И вот с трубкой наконец решил попробовать. Способ избрал простой до примитивности. Взял подходящего диаметра бамбуковую трубочку, без перемычек. И вторую, покороче. Срезал под острым углом у обеих края, приложил и плотно-плотно обмотал бечёвкой… По идее, наверно, надо делать два поворота под прямым углом, но тогда и два шва будет. А так я получил один — меньше герметизировать.

Пришлось повозиться, изведя некоторое количество материала, пока нашёл оптимальный угол соединений. Теперь короткая трубка отходила от длинной под сорок пять градусов.

Да, вперёд, вернее — вниз торчит довольно острый угол, но если его уменьшить, то станет совсем неудобно держать трубку во рту. И так-то получилось не комфортно.

При увеличении угла, наоборот, весь узел сильно выдаётся вперёд и увеличивает сопротивление в воде, если понадобится плыть с трубкой, а не только болтаться по поверхности, высматривая добычу.

И, к тому же — чем длиннее трубка, тем больше мёртвое пространство. При выдохе часть, так сказать, «отработанного воздуха» будет оставаться в трубке, не обновляясь. Теоретически, удлиняя трубу, можно дойти до того, что объём её станет равен объёму лёгких, то есть «плохой воздух» — я усмехнулся, вспомнив своё собственное определение для Семиса, вообще не будет заменяться свежим…

Перед сном опробовал.

Ну что сказать? Без загубника удерживать толстую бамбуковую трубку губами было… не то, что не привычно. Я вспомнил детскую секцию плаванья, когда Катясемённа давала фронтальные самоделки, сделанные на трубогибе из обычной алюминиевой трубки, с налобным упором и резинкой. Там тоже ни о каких загубниках речи не шло — откуда бы их было взять! Так что дело не сказать, чтоб не привычное. Просто — не комфортно. Отвык.

Плюс, да, сопротивление, как только попробовал поработать даже не ластами — одними ногами, чуть не вырвало моё чудо-изделие изо рта.

Зато я дышал, опустив лицо в воду! То есть мог смотреть вниз и отдыхать!

Для охоты на больших глубинах трубка, скорее всего, будет бесполезна — всё равно с поверхности то, что твориться метрах на двадцати-тридцати не рассмотрю. А вот для лагуны — самое то! Там дно с поверхности чуть ли не на всех глубинах можно просмотреть.

Подъём устроил до рассвета. Ещё даже небо на востоке не начало светлеть, как я растолкал Каналоа.

— Подъём, боец!… Где те канаты, что ты делал?

Помимо канатов захватили несколько кокосовых скорлупок, моток бечёвки, бамбуковые планочки. Тихонько переплыли к бамбуковой роще, для чего пришлось стаскивать лодку — вроде не далеко плыть, но Каналоа так плещется при этом, что наверно весь остров перебудит. И двинули при свете луны на бывшую плантацию.

Никаких «сторожей» и «постовых» я не заметил. Впрочем, понятно — местные по ночам в лес не суются. Даже те, кто в нём живут. Ибо ссыкотно — духи там всякие лесные, демоны и прочая хтонь.

От поваленных гевей ниже пришлось спускаться по верёвкам, склон там уже довольно крутой. Нога поскользнётся — и как раз до моей базы докувыркаешься, если, где в густой растительности не застрянешь.

Надрезы на новых гевеях делали со стороны океана — так их не должно быть видно из джунглей. Кокосовые «чашки» для сбора латекса постарались тоже приладить так, чтоб со стороны ничего не вызывало подозрения. А чтоб увидеть, что плантация вновь работает — придётся спускаться ниже, что без тех же верёвок дело весьма экстремальное.

Под конец верёвки, по которым спускались от бывшей «плантации» стянули к себе, и привязали к гевеям уже накрепко, чтоб обеспечить себе доступ снизу, сразу с базы, минуя все эти заплывы к бамбуку, потом серпантиня вверх по менее крутому, чем здесь склону…

А утром, как рассвело, я вновь устроил тренировку совместно с Каналоа. Сегодня он уже не сетовал на судьбину и не роптал, дескать: а ему-то зачем? Но ровно до того момента, как я после круговой объявил ему, что с сегодняшнего дня он, под моим чутким руководством начинает изучать нырялку.

— Зачем это, Скат? Я не человек глубин!

— Я тоже, — скривился я.

