Все люди — неудачники. Ник не сомневался ни секунды в истинности этих слов. Чуть позже поймёте почему, а сейчас он крался по тёмному лабиринту в попытках найти хоть чего-то съестного. С тех пор как у него не осталось средств на существование, находиться в подземном городе стало невозможно.

Дорога вела в ту сторону, куда нормальный человек никогда не отправится в одиночку, но у него не оставалось выбора. С тех пор как Ник попал в этот мир младенцем, прошло восемнадцать лет. Долгих и полных бессмысленного страдания.

Спёртый воздух давно стал чем-то привычным, и его ноздри улавливали малейшее дуновение свежих потоков. Это может быть как магия здешних мест, так и усиленная циркуляция за счёт тяги с поверхности. Только вот никто ещё не выбирался из подземного города туда, где светит солнце.

Под ногами что-то хрустнуло. Ник передвигался практически на ощупь — денег на магические очки или линзы ночного видения у него никогда не было. Цены на них кусались, а стоит тебе родиться бедняком в напрочь закастованном обществе, как можно забыть о любых социальных лифтах наверх. Твоя участь — жить на окраине Андервуда.

Это подземный город размером с Лондон или Москву, откуда он собственно и дал дёру. Такие дела.

Хрустели кости давно сдохшей крысы. Сказать честно, сеть тоннелей и пещер вокруг Андервуда достаточно хорошо просматривалась и освещение там добротного качества, но, то место, где Ник находился сейчас, называлось Мёртвой дорогой. У них были разные названия и дорог этих, а точнее, огромных пустынных тоннелей, было несчётное множество.

Все они тянулись от Андервуда в разные стороны, словно расползающаяся сеть дендритов. Почему-то из школьного курса биологии помнились только они. Разветвлённые отростки нервной клетки. Странное сравнение, но с голодухи в голову лезет всякая чушь, и Ник уже начал воспринимать окружающие пещеры как единый организм, что, разумеется, было не так. Это просто груды камня.

Со стен непрерывно капала вода то тут, то там. Этот звук может сводить с ума непривычного обывателя с поверхности, но для него уже стал родным. Как стрекот летних цикад у тех же японцев. Просто фон.

Если с водой тут было всё просто, то вот с едой большие проблемы. Ник никогда не любил есть траву, но в создавшейся ситуации он стал вынужденным вегетарианцем. И не ради здорового образа жизни — а чтобы просто не сдохнуть. Как-то ещё выручали грибы, но иногда хотелось вкусного, сочного, жареного мясца. Чтобы жир от каждого укуса тёк по губам, и картошечки…

Он шумно сглотнул слюну и посмотрел на заурчавший живот. Этот дикий зверь требовал еды, но что поделаешь — в город Ник вернуться не мог, иначе его попросту убьют парни Глока. Он задолжал им денег и не отдал. В таком случае у заёмщика оставался один хороший способ получить наличность обратно — залог.

Дело в том, что им являлся сам Ник. Точнее, его тело. И нет, это никакое не рабство, просто его бездушно пустят на колбасу. В буквальном смысле. Есть некоторые, скажем так, гурманы, что готовы хорошо платить за такой «деликатес».

При одной мысли, что его подадут в запечённом виде с яблоком во рту, Ника передёргивало. Надо же, ещё остались силы мысленно шутить. Новый мир, новые правила, но разум и воля старые. И просто так сожрать себя они не дадут.

«Они, — хмыкнул заплутавший спутник, — говорю о себе во множественном числе, это диагноз, парень».

Так что дороги назад нет. Но он направился сюда не только потому, что сильно хотел кушать (что может показаться нелогичным в пустынных тоннелях). Местные расплачивались между собой валютой, но больше всего ценилась емировая руда. Она основа всего в этом мире — магический катализатор.

Она дарила жизнь всему Андервуду: использовалась для очистки воздуха, добычи воды, в выращивании растений и животных — и это только самое основное. Спектр её применений огромен.

