Постепенно я успокоилась, пора было озвучивать идею, которая крутилась у меня в голове всю дорогу. Она появилась у меня еще тогда, когда мать заговорила о списке женихов.

— Миша, я уже спрашивала, но ты не ответил... Скажи, а ты не женат? Или может у тебя кто-то есть? — сказала я неуверенно и замолчала.

Он поджал губы и, не отрываясь от дороги, странно качнул головой, а потом сказал:

— Пока нет.

Я облегченно вздохнула и, преодолевая смущение, начала:

— А ты поможешь мне? Я хочу тебя попросить… — я сбилась и смущенно замолчала. Сколько не крутила в голове слова, так и не придумала, как попросить Мишу заняться со мной сексом.

Он вдруг резко нажал на тормоз, от чего я едва не расквасила нос о приборную доску. Хорошо, что вовремя успела выставить руку. Я уже раскрыла рот, чтобы высказать свое возмущение, но разозленные Миша заговорил первый:

— Ты меня вообще не слушаешь? У волков все решает предназначение. Вот ты чувствуешь, что я для тебя особенный? — я неуверенно пожала плечами, в голове была такая каша. Мне не хотелось думать ни о каких истинных и особенных, я мечтала закрыться одеялом с головой и забыть все, как страшный сон. — Понятно, — он хмуро кивнул и нажал на газ.

Машина с ревом и пробуксовками рванула вперед, преодолевая последние метры проселочной дороги, и выскочила на федералку. Еще недавно забитая машинами трасса была почти пустынна. Миша давил на газ, и мы с ревом неслись по полупустым дорогам. От ужаса пересохло во рту, но я все же набралась смелости и спросила:

— А как я пойму, что это мой мужчина?

Миша долго молчал, а потом стал снижать скорость. Я подумала, что он не расслышал вопроса, заданного хриплым шепотом, но неожиданно Миша ответил.

— Просто поймешь и все. Обычно это бывает одновременно у обоих.

До моего дома мы ехали в молчании. Мне нужно было о многом подумать, а Миша просто хмурился и время от времени бросал на меня злые взгляды. Признаюсь меня пугал ярко-зеленый флюоресцирующий цвет его глаз. Сейчас бы обсудить все с Маринкой, только подружка осталась на вечеринке в лесном теремке. Хотя я не видела ее среди танцующих. Не сказать, чтобы я ее специально искала, но Маринка могла сама подойти, если узнала меня.

— Я не видела Марину. Она осталась на празднике? С ней будет все в порядке? Она же не оборотень или кто-то там еще?

Миша недовольно вздохнул.

— Нормально с ней все. Твоя мать просто захотела познакомиться со всеми людьми и нелюдьми в твоем окружении.

Миша подвез меня к подъезду. Он рвался проводить до квартиры, но я уперлась. Хотелось просто побыть одной и не думать ни о ком и ни о чем.

— Хорошо, — недовольно сказал Миша и достал телефон. — Я сейчас тебе наберу, запишешь мой номер. Позвони, когда зайдешь в квартиру.

Мой телефон затренькал в кармане. Я с удивлением посмотрела на незнакомый номер.

— Откуда ты знаешь мой номер? Хотя…

Я раздраженно опустила телефон обратно в карман и открыла дверцу машины.

— Поднимешься, позвони… — грозно рыкнул Миша, но я не стала его слушать дальше, захлопнула дверцу и пошла к подъезду.

Квартира осталась такой же, какой я оставляла ее ночь назад, но в то же время стала совершенно другой. Теперь я не могла здесь находиться. В каждом углу мне мерещились какие-то подозрительные тени. В кармане зазвонил телефон. Не обращая на него внимания, я подошла к шкафу, достала сумку и стала скидывать с полок вещи. Возьму все, что только можно. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь вернуться в эту квартиру. Теперь она была чужая и опасная.

Внезапно в зеркале на стене что-то мелькнуло.

— Катя, спокойно. Все хорошо, это просто штора качнулась, — от звуков своего голоса мне стало немного спокойнее. Действительно, я здесь одна, соберу вещи и умотаю хотя бы в гостиницу, потом что-нибудь придумаю.

Я опять уловила краем глаза какое-то движение. Это не может быть сквозняк, я отчетливо помню, что перед тем, как уехать, я закрыла в квартире все окна.