— Ты, другое дело. Ты… — и задумался.

— А ты? Не другое? — внимательно вгляделся в лицо бывшего воина я. — Ты ведь тоже, сейчас: ни человек войны, ни человек глубин… Ты даже не человек сетей, как я!

— Да и ты на человека сетей не очень-то похож, — усмехнувшись, отпарировал Каналоа, но потом скуксился. Видимо мои слова всё же зацепили.

— Мы оба с тобой изгои, Каналоа. Мы оба.

— Ты — нет, — словно отрезал парень.

Я вздохнул.

— Ладно, — махнул я рукой. — Давай пока оставим этот спор. Посмотри на дело с другой стороны. Ты меня сопровождаешь. Ты для меня, считай, обеспечивающий. И если что пойдёт не так… — я намеренно сделал паузу.

Парень не реагировал.

— Один раз ты меня спас, — продолжил я, — и я за это тебе благодарен. Очень!

— Я объяснял почему, — недовольно заметил Каналоа.

— Но в следующий раз ты и сам можешь остаться под водой, — я словно не заметил его реплики. — Чтоб спасать, Каналоа, надо уметь нырять самому. И не хуже, чем тот, кого ты спасать собрался!

— Если мы оба утонем, значит это наша судьба, — философски заметил бывший воин.

— Бл*дь! — взорвался я криком. — Даже думать не смей мне спихивать всё на судьбу! Неудачники и лентяи валят всё на судьбу, да на высшие силы! Сам, только сам! И виноват во всём сам, и, если чего добился — сам, понимаешь? Сам!

На лице Каналоа не дрогнул ни один мускул.

— Как скажешь, Скат, — пожал он плечами.

— А я скажу… Да иди ты нахер! — я махнул рукой. — Короче, я плавать, а ты…

Махнул рукой, пошёл к воде. Потом резко успокоившись, развернулся, подошёл вплотную к парню.

— А я-то думал, Каналоа, что ты хочешь стать тем, кто убьёт подводного демона, — проговорил нарочито безразличным голосом. — Станет тем, кто не срётся жиденько от страха, при одном упоминании о них, а тем, кто на них охотится и убивает…

— Убивать, работа людей войны, — прищурился Каналоа. Лёгкая тень обиды легла на его лицо.

Так-то, салага, внутренне ухмыльнулся я.

— Ха! — я скривился пренебрежительно. — Люди войны сражаются и убивают других людей, и хорошо, если это такие же воины!… — качнул головой. — Слабаки они, против морских дьяволов… — поправился, — демонов. Слабаки и сосунки.

На лице Каналоа туда-сюда катанулись желваки, прищур стал сильнее.

— Никто не в силах справиться с подводными демонами…

И упёрся в мой ироничный взгляд.

Пауза затянулась. Потом бывший воин неуверенно выдал:

— Так это ты… ты и сам, наверно, подводный дух…

Ага. Морской дьявол. Но вслух ничего не сказал, продолжая паузой давить на нерв подопечному.

— У меня не выйдет! — наконец крикнул он.

Я молчал.

— Я боюсь глубины! Я не был рождён для этого!

— А я был рождён, чтоб выращивать батат, — негромко заметил я. — А что касается страха глубины… Ты же был воином! В душе ты им и остался! Разве есть что-то, с чем ты не справишься? Тем более, с моей помощью?

Каналоа резко отвернулся.

— Подумай об этом, боец, — сказал я ему в спину мягко. — И как только что-то надумаешь, дай мне знать. Я сделаю из тебя нового человека.

Завтракали остатками каракатицы.

— Пожалуй, нужно набить ещё рыбы, — я скорее рассуждал вслух, чем советовался, не забывая при этом жевать, — и поменять на батат. Овощи нам необходимы, а то на одних морепродуктах мы с тобой почки посадим… И давай-ка, сегодня за бананами сходим? Хочется уже чего-нибудь… помимо рыбы.

Каналоа пожал плечами — надо так надо. Сходим. Или сплаваем.

— Короче, боец, — озадачил я парня, — мне от тебя нужна… как бы назвать-то? Пика не пика… короче, что-то типа наконечника. Материал — какое-нибудь твёрдое дерево. Длина… — я мысленно прикинул возникшую ночью идею, показал руками сантиметров двадцать, — вот такая.

— Я могу сделать из каменного дерева, — подумав, сказал Каналоа.