Михаил сложил последние тарелки в сушку, выключил воду и повернулся ко мне. В кухне резко потемнело, на улице опять пошел снег. Хорошая погода на Новый год: сонно-волшебная!

— Михаил, в который раз спрашиваю: вы зачем обосновались в моей квартире? И не нужно больше бреда про Виталю и охрану. Если вы, таким образом, взяли меня в заложницы, еще раз повторю: у папы есть, конечно, парочка продуктовых магазинов, но мои родители не олигархи, бешеных денег нет. Озвучьте приемлемую сумму, я возьму кредит.

Михаил нахмурился, сложил руки на груди.

— Я знаком с вашим отцом и матушкой, а еще с мачехой и отчимом, — недовольно проговорил он. — Только благодаря звонку вашей матери моему руководству, я здесь.

С каждым словом Михаила мое беспокойство росло. Можно ли ему верить? Вроде бы и не требовал ничего, и в то же время он какой-то странный. Вот почему он просто не позвонил в квартиру? И этот его бред про вампиров. Взлом я еще как-то могла для себя объяснить, но все остальное… А еще чувствую, что не договаривает товарищ, есть там еще скрытый мотив.

Про моих родственников он или угадал, или правда их знал. Со своим отчимом я была не знакома. Да что говорить до слов Михаила, я вообще не подозревала о его существовании! Мама после развода уехала заграницу, и с десятилетнего возраста я ее не видела. Сначала скучала, злилась, а потом привыкла, что мы с папой одни. А потом папа женился второй раз, и я уехала в другой город.

Мать мне никогда не звонила, только присылала старомодные письма в конвертах, которые мне торжественно вручал на дни рождения отец. Одно время я даже думала, что она сидит в тюрьме. Но потом подросла, поговорила с папой, он мне немного рассказал о матери и уверил, что она на свободе, просто слегка повернута на неприятии современных технологий, живет в закрытой религиозной общине в США. Я тогда много читала об этих амишах. Забавные они.

— И что так озаботило мою мать? Сразу скажу, что родителей я не успела оповестить о свадьбе, поэтому прошу скорректировать версию, мне стали нравится ваши истории, не хочу сразу разочаровываться.

Я насмешливо улыбнулась, удобнее устраиваясь на табурете. А потом навалилась спиной на стену и сложила руки на груди, зеркаля Михаила.

— Я вам ничего не обязан рассказывать. У меня приказ сохранять вам жизнь. Если я вам так мешаю, можем находиться в разных комнатах, только я должен вас видеть, — речь раздраженного Михаила перебило настойчивое треньканье телефона. Он достал его из кармана джинсов и приложил к уху: — Да. Отлично. Понял. Хорошо, постараюсь, — на последних словах он посмотрел на меня и виновато отвел взгляд. — Виталю поймали. Руководство настаивает, чтобы вы поехали со мной сейчас и присутствовали на процессе, как свидетель.

Я иронично хмыкнула.

— Пожалуй, я пропущу это великое действо. Я никуда не поеду! Сегодня тридцать первое декабря, вы в курсе?!

Михаил замялся, подбирая слова.

— Да, ваше присутствие на процессе не обязательно. Доказательств и моего свидетельства будет достаточно, — он помолчал. — Ваша мать хочет вас увидеть. Она прибыла в город специально, чтобы посмотреть, все ли с вами хорошо. Вам придется поехать со мной.

О боже! Она снизошла до встречи со мной! Многолетняя обида на мать всколыхнулась в душе. Раньше она не хотела со мной встречаться, а теперь я не хочу! Мышка бежала, хвостиком махнула… Разбилось все к чертям!

— Нет, — сказала я совершенно спокойно и встала. Обогнув Михаила, прошла в комнату и завалилась на диван. — Может быть, позже. Сегодня Новый год, я хочу встретить его с близкими людьми.

Михаил прошел в комнату за мной и уселся в кресло напротив.

— Не ведите себя, как обиженный ребенок. У вас появился шанс поговорить с матерью, которого, возможно, больше никогда не будет. Не трусьте! Обещаю, если вам не понравится, я тут же отвезу вас обратно. Даю слово.

Почему-то этому «даю слово» я поверила. Мало меня мужчины обманывали! Я грустно улыбнулась.

— Выбор без выбора? — получилось жалобно.