— Кто здесь? Выходи, — дрожащим голоском пропищала я, повернувшись спиной к полупустому шкафу.

Наполовину собранную сумку я прижала к груди, сжав ручки из грубой ткани до боли, и с ужасом ждала, что мне кто-нибудь ответит. Тишина. Но ощущение, что я в квартире ни одна не проходило. Нужно было собирать вещи дальше, а я просто не могла повернуться спиной.

Бахнула входная дверь. Вот я дура забыла закрыться! Наверно это с площадки дуло и шевелились шторы. От облегчения я выронила сумку.

— Кать, ты где? — пробасил Миша из прихожей, сердце забилось от радости, как сумасшедшее.

— Здесь, — от волнения у меня перехватило горло и получился полузадушенных хрип.

Миша зашел в комнату, оглядел меня, сумку с вывалившимся содержимым, а потом внимательно все вокруг.

— Что у тебя произошло? Почему трубку не брала? — спросил он сурово.

Эйфория от Мишиного прихода стала пропадать. Кто ему дал право так со мной разговаривать?!

— Ничего. Собираюсь, поеду в гостиницу. Поживу пару дней там и буду искать новую квартиру.

Миша кивнул, поднял с пола сумку, предварительно засунув туда выпавшую футболку, и протянул мне. Я раздраженно вырвала ее и продолжила сметать вещи с полок. Вроде бы и носить было нечего, но очень быстро сумка забилась доверху. Пока я раздумывала, брать ли остальное и стоит ли кое-что вытащить, а что-то добавить, как Миша принес с кухни пакеты, в которых он приносил еду.

— Собирай все. Больше сюда ты не вернешься, — сказал он требовательно. И меня это взбесило. Я и сама не хотела сюда больше приезжать, но его уверенность и категоричность меня просто выбивали.

Я повернулась и, с трудом сдерживая злые слова, начала говорить:

— Миша, если ты куда-то спешишь, я тебя не держу. Я смогу сама доехать до гостиницы. Вызову такси, в конце концов.

Не слушая меня, он взял один из пакетов и пошел по квартире. Сразу же снял мой портрет со стены.

— Что ты еще хотела из мелочей отсюда забрать? — спросил Миша деловито.

Я мысленно махнула рукой, пусть лучше помогает, чем дырявит спину недовольным взглядом.

— Собери косметику из ванной.

Было немного странно, что я прожила в этой квартире пару лет, а скарба особо и не накопила. Все, кроме, личных вещей было местное — мебель, техника, посуда. Ах да, диван! Его я купила только неделю назад. Но никуда естественно не потащу, только не из этой квартиры. Вдруг Виталины личинки расползлись по квартире, а теперь опять обосновались в диване. От представленной картины меня затошнило.

— Я не стал брать начатые гели и шампуни, купим новое. Все остальное собрал. — Миша тряхнул пакетом из ванной, и скляночки с кремами жалобно зазвенели. — Ты чего опять бледная такая?

Я натужно улыбнулась и схватила пакеты с вещами. Миша перехватил их и забрал с пола сумку.

— Да, все норм. Как-то не по себе просто, — сказала я и вдруг спохватилась: — Миш, а ты же там продукты купил. Их наверно тоже нужно забрать?

Он махнул плечом вперед, командуя мне идти первой, и переложил ручки пакетов удобнее.

— Пусть остаются хозяйке, в качестве извинения за сломанный замок.

Я облегченно улыбнулась.

— Да не сломан он, я вполне свободно его открыла. Ты очень удачно его выбил, ничего не заметно.

Миша подтолкнул меня пакетами вперед и проговорил раздраженно:

— Когда ты его увидеть-то успела, я сейчас его выломал. Там кусок обналички вырван. Я же думал, с тобой что-то случилось, поэтому ты трубку не берешь. А ты в тряпках копалась.

С каждым его словом мне становилось все страшнее. Штора качалась не из-за ветра. Я с ужасом глянула в настенное зеркало. В зеркальном двойнике комнаты рядом с балконной дверью стоял худой, заросший щетиной Виталя и загадочно улыбался. А потом он приложил указательный палец к губам и подмигнул. Я всхлипнула, от страха ноги, как будто примерзли к линолеуму, по полу потянула снежная поземка.

Я очнулась в объятьях Миши. Зубы бешено стучали, я со всей силы прижималась к нему, мечтая залезть под кожу.