«Вот бы достать пару кусочков, и можно было бы погасить долг, а там уже улица прокормит. Не пропаду», — думал Ник и шагал дальше. На поясе висел самодельный молоток. В правой руке он держал древко копья с заострённым наконечником. Это был кусок хитина огромной поверженной твари. Лёгкий, прочный и смертоносный в умелых руках. Увы, не в его — воинскому искусству Ника никто не обучал.

Его вторая мать с отцом давно погибли. Каких-то чувств к ним он не испытывал. Обоим всегда было всё равно, где Ник и чем занимается. Вопрос пропитания встал перед ним в раннем возрасте, и добывать еду приходилось в одиночку. Либо с местной пацанвой, ватагами нападая на торговцев и разносчиков. Иногда воровали, иногда приходилось убивать. Жизнь заставила.

Однако сейчас он не обманывался — если на него нападёт из темноты тварь, навряд ли он что-то сможет ей противопоставить. Тело худое, мышц почти нет — одни жилы. Костяшки кулаков так выпирали вперёд, что казалось под кожу зашили персиковые косточки. Так он их отбил в постоянных драках.

Опять про еду. Воспоминание про нежную мякоть волосатого персика тут же ворвались ему в мозг.

Жёлтый сладкий сок стекал по подбородку при каждом укусе, капал на пальцы.

Постепенно добираешься до косточки, где фрукт уже с вкраплениями красных волокон…

Это невозможно.

Ник присел на колено от спазма, скрутившего желудок. Проклятое воображение всегда было его другом, но сейчас оно совершенно некстати подкидывало образы давно забытой еды. Такой дорогой сердцу. Местная жратва — полный отстой.

Он переждал приступ и снова встал, вытирая холодный пот. Надо идти дальше. В прошлой жизни у него было отменное здоровье. Может, поэтому он подспудно и знал, к чему надо стремиться? Спорт давно стал частью его жизни. Той жизни. В этой ситуация обстояла иначе. Всё решали калории.

Прошлых интенсивных тренировок по единоборствам он не мог проводить, но базу при возможности делал, чтоб совсем уж не превратиться в доходягу. Так получилось, что его отец был тренером по самбо и Ник не смог отвертеться от этой части мужского образования.

Они отрабатывали приёмы, занятия в партере стали ритуалом, ударную технику тоже поставил отец — для «расширения кругозора». В общем, до восемнадцати лет у Ника не было и свободной минутки на себя. Учёба и тренировки вытеснили всё. Со сверстниками почти не общался.

Тогда он негодовал и даже бесился с бесконечных тренировок, но позже, когда начал жить один, понял, какой подарок преподнёс ему батя.

Ник отогнал мысли о прошлом мире. Тем более, и там у него давно не осталось родителей. Царствие им небесное. Знали бы они, в какую задницу он угодил… Хотя даже лучше, что не знают.

Пол постепенно из сухого превращался в грязное месиво. Здесь вода капала активней и «зарослей» сталактитов на потолке становилось всё больше. Тоннель был просторным — метров семь в ширину.

Так далеко он ещё не забирался, но слышал, что колонизаторы преодолевали узкие проходы, увеличивая радиус просвета. Отчаянные мужики. Впрочем, каждый в этом мире пытался урвать собственный кусок. Вот и они надеялись найти подходящий сухой каменный карман, где можно разбить ферму или даже целый город.

Ему же с простой заострённой палкой думать об этом не пристало. Сапоги тут же стали тяжёлыми от налипшей грязи. Чувство, что кто-то рядом, привычно для пещер. Здесь всегда таится в расщелинах или на потолках какая-нибудь дрянь.

Инстинкты, слух, осязание, обоняние — всё обострялось, особенно на Мёртвой дороге. В пути он уже недели три. Сегодня Ник шёл где-то двадцатый час по его прикидкам.

К сожалению, старенькие заводные часы давно вышли из строя, но он продолжал их с собой таскать по привычке — подарок от единственного друга. Которого уже нет.

Вообще, у него мало друзей. Он не знал почему, но что в том, что в этом мире не получалось заводить знакомств. Вот был бы он ушлым торагшом-впаривателем, не остался бы без крова. Работы тут непочатый край, но Ника она раздражала.