Михаил довольно улыбнулся.

— Вы представили все такой мрачной обязанностью. На самом деле сегодня у нас большая новогодняя вечеринка для избранных гостей. Многие мечтают получить туда приглашение. Ваша подруга Марина, кстати, тоже там будет.

На улице стемнело. Городские фонари заливал тусклым желтым светом дорогу, забитую машинами. Мы то стояли, то потихоньку ехали в пробке уже почти час. Я перевела взгляд с задних фар машины перед нами на обочину, где задорно мигали прозрачные проволочные фигурки Деда Мороза и Снегурочки, присыпанные свежим снежком. В салоне машины повисла напряженная тишина. Михаил несколько раз попытался завести разговор, но я отвечала односложно или вообще отмалчивалась. Наконец, он выдохся и включил радио. Из динамиков полился очередной новогодний хит:

— Новый год к нам мчится, скоро все случится… — надрывался мужской голос.

Да, скоро все случится. Я увижу свою мать спустя почти пятнадцать лет. Интересно, как она теперь выглядит? Ее лицо совсем стерлось у меня из памяти, отец говорил, что она была красивая. Мне больше вспоминались ее огненно-рыжие волнистые волосы, которые она никогда не прятала в пучки или косы, а еще обрывки разговоров матери с отцом, которые постоянно перерастали в ссоры.

— Твою мать! — неожиданно рявкнул Михаил и резко ударил по тормозам. Меня с силой кинуло вперед. Я инстинктивно выставила руки перед собой и почти уперлась в приборную доску. Ремень впился в шею и сдавил грудь. — Бараны! Ездить совсем не умеют! Кто им права повыдавал?

Я с удивлением посмотрела на покрасневшее от злости лицо Михаила. Он первый раз при мне повысил голос. Честно говоря, думала, что он вообще непробиваемый. Я хмыкнула и уставилась на бампер красного внедорожника, который так нагло нас подрезал. Многокилометровая пробка никак не хотела рассасываться. Все горожане внезапно захотели встречать Новый год загородом.

Дворники натужно поскрипывали, сметая с лобового стекла мокрый снег, но он без устали снова налипал пушистыми влажными комками.

— Кажется, снег стал гуще? — спросил Михаил. Он опять стал невозмутимым и бесстрастным. Я молча пожала плечами. — Тебе не надоело обижаться на весь мир? — также спокойно спросил он.

— Вы принимаете мое нежелание говорить за обиду? — спросила с вызовом. — Я просто не хочу говорить. Вы ведете машину, я молча сижу рядом — великолепная картина. Меня она устраивает.

Колонна машин в очередной раз затормозила, Михаил оторвал взгляд от дороги и уставился на меня не мигая.

— Скажите, Катя, вы правда не почувствовали, что рядом с ним ваше здоровье ухудшилось? А то, что вампир вас пил, это вы в любом случае должны были уловить. Даже обычные люди инстинктивно стараются держаться от вампиров подальше, а вы вообще попыток отдалиться не делали.

Я разозлилась, никто не давал ему права так со мной говорить.

— А вы не допускаете мысли, что люди могут просто любить друг друга? — выкрикнула ему в лицо.

Михаил ухмыльнулся и уставился в лобовое стекло, машины снова потихоньку поехали.

— Люди могут. Но вы-то с ним не люди.

Я изо всех сил сжала сумочку, которая спокойно лежала у меня на коленях.

— Не хочу на эту тему разговаривать, — я упрямо сжала зубы и зло уставилась на Михаил. — Лучше поговорим, о том, почему меня заранее не предупредили о вечеринке. Вот сейчас вы полчаса расписывали, какие классные новогодние вечеринки закатывает ваш отчим, а я даже платье подходящее не приготовила. Думаете, мне будет удобно в джинсах и свитере?

Михаил растерянно посмотрел на меня. Я наслаждалась его реакцией. Само собой, ни на какую вечеринку оставаться я не собиралась. Раз меня почти насильно везут разговаривать с матерью, вот с ней я и поговорю, а потом поеду домой.

— Я же сказал вам о вечеринке еще в квартире, — Михаил покачал головой. — Наверно в джинсах вам действительно удобнее, — он заговорщицки подмигнул: — Я вот тоже не люблю официальную одежду, все эти строгие костюмы меня сковывают.