают мозг на части и лишают рационального мышления, не думаю, что мы даже поднялись бы наверх, в спальню, прежде чем наброситься друг на друга.

Мы проходим сквозь пламя, и мир становится черно-белым и безмолвным. Безумие кормления превращается в корчащиеся призрачные фигуры. Видно, что они трахаются, но стоны заглушились.

И я возбуждена больше, чем когда-либо в своей жизни.

Впрочем, мне необязательно напоминать об этом Солону.

Он грубо хватает меня за челюсть, накрывая мой рот в жестком, неистовом поцелуе, пока я не начинаю двигаться назад, назад, назад по стальному полу, и моя голова не ударяется о стену.

Мы оба питались на днях, но я все равно становлюсь дико голодной, вцепляюсь в него, отчаянно желая выпить его кровь, кончить, трахнуться, сделать все, что угодно, и по тому, как он обращается со мной, я знаю, что он чувствует то же самое.

Солон тянется руками к лифу моего платья, готовый сорвать его, но мне удается сказать:

— Подожди. Не порти. — Счищать кровь с кожаного платья — одно дело, а разорвать его в клочья — совсем другое. Я бы не прочь надеть его снова.

Он протестующе ворчит, его пальцы двигаются так быстро, что мне кажется, будто по спине пробегает порыв ветра, а затем платье падает к моим ногам, оставляя меня полностью обнаженной, и он внезапно тоже оказывается голым, смокинг свален в кучу.

Непонятное чувство переполняет, видя Солона здесь в таком виде. Не только в черно-белом мире, окрашивающего наши тела в разные оттенки серого, но и в нем, стоящем в этой стерильной комнате, совершенно обнаженным. Он стоит, тяжело дыша, с напряженными мышцами, твердым членом, беспорядком в волосах, и выглядит абсолютно диким, как будто вот-вот набросится на меня и разорвет на части.

«Он выглядит как зверь». Я не могу не думать об этом. Несмотря на то, что внутри него живет настоящий зверь, которого лишь мельком видела, когда он по-королевски трахал меня, немного хочется снова пробудить в нем этого зверя. Солон предупреждал, что я не смогу укротить монстра внутри него… но кто сказал, что мне вообще хочется этого?

Тянусь вниз, чтобы снять туфли на каблуках, совершенно не стесняясь того, что я такая голая и выставлена напоказ, когда из его груди вырывается низкий горловой звук.

— Не надо. Не снимай обувь.

Мои брови поднимаются. Ну ладно. Делаю мысленную заметку почаще носить каблуки.

Он делает хищный шаг ко мне. Затем еще один. Мои глаза продолжают перескакивать с его твердого члена, покачивающегося в такт томным движениям, на пристальный взгляд, который горит так горячо и глубоко, что создается ощущение, будто я вот-вот выйду с ним на новый уровень.

Черт, у меня практически течет между ног от этой мысли.

— Иди к цепям, — говорит он низким и грубым голосом.

Я оглядываюсь через плечо. Вижу призрачную светящуюся фигуру закованного в цепи мужчины-вампира, все еще трахающего женщину, хотя из-за того, как здесь течет время, все происходит как в замедленной съемке.

— К свободным, — поясняет Солон.

Теперь моя вторая бровь приподнимается.

— Ты хочешь, чтобы я посадила тебя на цепь?

Он одаривает меня злой ухмылкой.

— Ни за что.

«Раскомандовалась, тоже мне».

С трудом сглатываю и смотрю на цепи на стене, гладкие металлические звенья ведут к мягким наручникам. До того, как встретила Солона, я занималась только ванильным сексом, а сейчас… ну, не знаю, как, черт возьми, классифицировать нашу сексуальную жизнь. Но заковать меня в цепи в комнате для кормления вампиров — еще и в «Черном солнце» — это совершенно другой уровень. Это переносит мой сексуальный опыт от ванильного ко всем другим вкусам, что есть у «Ben &Jerry's³»…